Пушки острова Наварон - Алистер Маклин Страница 54

Правда, дом доброго слова не стоит: толкни и развалится.

Современной постройки здания вдоль западной и южной стороны площади, забравшиеся, точно куры на насест, на самый верх утёса, были сложены из белого камня и парийского гранита. Они лепились друг к другу, как и заведено в здешних местах. С плоских крыш вода во время зимних дождей уходит не скоро. Зато восточная сторона, где спряталась диверсионная группа, была застроена ветхими деревянными халупами и мазанками, какие обычно встречаешь в заброшенных в горах селениях.

Земляной пол неровен, бугрист, в углу куча мусора, оставшаяся после прежних обитателей дома. На потолке грубо обтёсанные почерневшие балки, кое-как обшитые тёсом, поверх него — утрамбованная земля. По опыту, приобретённому в Белых горах, Мэллори знал, что во время дождя такая крыша потечёт как решето. В одном конце комнаты от стены до стены площадка высотой в три четверти метра вроде лежанки в эскимосском иглу, служащая одновременно кроватью, столом и топчаном. Иных предметов обстановки в комнате нет.

Вздрогнув, Мэллори обернулся: кто-то тронул его за плечо.

Это был янки. Держа в руке бутылку с остатками вина, он что-то жевал.

— Подхарчись лучше, шеф, — посоветовал янки. — А я пока покараулю.

— Дело говоришь, Дасти. Спасибо. — Стараясь не шуметь, капитан двинулся в глубь комнаты. Хотя в помещении было темно, как под мышкой у князя тьмы, зажечь огонь не решались, так что топчан Мэллори отыскал на ощупь. Неутомимый Андреа приготовил ужин — что Бог послал: инжир, мёд, сыр, чесночная колбаса, печёные каштаны. Адская смесь, подумал новозеландец, но привередничать не стал. Он был голоден, как волк, ему было не до деликатесов. К тому же приторная, со смолистым послевкусием сладость вина, которое раздобыли накануне Лука с Панаисом, заглушила всякий другой привкус.

Закрыв ладонью спичку, Мэллори закурил сигарету и стал рассказывать, как намерен проникнуть в крепость. Можно было говорить, не понижая голоса, поскольку в соседнем доме, одном из немногих обитаемых на этой стороне строений, весь вечер стучали два ткацких станка. Мэллори сильно подозревал, что и тут не обошлось без Луки, хотя и не мог взять в толк, каким образом усатому греку удалось связаться со своими единомышленниками. Как бы то ни было, капитана это устраивало, главное, чтобы втолковать остальным участникам группы, как им следует действовать.

Поскольку вопросов не последовало, все поняли, что к чему.

Вскоре в разговор включились все. Больше всех разошёлся обычно молчаливый Кейси Браун. Почём зря бранил еду, питьё, жаловался на то, что болит нога, до чего тверда лежанка, и, дескать, ему всю ночь теперь не сомкнуть глаз. Мэллори усмехнулся: Кейси пошёл на поправку.

— Почесали языки, и хватит, джентльмены, — заметил капитан. Соскользнув со скамьи, Мэллори потянулся. До чего же он устал! — Нам предоставляется первая и последняя возможность как следует выспаться. Будем дежурить по два часа. Чур, я первый.

— Один собираешься дежурить? — вполголоса спросил Миллер, сидевший в дальнем конце комнаты. — Может, по двое? Один у окна, другой у двери дома? Кроме того, все мы без задних ног. Не дай Бог, уснёшь. — В голосе янки было столько тревоги, что Мэллори невольно рассмеялся.

— Зачем, Дасти? Пусть дежурный стоит у окна. А задремлет, так проснётся, грохнувшись об пол. Все до того измучены, что нельзя лишать людей сна. Сначала дежурю я, потом ты, после тебя Панаис, затем Кейси и, наконец, Андреа.

— Ну ладно, — неохотно согласился янки, вложив с этими словами в руку Мэллори какой-то твёрдый и холодный предмет.

Капитан понял, что это пистолет с глушителем — самое дорогое приобретение Миллера.

— Изрешетишь любого, кто сунется, и при этом не переполошишь весь город, — проговорил американец и отправился в дальний угол. Закурив сигарету, помолчал, затем положил ноги на лежанку. Через пять минут все, кроме часового, спали крепким сном.

Минуты две спустя Мэллори встрепенулся: где-то, похоже, снаружи дома, послышался шорох. Грохот станков в соседнем здании умолк, и в доме воцарилась тишина. Звук повторился: кто-то легонько стучал в дверь в конце коридора.

— Оставайся здесь, капитан, — прошептал Андреа, в сотый раз удивив Мэллори своей способностью мгновенно пробуждаться от самого глубокого сна при малейшем шорохе и в то же время спать, как убитый, даже в самую сильную бурю. — Сам выясню, в чём дело. Должно быть, это Лука.

Так оно и оказалось. Маленький грек валился с ног от усталости, но был доволен самим собой донельзя.

Не успев как следует отдышаться, он с наслаждением выпил кружку вина, протянутую ему Андреа.

— Чертовски рады видеть тебя среди нас, — не скрывая удовлетворения, проговорил капитан. — Как дела? За тобой гнались?

Мэллори ясно представил себе, как гордо задрались вверх усы маленького грека.

— У этих болванов в одном месте не кругло, чтоб Луку заметить, а не то что поймать, — обиделся усач. Переведя дыхание, продолжил:

— Я же знал, майор, ты будешь обо мне беспокоиться. Вот я всё время и бежал. Вернее, почти всё время, — поправился он.

— Откуда ты бежал? — поинтересовался Мэллори, подавив улыбку.

— От Вигоса. Это старинный замок. Много веков назад его построили франки. Он милях в двух отсюда, если идти на восток по дороге вдоль берега. — Лука помолчал, чтобы сделать ещё глоток. — Пожалуй, больше, чем в двух милях. Переходил на шаг лишь дважды на обратном пути, да и то на минуту, не больше.

У Мэллори осталось впечатление, будто островитянин сожалеет, что у него вырвалось упоминание о немолодом своём возрасте.

— Что ты там забыл? — полюбопытствовал Мэллори.

— Когда мы расстались, я всё думал… — издалека начал маленький грек. — Я всегда о чём-то думаю, — объяснил он. — Такая уж у меня натура. Вот я и подумал: если солдаты, которые ищут нас на Чёртовом пятачке, увидят, что автомобиль угнали, они сообразят, что искать нас в этом сволочном лабиринте ни к чему.

— Правильно, — неопределённо ответил Мэллори. — Сразу поймут.

— И тогда они скажут: «Ага, эти verdammte Englander [6]торопятся». Они знают: у них мало шансов отыскать нас на острове. Ведь нам с Панаисом каждый камень, каждая пещера, каждая тропа, каждое дерево знакомы. Тогда немцам останется одно: разбиться в лепёшку, но не пропустить нас в город. И они перекроют все дороги. Сегодня у нас последняя возможность попасть в крепость. Ты меня слушаешь? — с беспокойством спросил маленький грек.

— Я — весь внимание.

— Но прежде всего, — театральным жестом поднял руки Лука. — Прежде всего немцы захотят убедиться, что мы не успели проникнуть в город. Они были бы последними идиотами, если в вздумали перекрыть дороги после того, как мы уже вошли сюда. Фрицы должны сперва убедиться, что нас тут нет. Поэтому начнут обыск. Повальный обыск. Вернее, как её… облаву. Поняв ход мыслей грека, Мэллори кивнул головой: