Я вернусь… - Андрей Воронин Страница 41

– Привет, Мишель, – поздоровался с ним Зимин. – Что это тебе в праздник дома не сидится?

– Работы много, – спокойно ответил на этот праздный вопрос хозяин салона. – А дома что? Телевизор? Вот уж чем меня не удивишь, так это телевизором. И потом, я знал, что ты придешь.

– Ну да, ну да, – поспешно сказал Зимин, которого обстоятельность Мишеля в речах и поступках неизменно вгоняла в глухую тоску. – Как и договорились. Как наши дела?

– Неплохо, – меланхолично сообщил Мишель и, порывшись в карманах своей потертой джинсовой куртки, извлек оттуда плотно перетянутый аптекарской резинкой увесистый цилиндрик, свернутый из знакомых серо-зеленых купюр. – Держи, это твоя доля за прошлую неделю. Послушай, где ты берешь эти записи? Любопытные такие записи...

– Миша, – строго сказал Зимин, останавливаясь на полпути к перегородке, которая отделяла помещение для посетителей от собственно студии, где хозяин колдовал над записями, – мы же договорились. Я приношу товар, ты его толкаешь и отдаешь мне деньги. Я не спрашиваю, кому ты продаешь кассеты, сколько делаешь копий и сколько накручиваешь сверху, а ты, в свою очередь, не задаешь скользких вопросов: откуда, кто, где... Может быть, тебе и номер моего банковского счета назвать?

– Да успокойся, – сказал хозяин в своей обычной меланхоличной манере, которую Зимин в минуты раздражения именовал не иначе как отмороженной. – Я же просто так спросил, потому что интересно. Каких только перцев на свете не бывает! Это же не игровая запись, правда? Освещение, постановка – вернее, отсутствие постановки... Похоже, снимали скрытой камерой.

– Миша, – еле сдерживаясь, произнес Зимин, – ты опять? Ты же взрослый человек и должен понимать, что бывают вещи, которых лучше не знать. Я же не спрашиваю, кто приносит тебе кассеты с записями изнасилований. Тут то же самое. Записи хорошие, качественные, за душу берут, нервы щекочут, да и доход приносят. Какая разница, откуда они?

– Никакой, – покладисто согласился Миша, которого упоминание о кассетах с изнасилованиями мигом привело в состояние покорности. – Я спросил просто потому, что... Ну, в общем, игровые фильмы – это одно, а реальные съемки ценятся совсем по-другому. Кстати, у тебя на подбородке пудра. Она стерлась, и виден синяк. Ты что, тоже?..

И он неумело изобразил боксера, нанеся парочку вялых ударов воображаемому противнику.

– Что я, по-твоему, сумасшедший? – старательно возмутился Зимин, невольно дотронувшись до подбородка. – Это так, несчастный случай... Слишком резко тормознул.

– А, – без всякой интонации сказал Миша. – Ты поосторожнее! На дорогах сейчас скользко. Принес?

– Как и было обещано, – сказал Зимин, для наглядности приподняв портфель.

Они прошли за перегородку и оказались в тесном помещении, заставленном аппаратурой и стеллажами с кассетами. Окон здесь не было, над рабочим пультом горела яркая настольная лампа с низко опущенным рефлектором, в воздухе слоями плавал густой табачный дым. На краю пульта стояла ополовиненная бутылка пива, включенный монитор слепо мерцал пустым экраном.

– Давай посмотрим, – сказал Миша, садясь в кресло за пультом.

Зимин открыл портфель и подал ему кассету. Миша загнал ее в приемный отсек видеомагнитофона, и монитор ожил. На экране появился Адреналин и с ходу залепил плюху подполковнику. Разумеется, ни Адреналиновой болтовни, ни эпизодов, в которых участвовал Зимин, на кассете не было – Семен Михайлович всегда тщательно редактировал записи, убирая все лишнее.

Миша быстро и умело прокрутил запись до самого конца, ненадолго задерживая изображение лишь в конце каждой схватки, чтобы увидеть результат. Досмотрев до конца, он включил обратную перемотку и, причмокнув губами, объявил:

– Класс! Впрочем, как всегда. Знаешь, эти записи – настоящее золотое дно. Одно плохо: тотализатор приносит меньший доход, чем мог бы приносить, если бы... Ну, если бы мы могли как-то влиять на исход того или иного поединка... Понимаешь?

Зимин криво улыбнулся, чиркая зажигалкой.

– Размечтался. Я думаю об этом целых три месяца, но это дохлый номер. Ничего не выйдет, забудь.

– Точно не выйдет?

Отвернувшись от монитора, Миша бросил на Зимина острый взгляд из-под нависающих бровей.

– Точнее не бывает, – сказал Зимин, глубоко и нервно затягиваясь сигаретой. – Уж поверь мне на слово. Даже не стоит пытаться.

– Верю, – снова отворачиваясь к пульту, сказал Миша. – Тебе, конечно, виднее.

– Увы, – сказал Зимин.

Зимин работал с Мишей уже четвертый месяц – с тех самых пор, как протрезвел и понял, что слепое следование за Адреналином приведет его к нищете и преждевременной смерти, как финансовой, так и самой настоящей, физической. Да, он был Адреналину лучшим и единственным другом; да, он был, если можно так выразиться, самым первым его учеником и последователем. Но быть первым не всегда означает быть лучшим или хотя бы верным; в конце концов, у каждого своя голова на плечах, и каждый волен сам выбирать себе дорогу. Адреналин стоял на пути целенаправленного саморазрушения; Зимин выбрал другой путь, и совесть его не мучила, потому что тот же Адреналин утверждал: никакой совести нет, а есть только стадный инстинкт, повелевающий барану быть как все и создающий у барана ощущение дискомфорта, если он, баран, вдруг отбивается от стада. Так ведь то баран! На то он и баран, в конце-то концов...

Словом, сначала были просто кассеты с записями, сделанными скрытой камерой, а уже после второй или третьей кассеты возник тотализатор. Круг игроков был сравнительно узким, уже даже, чем круг покупателей кассет со сделанными Зиминым записями, но тотализатор все равно приносил стабильный доход. Миша, как человек технически грамотный и предприимчивый, предлагал создать свой платный сайт в Интернете, распространять записи по сети и по сети же принимать ставки, но Зимин его одернул и строго предупредил, что, если Миша попытается осуществить свой гениальный замысел без его ведома, он, Зимин, собственноручно повыдергивает ему ноги. Конечно, работа во всемирной сети сулила прибыли, несравнимые с теми, что они имели сейчас, но она же сулила и большие неприятности. Мало ли кто зайдет на Мишин сайт! Адреналин, например, или еще кто-нибудь из членов Клуба... И тогда беды не миновать, а о доходах и вовсе придется забыть навсегда.

Тем же грозила и малейшая попытка как-то повлиять на исход поединков. Не мог же Зимин, в самом деле, подойти к одному из бойцов и сказать: так, мол, и так, честный бой – это, конечно, превосходно, но как бы это нам с вами договориться, чтобы вы сегодня на шестой минуте схватки легли под Иван Иваныча? А я вам за это денег дам, хотите? И потом, участники заочного тотализатора чаще всего ставили на бешеного Адреналина, а уж с ним-то договориться было невозможно...

После Мишиной студии Зимин сделал телефонный звонок и заехал еще в одно место. Здесь его уже ждали, и, едва он затормозил у обочины, с тротуара шагнула и, перегнувшись пополам, втиснулась в машину долговязая фигура в поношенной, подбитой овчиной короткой кожаной куртке. Зимин тронул машину с места и повел ее куда глаза глядят, просто чтобы не стоять на месте.