Закон волка - Андрей Дышев Страница 2

Я отошел от туристской стоянки метров на двадцать в сторону, сел в тени скалы и принялся отвязывать веревку от поясного ремня. Мокрый ремень, пока я нырял и гонялся за крабами, сильно натер мне поясницу, и теперь каждое движение заставляло кривиться от боли. Крабы, почуяв воздух свободы, зашевелились и, когда я заглянул внутрь мешка, уставились на меня своими черными глазками, выдувая ртами пузыри.

Я вздохнул и снова затянул веревку. Мне всегда было жалко этих несуразных обитателей моря, которые с моей помощью превращались в деликатес и попадали на стол ресторана. «Такова жизнь!» — мысленно изрек я затасканную фразу, не обозначающую ровным счетом ничего и все же смягчающую чувство вины за мой негуманный промысел.

Время летело стремительно. При такой волне я смогу добраться до берега не раньше чем через два часа, а солнце уже перевалило зенит и скатывалось к горизонту. В «Парусе» я должен быть в шесть ноль-ноль, ни минутой позже. Опоздание сразу скажется на моем заработке. В шесть заканчивается перерыв, столики начинают занимать посетители и поступают первые заказы на фирменное блюдо — крабы, фаршированные шампиньонами, под винным соусом. Это лакомство идет нарасхват, несмотря на то что маленькая порция стоит три бакса, большая — пять. Я же за весь сегодняшний улов вряд ли получу больше десяти долларов.

Этой ерундой — ловлей крабов — мне пришлось заняться после того, как окончательно лопнуло мое частное сыскное агентство. Косвенно виноват в этом был Валера Нефедов, мой бывший сослуживец по Афгану, работающий в Москве, в ФСБ. Я здорово укрепил его карьеру, когда раскрутил дело о наркотиках, поставляемых из миротворческих частей Таджикистана в цинковых гробах. В благодарность Валера предложил мне неплохую должность в его отделе, но я отказался. Я не умею беспрекословно подчиняться и тем более делать то, что противоречит моим правилам и привычкам. В свою очередь я попросил у Нефедова содействия в создании частного сыскного агентства.

Он нашел деньги, выписал аппаратуру, пробил разрешение на ношение оружия, помог с людьми. Осенью и зимой я здорово раскрутился. Апогеем моей деятельности стала история с бывшими проститутками, которых шантажировал некий малоприятный тип. Лет десять назад он активно пользовал девочек у себя дома, скрытой камерой снимая все подробности «досуга», затем долго следил за жрицами любви, составляя на каждую подробное досье, и наконец дождался, когда они поставили крест на своей работе, обзавелись безупречными репутациями, квартирами и респектабельными женихами. Приблизительно за неделю до свадьбы этот подлец подкидывал каждой невесте копию видеофильма с короткой запиской: что, мол, премьера этого фильма состоится на вашей свадьбе; избежать же этой маленькой неприятности можно будет в том случае, если вы переправите десять тысяч долларов по указанному адресу; угрозы, «быки» и даже наемные убийцы лишь усугубят ваше положение, потому как несколько видеокопий разосланы надежным людям с Центрального телевидения.

Этот тип, конечно, блефовал, и я взял его на довольно дешевую приманку. Полученный гонорар позволил мне еще долгое время безбедно жить, но его не хватало на содержание агентства. Заказов было много, но далеко не все клиенты могли оплатить наши расходы. Я снова обратился к Нефедову, но в то время он уже был занят чеченской войной, в поте лица разыскивал главного террориста и народного героя Ичкерии и ничем не смог мне помочь. Мои компаньоны — профессиональные сыскари — терпеливо ждали зарплаты три месяца, а потом вежливо откланялись: их перекупили наши конкуренты.

Так я переключился на крабов.

… Озноб прошел, но я все еще с содроганием смотрел на воду. Когда проводишь в море по два часа в день, очень скоро перестаешь радоваться его изумрудному свечению, белоснежной пене прибоя, солнечным бликам и прохладе брызг. Потому я немного завидовал курортникам: они ждут встречи с морем целый год, а то и несколько лет и воспринимают его как чудесное явление природы, как сказку, как источник райского удовольствия. Для меня море уже давно стало лишь источником простуд и заработка.

Я свесился с камня, опустил мешок в воду, подержал немного, чтобы мои несчастные пленники освежились и не утратили товарного вида.

Леша Малыгин в отличие от меня предпочитает ловить крабов у мыса Меганом. Ныряет он классно — на десять метров опускается без всяких проблем и на три минуты задерживает дыхание. Но все равно ему не угнаться за мной: больше десяти крабов за день он не вытаскивает. Я приглашал его на Дикий остров, но Леша ленится грести веслами.

Брюки и майка, которые я постирал перед тем, как уйти под воду, давно высохли. Они лежали на плоском белом камне, словно труп, плоть которого на солнце превратилась в труху и разлетелась по ветру, а одежда осталась. Я прыгал на одной ноге, надевая брюки. Штанины из грубой джинсовой ткани обжигали кожу на ляжках. Это было приятно — тело требовало тепла. Кажется, я сегодня перекупался. Надо постараться согреться за веслами.

Лодку, если даже штормило слегка, я обычно затаскивал на сушу с восточной стороны острова. Сделанная из пластика, она была легкой, но недостаточно прочной, и я не решался оставлять ее на плаву, где любая шаловливая волна могла швырнуть ее на скалу и разломить пополам. Балансируя на острых углах, я размахивал мешком и прыгал с камня на камень, преодолевая природный хаос. «Ждать ли мне Лешу?» — думал я, рассчитывая в уме время. Мы привыкли встречаться у входа в ресторан за десять минут до его открытия, делиться впечатлениями от охоты и, получив деньги, выпивать стаканчик-другой массандровского портвейна.

Я спрыгнул с камня и зашуршал ногами по черному кварцевому песку. Вскоре остановился, словно налетел на невидимое препятствие, посмотрел по сторонам, потом зачем-то наверх, затем снова вокруг себя.

Лодки не было.

Очередная волна накатила на камни, разбилась о них в пену, и холодные брызги прострочили мне лицо. Если бы море было живым существом, эта его выходка непременно вынудила бы меня предпринять ответные меры. Но мне оставалось лишь довольствоваться матерной тирадой в адрес Посейдона и прочих морских богов и гадов да сильным плевком в сторону волн.

Я обошел место, где лежала лодка, рассматривая собственные следы, отпечатавшиеся на песке. Здесь было сухо, несмотря на то, что прибой разыгрался и отдельные капли долетали до меня. Значит, волной унести лодку не могло. Оставалось единственное объяснение — это чья-то дурацкая шутка, в ответ на которую обязательно следует бить по роже.

Я опустил мешок в воду и, чтобы его не унесло, привязал веревку к увесистому булыжнику. Со свободными руками легче было взобраться на «акулий плавник». Кроссовки отлично «липли» к наждачной поверхности скалы, и я взбежал наверх на четвереньках, как муха по стене. Когда выпрямился, то сразу увидел свою лодку. Ее уносило течением в открытое море, и уже сейчас до нее было не меньше полутора километров. Прикрывая глаза ладонью от нестерпимо яркого света, отраженного поверхностью моря, я несколько минут всматривался в темную черточку на зеркальной поверхности, покрытой рябью волн. Мне показалось, что оба весла аккуратно сложены на дне лодки. Я же, перед тем как уйти под воду, оставил их на песке.