Оперативный захват - Сергей Соболев Страница 34

Подойти мало-мальски близко не успела, потому что наблюдала за окнами его квартиры и за подъездом с небольшого расстояния. Она ведь понимала, что если будет постоянно торчать возле охраняемого парадного, или отираться на виду у телекамер внешнего наблюдения, на нее могут обратить внимание, ею могут всерьез заинтересоваться.

У нее нет права на ошибку.

Потому что, в случае неудачи, второй попытки у нее уже не будет, это она отчетливо понимала.

Тереза добиралась до цели вначале на метро, через весь огромный мегаполис, а затем подъехала несколько остановок на маршрутке.

Она вышла на Херсонской, до пересечения с Севастопольской. Всего в двух кварталах от нее находится комплекс зданий комбината питания «Птичье молоко», где муж ее покойной сестры работает, наверное, и по сей день. Юрий, надо сказать, поначалу тяжело переживал случившееся. Как и она, первые два месяца ходил по милицейским и прокурорским кабинетам, добиваясь того, чтобы все обстоятельства ДТП, в котором погибли его жена и сын, были детально раскрыты и расследованы, а убийца понес строгое наказание в соответствии с нормами уголовного права.

Но в какой-то момент он стал вести себя… странно. Его как будто подменили: он, казалось, на все махнул рукой, мол, правды при наших порядках все равно не найдешь. Мало того, Юрий стал уговаривать ее не «лезть не в свое дело». И даже проговорился, что из-за ее принципиальности и настойчивости он не получит вообще никакой компенсации – а ему, как поняла Тереза, через посредника предложили какую-то кругленькую сумму…

Потом случилось то, чего она никак не ожидала от этого всегда, казалось бы, дружески, воистину по-родственному настроенному к ней мужчины. Он, действуя через какие-то свои связи и знакомства, очень оперативно переписал на себя – едва ли не раньше, чем это положено по законным срокам – квартиру на Обручева (по праву наследства), а затем и выписал ее с этой жилплощади.

Таким образом, Вера Ильина потеряла не только сестру и племянника, но и разом лишилась своей части доставшейся им с сестрой от дяди квартиры в Черемушках, а также столичной прописки…

Херсонская улица в том месте, где она вышла из маршрутки, изгибается дугой; почти посреди этой дуги находится возведенный всего пару лет назад 25-этажный монолит, форма, которого, кстати, тоже закруглена, так что башня прекрасно вписывается в геометрию самой магистрали.

Тереза посмотрела на наручные часики – половина девятого утра. Она не знала распорядка работы Черемушкинской прокуратуры в эти праздничные дни – возможно, ее сотрудники, как и большинство граждан России, отпущены на новогодние каникулы. Точно также она была не в курсе планов прокурора Белогорова и даже допускала, что этот господин может вообще находиться не в Москве, а в любом другом месте. Тем не менее, ничто из этих соображений не могло ее остановить. Если чего-то не хотеть или не желать изо всех сил, то ничего и не добьешься из того, что задумал. Всегда найдутся какие-то отговорки; особенно легко бывает уговорить самое себя. Вот как сегодня: у нее имелись кое-какие причины, чтобы отложить поездку в Черемушки, чтобы попытать счастья в какой-нибудь другой день. Но она все ж таки – собралась и поехала.

Фасад башни окрашен в свежий кирпичный «колер», удачно сочетающийся с белыми и темными вставками оконных рам и балконов. Тереза, одетая в свою единственную зимнюю вещицу, в шубку, с сумочкой на правом плече, обогнула башню – здесь имелся как проезд для транспорта, так и пешеходные дорожки. Она туго повязала голову платком, затем неспешно пересекла по диагонали двор, который был почти сплошь уставлен разнокалиберными иномарками. Прокурорский «опель» стоит едва ли не ближе остальных машин к парадному – она эту уже знакомую ей машину выхватила взглядом в первую очередь…

Впереди стояли пятиэтажки; Тереза, достигнув торца ближней из них, остановилась и повернулась лицом к «башне», до которой отсюда, с этого места, насчитывается не более сорока шагов.

Ее взгляд отсчитал шесть этажей, смахивающих на полоски многослойного сэндвича. В двух окнах сквозь полуоткрытые жалюзи сочится свет. В широком, трехчастном окне спустя всего несколько секунд свет погас. А вскоре, и минуты не прошло, затемнилось и другое окно, то, что поуже – по ее предположению там находилась кухня.

У прокурора Белогорова – так выходило из ее собственных расчетов – как минимум четырехкомнатная квартира. А то и пятикомнатная, учитывая, что квартиры здесь смотрят своими новенькими стеклопакетами и застекленными лоджиями на обе стороны, на магистраль и во двор. Она была не в курсе, женат ли господин прокурор и есть ли у него дети. Ее снабдили лишь его домашним адресом, который наверняка имеется в различных базах данных. В том числе и в тех, что продаются из-под полы на столичных рынках. И если бы ее не обманул один человек, к которому она еще в октябре обратилась с просьбой купить для нее «подходящий инструмент», то бишь пистолет, то вполне возможно, Тереза «пробила» бы этот адрес еще раньше. И уже воплотила бы в жизнь то, на что она готова сейчас пойти…

Сложно объяснить как-то все то, что происходило с ней в эти минуты. Ее как будто в спину что-то толкнуло… Она была ровно посреди двора, медленно идя по той дорожке, что пересекает пространство между домами по диагонали… Как вдруг из парадного вышел коренастый, крепко сбитый мужчина, одетый в темную утепленную куртку и в пыжиковую шапку.

Тереза стащила перчатку с правой руки, механически зажав ее в левой. Потянулась рукой к сумке, свисающей с плеча. Невольно замедлив шаг, нащупала пальцами защелку. Открыла ее и запустила руку в сумку; ее глаза при этом неотрывно глядели на вышедшего только что из парадного мужчину…

Белогоров – а это был он – щелкнул «брелоком»; серебристый «опель» тут же приветственно «угукнул» и подмигнул фарами…

Пальцы Терезы нащупала холодную ребристую рукоять. Она не спешила вытаскивать руку с ПМ из сумки. Так и шла, невольно замедляя шаг, к «опелю», с правой рукой, опущенной в свисающую с плеча сумку…

Она вспомнила инструкцию, которой ей следовало придерживаться.

«Снять с предохранителя… взвести… Прицелиться в грудь или в голову… Стрелять, пока не клацнет затвор…»

Она рассчитывала, что прокурор направится к машине. И, может быть, даже успеет сесть в салон – тогда придется стрелять через стекло… Но он почему-то остался у двери. Мало того, он эту тяжелую металлическую дверь – она только сейчас заметила – держал приоткрытой, как будто кого-то дожидался…

Да, так и есть… В дверях парадного сначала показался подросток, парень лет тринадцати или четырнадцати. А следом Тереза увидела, как во двор вышла женщина, одетая в длинную, с серебристым отливом «стриженную» шубу – она держала за руку девочку лет пяти-шести, у которой шубка была точно такого же окраса, как и у мамы. Причем ребенок, похоже, был не в восторге от предстоящей поездки, куда б они не собирались сейчас ехать…

– Па! – крикнул подросток, у которого на плече болтался рюкзачок. – Я «переднее» забил… окей?

Тереза уже почти сошлась с ними, как услышала женский голос.