Китайский детонатор - Максим Шахов Страница 6

Ван Вэньминь не видел этого. В его сузившемся поле зрения находился только мужчина с ружьем, даже не сам мужчина, а его улыбающееся лицо с редкими волосками у рта и на подбородке. Ничего страшнее этой улыбки Вэньминь в своей жизни не видел.

– А-а-а! – закричал он, кидаясь к выходу.

Две разрывные пули, попавшие в поясницу и под лопатку, заставили Вэньминя отклониться от курса. Не попав в дверь, он ударился в стену с такой силой, что пробил гипсокартон, которым была обшита кирпичная кладка.

Упавший Вэньминь перекатился на бок и увидел огромные грязные кроссовки, неумолимо приближающиеся к нему. Ступая по полу, они производили звуки, подобные тем, которые можно услышать, когда поблизости забивают сваи.

Умп! Умп! Умп!

– Не-е-ет! – взмолился Вэньминь.

Выстрел в упор разнес его желудок в клочья. Не успев испытать боль, Вэньминь застыл в луже собственной крови.

Действуя ногой, убийца перевернул его на спину. В принципе, от компьютерщика не было особого вреда, но не стоило ему вмешивать сюда посторонних. Что ж, пусть его смерть станет предупреждением другим. Никто не смеет противостоять организации Виктора Хоу.

Опустившись на корточки, убийца подержал пальцы на запястье трупа. Потом, перейдя к телам отца и дочери, проверил пульс у них. Никаких признаков жизни. Одни только признаки смерти.

Передвигаясь осторожно, чтобы не испачкать подошвы в крови, убийца вернулся за чехлом, спрятал карабин и вышел на улицу.

Здесь по-прежнему было тихо. Выстрелы не потревожили жителей улицы Тигровой или были приняты за разрывы петард. С тех пор как россияне увлеклись пиротехникой, работа киллеров значительно упростилась.

Беспрепятственно вернувшись в «Тойоту», мужчина в ветровке доехал до Спортивной гавани, где, прогулявшись вдоль набережной, забросил карабин в воду и пошел обратно.

Прежде чем сесть за руль, он взглянул на часы. Операция заняла восемнадцать минут семь секунд. Он управился на пятьдесят три секунды раньше, чем планировал.

Улыбнувшись, мужчина включил радио, настроенное на волну китайской станции. Хорошая музыка всегда помогала ему снять лишнее напряжение.

* * *

Голос сержанта ППС в телефонной трубке звучал скорее устало, чем взволнованно. Выслушав его, заместитель начальника Управления уголовного розыска Криворук понял, что попадет домой не скоро. За окном его кабинета чернела беспросветная ночь. Под стать настроению хозяина кабинета.

– Где? – спросил он коротко.

– Я сперва решил, что это граната рванула, – сказал сержант. – Все в кровище, ступить некуда. Три жмура. Два мужика и одна баба молодая. Личности установлены. Хозяин кафе, его дочь и ее хахаль. Всех в клочья разнесло.

– Я не просил докладывать подробности, – сказал Криворук, массируя пальцами переносицу. – Я спросил: где.

– Фрунзенский район, улица Тигриная…

– Тигровая.

– Тигровая, – поправился сержант. – Кафе «Золотой тигр». Китайское, как я понимаю. Китайцев и завалили.

Зажмурившись, Криворук потер веки.

Голова раскалывалась. Глаза пекло. А как еще могло быть после сорокавосьмичасового рабочего дня с семью часами сна урывками? Пока начальство рапортовало наверх о снижении подростковой преступности, взрослые жители Владивостока словно с ума посходили. Восемь трупов за двое суток. Уже одиннадцать с этими тремя в кафе «Золотой тигр» на Тигровой улице.

– Зоопарк хренов, – выругался Криворук.

– Вы про китайцев? – спросил сержант.

– Про жизнь в общем и целом.

– Есть и хорошие новости.

– Неужели? – удивился Криворук.

– Да, – подтвердил сержант тоном человека, приготовившегося сделать сюрприз. – У нас есть свидетель.

– Свидетель?

– Так точно, товарищ майор. Наш, русский. Охранник. Отсыпался в подсобке перед дежурством. До того как устроиться на работу, бомжевал. Его законная супруга на улицу выставила.

– Ты мне его биографию излагать собрался? – рыкнул Криворук.

– Это я к тому, что он живет там, – обиженно сказал сержант. – А дверь в подсобные помещения приоткрыта была. Вот он, значит, в щелку все и видел.

– Почему не вмешался? Охранник все же.

– Это название одно. Так ведь не Шварценеггер и без оружия. Он и за грузчика, и за посудомойку.

– Ясно, – сказал Криворук. – Не отпускай его от себя ни на шаг. Скоро буду.

– Вас понял. Ждем.

Оборвав разговор, Криворук тут же набрал другой номер. Дожидаясь ответа, он хлебнул теплого пива из банки. Оно совершенно выдохлось и отдавало железом. В голову пришла мысль, что, наверное, такой же привкус бывает во рту у утопленников, которых регулярно вылавливают в бухте Золотой Рог.

– Алло, – сонно промямлила жена.

– Привет, Клара, – произнес Криворук совсем другим голосом, домашним.

– Ты знаешь, который час? – осведомилась она после долгого молчания.

– Знаю.

– И где ты шляешься, хотела бы я знать?

– Я не шляюсь, я работаю.

Они произносили свои реплики, как актеры, которым осточертели их роли. Оба наперед знали, кто что скажет и чем диалог закончится.

– Что интересненького на этот раз? – спросила жена. – Кража, изнасилование, ограбление? Чем ты порадуешь меня, когда, наконец, появишься дома? А, майор?

– Клара…

– Похищение ребенка? Поджог?

– Групповуха, – вздохнул Криворук.

– Ты что, в сауне?

В голосе жены зазвучал металл. Криворук мысленно обозвал себя кретином.

– Групповое убийство, – торопливо произнес он. – Три трупа в кафе. Хозяин, его дочь и еще один.

На другом конце провода молчали. Криворук медленно сжал в кулаке пивную банку. Раздался хруст, по руке потекла пенистая кислятина. Морщась, он отвел руку подальше, чтобы не залить бумаги, разложенные на столе. В кабинете запахло дешевой забегаловкой.

– Клара, ты слушаешь?

– Да, – сказала жена.

– Работа у меня такая, Клара. Я не виноват, что они словно с цепи сорвались, стреляют, душат, режут, насилуют. Кто-то должен поддерживать порядок, Клара. Иначе нам всем хана.

– Я знаю. – Она вздохнула. – Ты поосторожнее там, Коля.

Уф-ф!.. У него словно гора свалилась с плеч. Его назвали по имени, значит, не все потеряно.

– Все будет в порядке, не волнуйся, – мягко сказал Криворук.

– Хотелось бы. Но не получается. Счастливо!

Она отключилась, не дав ему возможности попрощаться. Так всегда бывает, если он задерживается на службе. Криворук улыбнулся, посмотрел на мокрую руку и, насупившись, стал вытирать туалетной бумагой. От нее разило пивом. На линолеуме осталось неопрятное пятно.