Я вернусь… - Андрей Воронин Страница 40

– Только то, о чем его будут спрашивать, – возразил Сидяков. – А спрашивать его будут о вещах вполне определенных, к предмету нашего с вами обсуждения не имеющих ни малейшего отношения. И потом, что вы так суетитесь? Да ничего страшного с вашим Рамазановым не случится! Откуда вы это все взяли: арест, тюрьма? Ну, в самом крайнем случае получит пару лет условно... С кем не бывает? Беднее, чем сейчас, он от этого не станет, чего же горячку-то пороть?

Это тоже была правда. Вытащить Адреналина из этой переделки ничего не стоило. Но в данном случае Зимина как раз интересовал не столько сам Адреналин, сколько его многострадальное детище – окровавленное, едва живое, но все еще очень перспективное.

– В общем, Семен Михайлович, давайте не будем ссориться, – сказал Сидяков снисходительно. Он был неуязвим и мог позволить себе быть снисходительным. – Новый год все-таки! Предлагаю считать, что этого разговора не было. Встретимся в Клубе, идет? Там у вас будет отличная возможность выместить на мне ваше раздражение и доказать свою правоту самым простым и действенным способом – при помощи кулаков...

Тонкий рот Зимина сам собой скривился в тяжелой улыбке. Сидяков даже представления не имел о том, ЧТО он только что сказал и насколько был прозорлив, говоря о самом простом способе доказать свою правоту. Такой способ у Зимина был – самый последний и по-настоящему действенный.

– Ладно, – сказал Зимин, – встретимся в Клубе. Вы правы, Павел Христофорович, я погорячился, простите.

– Ну, с кем не бывает, – фальшиво пробасил Сидяков. – Жизнь такая, кругом сплошные стрессы! Поверьте, я не в претензии. Я вообще считаю, что жить надо проще, без камня за пазухой. Поцапались, помирились – подумаешь, велика важность! Не последний день живем! И я вам еще пригожусь, и мне к вам, глядишь, когда-нибудь придется обратиться...

– Конечно. Я понимаю. Что ж, Павел Христофорович, всего вам наилучшего. Еще раз извините за невольную грубость, но я действительно взволнован. Рамазанов – мой давний друг и ближайший партнер, поэтому я был несколько не в себе.

– Пустое, – ответил Сидяков. – Так до пятницы?

– Да, – сказал Зимин, – до пятницы.

Итак, все было сказано. Удача окончательно изменила Адреналину; он кончился, иссяк как бизнесмен. С кем не бывает...

"Ну, это мы еще посмотрим, – подумал Зимин. – Не последний день живем, говоришь? Это точно, не последний. Так, посмотрим, что мы имеем... Сегодня у нас вторник. Среда, четверг, пятница... Чертов подполковник! Если бы не он, все бы уже решилось само собой и не было бы этого дурацкого, унизительного и бесполезного разговора. Наверное, звонить все-таки не стоило. Сидяков – не полный идиот. Посидит, подумает и, чего доброго, испугается и не придет в пятницу в Клуб. Это уже будет настоящий скандал. Ну кого ему бояться – меня? Адреналина? Дудки! Таких, как мы, он за настоящих оппонентов не держит – так, мелкая сошка, выскочки, шелупонь подзаборная... Не бандиты даже и не банкиры, а просто мелкие предприниматели, вроде тех, что на рынке турецкими тряпками торгуют. Придет! Не может не прийти, потому как, между прочим, в его крови тоже сидит эта Адреналинова отрава и живет он от пятницы до пятницы, как и все мы, грешные..."

По самому краешку его сознания холодным сквознячком пробежалась мысль о том, что спасти Адреналинову фирму – это полдела. Требовались деньги, и немалые, чтобы снова вдохнуть жизнь в эту пустую, досуха высосанную скорлупу, а взять их было негде. Кредит? Возможно, но его ведь отдавать придется... Да и не даст никто никакого кредита под Адреналина. Чудеса чудесами, но банкирам нужны твердые гарантии, а какие могут быть гарантии, когда речь идет об Адреналине? То-то и оно, что никаких. Играть он перестал, но репутация игрока за ним осталась и будет с ним до самой смерти. От этого его уже не отмоешь... Ах, чертов простофиля! Надо же было так все изгадить! Тоже мне, пророк...

