Город заблудших душ - Чингиз Абдуллаев Страница 2

У Сангеева было две дочери, каждая из которых уже успелавыйти замуж, родить детей и уехать в другой город. Старшая дочь переехала вМахачкалу, где ее супруг работал в городском суде, а младшая уехала в Литву,куда перебрался ее муж, сумевший получить даже литовское гражданство иустроиться на работу в таможню. Сангеевы остались втроем в большом отцовскомдоме, в котором раньше жило не меньше десяти человек, – майор, его супруга итеща, которой было уже под восемьдесят. Как невесело шутил сам Ильдус Сангеев,он все время ждал, когда половину его большого дома отдадут под какие-нибудьадминистративные нужды, разместив там поликлинику, или переведут туда егоотделение. В его доме было гораздо больше свободного места и целых шестькомнат. Правда, там не было тюрьмы, но изолятор и так пустовал почти все время.Зато был погреб, в котором хранились соленья и вино.

Кроме самого майора, в отделении служили еще два сотрудника:сержант Ризван Максудов и лейтенант Альберт Орилин. Сержанту было сорок пятьлет, он прослужил в милиции всю свою жизнь и собирался скоро выходить на пенсию.У него было четверо детей, старшему из которых было семнадцать, а младшему –восемь. Его супруга работала главным акушером в местной больнице и пользоваласьособым уважением местного населения. Может, поэтому сержант обладал покладистымхарактером: он привык, что все важные вопросы решает его супруга Хатира.

Лейтенант Альберт Орилин приехал сюда только два года назад.В первые четыре месяца он честно ходил на службу, тщательно брился,патрулировал улицы, делал замечания громко кричавшим женщинам и разнималзадиристых молодых людей. А потом у него началась обычная депрессия, котораяслучается в подобных местах. Он начал пить, перестал бриться, стал опаздыватьна работу, а однажды даже два дня не выходил на службу. Майор Сангеев приехал кдому, в котором снял себе комнату молодой сотрудник, в полдень и попросилстарую хозяйку пойти на базар и не появляться в доме в течение ближайших двухчасов. Что произошло между майором и лейтенантом, никто так и не узнал. Но наследующий день майор появился на службе, чуть прихрамывая, а Орилин вышел наработу с синяком, расплывшимся вокруг левого глаза. С тех пор он исправновыходил на работу; правда, брился через день или через два.

Примерно три месяца назад он сошелся с Алиной, местнойженщиной, которая в одиночку воспитывала дочь. Ее муж уехал куда-то на Урал ещечетыре года назад и с тех пор не писал и не появлялся в этих местах. Алинаработала в небольшом магазине, кормила себя и свою дочь. Ей было далеко затридцать, Орилину – только двадцать пять. Но они сошлись, и вскоре он переехалк ней. С тех пор лейтенант брился почти ежедневно и настроение у негозначительно улучшилось.

Так они и существовали – трое сотрудников милиции нанебольшой городок или поселок городского типа. Хотя официально считалось, чтогородской статус еще никто не отменял.

Ильдус Сангеев еще раз посмотрел на пустую улицу и вздохнул.В феврале на улицах почти не бывает людей. Здесь редко выпадает сильный снег,но пронизывающие холодные ветра буквально простреливают любого, ктоосмеливается долго находиться на продуваемых улицах. Поэтому все сидят по домамили на своих рабочих местах. В городе уже давно нет ни консервного завода, ниобувного комбината, ни фабрики по переработке шерсти. Но зато есть небольшоепредприятие по выделке кожи; работают две школы, поликлиника, библиотека,книжный магазин, в котором давно уже не было никаких новых поступлений, местнаябольница, почта, различные коммунальные службы, хлебокомбинат, сразу четыребара, два ресторана, небольшой отель «Мечта», в котором почти никто и никогдане останавливался, но который исправно работал все эти годы, а также двакооператива, один из которых делал кожаные ремешки для часов, поставляемыекуда-то в российские области, а второй, более крупный, занимался производствомсметаны, местного кефира, называемого гатыком, творога и других молочныхпродуктов, благо у многих жителей еще были свои коровы, которые помогали имвыживать.

Ближе к двум часам на улицах появятся десятки детей, идущихпо домам. В этом городе не было принято провожать детей в школу или встречатьих после занятий. Все друг друга знали, редкие машины почти никогда не нарушалиПравил дорожного движения, и дети, предоставленные самим себе, спокойно ходилив школу и обратно, ничего не опасаясь. Единственным происшествием, котороепроизошло за последние десять лет, был случай, когда бегающий без присмотракозел легко поранил одного из мальчишек. Козла сразу приговорили к смертнойказни, а мальчика отправили в больницу, откуда он вышел через три дня.

В другом конце улицы находилось здание горисполкома, как егоназывали в конце семидесятых. Тогда там был горком партии и горисполком, вкотором работали больше ста человек. Но парткомитет закрылся в девяностопервом, а горисполком отменили уже в девяносто третьем. Мэром города выбралиуважаемого человека, бывшего первого секретаря горкома партии Магомеда Салиева,который проработал на своей должности больше десяти лет и упрямо называл себяне мэром, а председателем горисполкома. Он и умер на своем посту, в кабинете,сидя за бумагами. Ему было только шестьдесят шесть лет, и, по местным меркам,он был еще совсем не старым человеком. Его заменил Эльбрус Казиев, энергичный иинициативный заместитель Салиева, который принял руководство городом еще впозапрошлом году. Говорят, что у него были большие планы по развитию города. Ноих не утвердили в области, не выделив никаких средств на развитие. Городсчитался депрессивным и вымирающим, поэтому руководство области не виделосмысла в его развитии. К тому же он находился в очень неудобном месте. На югешоссейная дорога через семьдесят километров обрывалась государственнойграницей, которая возникла здесь еще в девяносто первом, но только в девяностодевятом была значительно укреплена и четко обозначена. А на север дорога шлалишь до соседнего города. Дальше дороги просто не было, она была перекрытагигантским оползнем, обрушившимся еще в девяносто восьмом. Из соседнего городауходила другая дорога в центр области, и поэтому он вместе со своим химическимкомбинатом считался куда более перспективным, чем город майора ИльдусаСангеева. Ведь население «соседа» насчитывало около четырнадцати тысяч человек.И это при том, что он считался небольшим и в прежние времена насчитывал толькодвадцать тысяч жителей. Но работа на химическом комбинате и вокруг него кормиламногих.

Рассказывали, что в поисках денег для вымирающего города мэрсумел добраться даже до столицы. Но никто не понимал его тревог и опасений.Город был обречен на медленную смерть. Для пограничников это была территория вглубине страны, для соседнего города – конкурент, откуда приезжали на работулюди, для области – депрессивный городок, который почему-то не хотел умирать, адля столицы – далекая провинциальная точка, о которой никто и никогда неслышал, да и не хотел слышать.

Эльбрус Казиев вернулся в город, понимая, что никто иникогда им не поможет. Соответственно, он так и стал относиться к своимобязанностям, понимая, что всего лишь помогает его жителям продлевать времясвоего пребывания в этом городе. Нет, он по-своему был инициативнымруководителем, хорошим организатором. Но только для того, чтобы «больнойокончательно не умер». На реанимацию и выздоровление больного города не было нисредств, ни сил. И самое страшное, что для этого не было никакого желания – ниу руководства области, ни у руководства страны, ни у Эльбруса Казиева, которыйпонимал обреченность всех попыток возродить город.