Ненависть и месть - Сергей Зверев Страница 6

– Иди. – Он недовольно махнул рукой и тут же заулыбался посетителю. – Александр Захарович, милости просим. Заждались вас.

– Занят был, – небрежно бросил тот и по-хозяйски уселся в кресло напротив Копельмана.

На вид гостю было около сорока. Худощавый, с жидкими коротко стриженными волосами, одетый в обычные джинсы и рубашку, он выглядел полной противоположностью упитанному, лоснящемуся Копельману в дорогом сером костюме-тройке, с аккуратно уложенными чуть седоватыми волосами.

Синими от татуировок пальцами гость достал из наружного кармана рубашки пачку «Кэмела» без фильтра и многозначительно взглянул на Копельмана.

Исаак Лазаревич тут же вскочил из-за стола и, обежав вокруг, предупредительно щелкнул зажигалкой.

Гость пыхнул дымком, взял зажигалку из рук Копельмана, внимательно осмотрел со всех сторон.

– Ну ни хрена себе… – искренне подивился он. – Сплошная голда, в натуре…

Копельман осторожно забрал дорогую безделушку.

– Подарок супруги к пятидесятилетию, – застенчиво признался он.

– А, подарок?.. – хмыкнул гость. – Ладно, это дело святое. Ну, так в чем вопрос? Серьезное что-нибудь или опять порожняк?

«Порожняк» было любимым словом Александра Захаровича Григорьева, которого хорошо знали в определенных кругах города Запрудного именно под таким прозвищем. В свое время Порожняк совершил две ходки на зону и оба раза по чисто воровской статье, сто сорок четвертой. Никакими особо выдающимися воровскими или иными способностями Порожняк не отличался. Но однажды судьба забросила его в зону, где отбывал наказание Шурик Захар, он же Александр Захаров, ставший позднее известным законником. Именно он окрестил Григорьева Сашей Порожняком и дал ему путевку в жизнь.

Год назад, после второй «командировки», Порожняк вернулся в Запрудный. По рекомендации Шурика Захара занял место одного из запрудненских авторитетов, который по естественным причинам отбыл в мир иной. Предшественник Саши Порожняка умер от цирроза печени.

Порожняк делал «крышу» немалому числу предпринимателей новой волны. В этот круг входил и глава фирмы «Контур» Исаак Копельман.

На зоне Григорьев потерял пару зубов и по этой причине заметно шепелявил. Временами выговор его казался даже весьма комичным.

Но Исаак Копельман был не из тех, кто обращает внимание на подобные мелочи. Он обращался к Порожняку исключительно по имени-отчеству, при встречах вел себя предельно вежливо, если не сказать подобострастно. От Порожняка во многом зависело благополучие Копельмана и возглавляемой им фирмы.

– Александр Захарович, вы, наверное, уже знаете, что случилось ночью за городом, на заправке Володина?

– Ну?..

– Я надеюсь, что мы никоим образом не причастны к этому?

– Об чем базар?

– Будем называть вещи своими именами. У Володина очень серьезная «крыша». Панфилов Константин Петрович, я его, конечно, очень уважаю, он известный в городе человек…

– Я в курсах.

– Что он может подумать?..

– А че? Мы ни сном ни духом…

– Это правда, Александр Захарович?

– Бля буду… Я че, больной – с Жиганом связываться? Он, конечно, не вор, но и не фраер.

Копельман с видимым облегчением закурил, правда, спустя мгновение на его лице появилась озабоченность.

– А может, это дело рук «Триала»?

– Вот тут я не в курсах – порожняк гнать не буду. Над ним Айваз со своими азиками стоит. Что у них на уме – один Бог знает, или как там его у них… Аллах?

– Значит, они все-таки могли это сделать? – каким-то обреченным голосом произнес Исаак Лазаревич. – Ай-ай-ай, как нехорошо… А ведь мы с Юрием Михайловичем, директором «Триала», договаривались…

– Может, это не он вовсе. – Порожняк сипло кашлянул. – Ты-то почем знаешь?

– Я ничего не утверждаю, – заторопился Копельман. – Я только предположил. Вдруг Трошин разнервничался? И я таки ж могу это понять. При его темпераменте… Город у нас небольшой, даже на двоих распиливать трудновато, а тут еще третий. Кусок, можно сказать, прямо изо рта уводят.

– Ладно, не крути пластинку, – вяло махнув рукой, оборвал его Порожняк.

– Это я к тому, Александр Захарович, что надо как-то прояснить ситуацию. Вы должны что-то предпринять со своей стороны. А то – что же это получается? Вчера – Володина, сегодня – Трошина. А завтра нас?..

– Тебя, а не нас, – ухмыльнулся Порожняк.

– Если меня, то и вас, прошу прощения, – мягко поправил Исаак Лазаревич. – Я для вас курица, несущая золотые яйца. Если меня зарезать, то и вам ничего не останется.

– Ты у нас не один.

Копельман мелко-мелко заморгал ресницами.

– Как ни обидно это слышать, но я вынужден уточнить, – оскорбленным тоном сказал он. – Со всех остальных вы не получите и половины того, что я плачу вам, если завтра мой бизнес, как это иногда говорят, накроется. А это может произойти, если не задуматься и не подстраховаться вовремя. Панфилов очень меня беспокоит. Он может такое натворить…

– Ладно, кончай бздеть – дышать тяжко.

– Опять вы со своими лагерными шутками, – поморщился Копельман. – Я с вами совершенно серьезно… Мы должны обезопасить тылы. Между прочим, со спиртным он нам так и не дал развернуться. Все под себя гребет. Это же золотое дно. Мы просто крохи с барского стола подбираем, а он уже завод поставил.

– Кончил? Тогда я скажу. Все, что надо, будет сделано, можешь не ссать. Так что сиди пока, не дергайся. А насчет Жигана… Я его не трогаю, и он меня не трогает. Будут вопросы, забьем стрелку, перетрем. Без понтов, без наездов. Ты, главное, про последний день месяца не забывай. – Порожняк хлопнул рукой по столу, поднялся. – Ну, лады, засиделся я тут с тобой. Будь здоров, не кашляй.

Саша Порожняк встал, повел плечами и неторопливо, вразвалочку направился к двери. На сей раз Копельман не вскакивал, не суетился и проводил дорогого гостя лишь меланхолическим туманным взглядом.

Спустя минуту после того, как дверь за гостем закрылась, Исаак Лазаревич придвинул к себе изрисованный квадратиками лист бумаги и жирно перечеркнул его наискосок.

Придвинув пепельницу, он смял бумажку и поджег ее золотым «Ронсоном». Устремив вверх взгляд карих, чуть навыкате глаз, тяжело вздохнул и потянулся к телефонной трубке.

– Алло, Сонечка? Это я, папа. Я скоро буду. Как это мамы нет? А где же она? Что? Так позвони дяде Фиме, предупреди ее. Нет. Почему я должен звонить? Алло, Соня…

В сердцах бросив трубку на рычаг недешевого телефонного аппарата, Исаак Лазаревич возбужденно вскочил из-за стола и забегал по комнате.

– Нет, ну почему я должен звонить? Почему я все всегда должен делать сам? За что я плачу этому безмозглому хаму, этому плебею, который… который… Такие деньги… Он их складывает, он копит в кубышке… Я не понимаю, кто кого должен защищать? Нет, мне это все решительно надоело. Вы только подумайте, про последнее число месяца он помнит, но он не думает, что скоро Изе Копельману придется есть селедку, жаренную на машинном масле!..