Зимин поморщился, запустил двигатель и на время выбросил из головы мысль о деньгах. Будет день – будет и пища. Когда нужда подопрет по-настоящему, деньги найдутся – в этом Зимин не сомневался.

Заляпанное грязью лобовое стекло уже успело запорошить свежим снежком. Зимин врубил "дворники", и они с шорохом и стуком заходили из стороны в сторону, сметая снег, размазывая по стеклу грязь и постепенно открывая взгляду Зимина контуры окружающего мира. Когда стрела Кутузовского проспекта проявилась окончательно, обретя контрастность и объем, Зимин включил передачу и тронул машину с места.

По дороге он опять считал дни. Вторник, то есть сегодня, вылетает. Что остается? Среда, четверг и большая часть пятницы... Времени вполне достаточно. На синтез вещества нужно часов шесть-семь, только и всего. Срок годности практически неограничен, так что синтезировать его можно хоть завтра. Черт, как надоело каждый раз возиться с синтезом! Сделать бы сразу приличный запас, все равно ведь рано или поздно понадобится... Но нельзя, нельзя! Рискованно это, да и дорого. Да ладно, дороговизна – ерунда, не нищий все-таки, а вот рисковать Зимин просто не имел права. Уж очень специфическое было вещество, найдут – мало не покажется...

Спохватившись, он повернул направо, сделал приличный крюк и вскоре уже остановил машину на тихой, застроенной пятиэтажными панельными домами улице. Темно-синяя "вольво" с громким шорохом въехала в глубокий, перемолотый колесами, грязно-коричневый снег обочины и остановилась рядом с расположенным на первом этаже одного из домов продовольственным магазином. На противоположной стороне улицы виднелась неброская вывеска: "Аудио, видео, CD, CD-ROM". Под вывеской располагалась стеклянная дверь; сквозь грязноватое стекло виднелась выкрашенная бледно-голубой, местами облупившейся краской раздвижная железная решетка. Сейчас решетка была задвинута и заперта на большой висячий замок, который тоже был отлично виден Зимину через стекло. Магазин не работал по случаю праздника, чего и следовало ожидать. Первое января, будь оно проклято!

Зимин выбрался из машины, прихватив с собой плоский матерчатый портфель, и сразу же по щиколотку погрузился в рассыпчатое снежное месиво, Заперев центральный замок, он дисциплинированно посмотрел сначала налево, потом направо. Улица была пуста, если не считать буксовавшего метрах в пятидесяти такси. Зимин пересек ее по диагонали и постучал в запертую дверь видеосалона.

Стучать пришлось довольно долго, но в конце концов по ту сторону решетки возникло широкое бледное крючконосое лицо, вгляделось в посетителя и кивнуло. Звякнул замок, решетка поехала в стороны, собравшись гармошкой по бокам дверного проема, стеклянная дверь приоткрылась, и Зимин вошел.

Впустивший его человек запер за ним дверь и с лязгом задвинул стальную гармошку. Был он не выше метра шестидесяти, но коренаст и плотен. Широкий и длинный, впору рослому здоровому мужчине, слегка заплывший жирком торс неуклюже сидел на коротких кривоватых ногах; голова была крупная, с выпуклым облысевшим лбом, черными глазами навыкате и длинными, собранными в конский хвост волосами. Брови у хозяина видеосалона были густые, кустистые, щеки и верхняя губа отливали синевой, как это всегда бывает у жгучих брюнетов после даже самого тщательного бритья, и вообще, хозяин заведения напоминал больше всего обритого волшебника Черномора, разве что горба на спине не хватало.