Клятва сбитого летчика - Иван Козлов Страница 8

Платов поднял руку:

– Стоп! Юмористов у нас и так хватает. Задача сложная, рискованная. Тебя выбрали, потому что хорошо плаваешь, вынослив, знаешь язык. Все эти качества могут пригодиться. Если нет желания и есть возражения…

– Какие возражения могут быть?! Надоело мне в вагончиках париться.

– Вот и ладно, – кивнул Платов. – Накоротке знакомимся – и в путь.

Пирожников стал поочередно протягивать руку бойцам:

– Женя, Женя, Евгений… – Видя, что они молчат, повернулся к Платову: – Для выполнения операции глухонемые нужны, да?

Платов сам поочередно представил каждого:

– Циркач, Физик, Хук. Я – Пятый.

Пирожников потрогал свою челюсть, вспомнив, какой удар получил сегодня на берегу реки, когда охмурял вьетнамку:

– Хук – это я понимаю.

– И остальное поймешь, – кивнул командир. – Переодевайся. Своего ничего ни на себе, ни с собой не оставлять, ясно?

И протянул ему пакет. Лейтенант вытащил оттуда футболку, брюки, трусы, часы – все американского армейского образца. Форма села на него точь-в-точь. Пирожникову это понравилось, особенно после китайских хлопчатобумажных штанов, разлезающихся по швам.

– И как это вы с размерчиком угадали! Вот только брак маленький, заштопано тут, видите? – и он ткнул пальцем в грудь.

Никто вновь не проронил ни слова. Но кое-что пояснил ему Платов:

– Инструктаж будешь получать по ходу дела. Твое место в середине. Тут другой человек должен был находиться. Его сегодня не стало.

– А, так эта одежда, значит…

Платов не стал его дослушивать:

– Циркач, вперед, темп два шага в секунду.

И занял место рядом с Пирожниковым. Неутомимый Женька не удержался от очередного вопроса:

– А почему Циркач, а?

– Сам поймешь, – ответил командир. – Постарайся попасть в ритм, чтоб не сдох через пару часов.

– Не сдохну, я марафон бегал. Циркач… Непонятная кликуха.

«Что ж тут непонятного, – подумал Платов. – Она с первого дня к нему прикрепилась». С того занятия, когда Платов увидел его.

А произошло это на учебном полигоне, где занималось Первое главное управление Комитета госбезопасности. Полковник нашел Платова возле тира:

«Слушай, тебе ведь человек нужен, хочешь, покажу интересного паренька?»

«Если по протекции, сыночек чей-то, то лучше не надо».

«По протекции, – не стал скрывать Полковник. – Сыночек генерала Савелова».

«Да пусть хоть маршала, товарищ полковник! Мне лишний геморрой не нужен. Чтоб через день звонили и судьбой чада интересовались…»

«Савелов звонить не будет. Он умер полгода назад. Это первое. Второе: не забывай, что ты тоже по протекции к нам попал. И третье – этот парень ножи метает лучше тебя. Ну, во всяком случае не хуже. Пойдем, еще один его талант увидишь».

И они пошли к месту, где занимались «топляки». Через глубокий ров с водой, застоянной, вонючей, было переброшено узкое скользкое бревно, а на полметра выше его натянут страховочный металлический трос. Бойцам надо было перейти через ров по этому бревну, оценка снижалась, если они хватались за трос. Но некоторым и он не помогал – такие стояли мокрые, в тине, и шли на вторую попытку.

«Мы как раз вовремя подошли, – сказал Полковник. – Смотри».

Сын генерала ничем не отличался от других бойцов – ни ростом, ни сложением. Вот он подошел к месту старта, но вместо того, чтоб ступить на бревно, шагнул на трос. Почти не балансируя руками, как делают обычно канатоходцы, спокойно, буднично зашагал по толстой струне.

«Циркач, – дал этому оценку Платов. – Ему в шапито надо, а не к нам».

Осталось пройти до берега метра два, когда Савелов сорвался. Ушел с головой под воду, вынырнул, схватился за бревно, подтянулся, вылез сначала на него, а потом опять занял место на тросе. Прошел до конца, спрыгнул на землю и только теперь стал снимать с лица водоросли.

«К этому могу добавить, – сказал Полковник Платову, – что школу окончил с медалью, училище – с отличием. Но навязывать его тебе не буду. Рекомендую в другой отряд. Может, там сгодится».

«Хорошо он из дерьма этого вылез. И не побоялся опять на трос. Надо еще к нему присмотреться, товарищ Полковник…»

Циркач идет впереди группы. Два шага в секунду. Ни зги не видно, без всяких тропок.

Русские поддаются не сразу, потому окончательное решение по их летчику Бабичеву пока так и не принято. Но Уилсон более чем уверен: все закончится так, как он и предполагает.

По телефону он говорит кратко и по самой сути:

– Никаких наручников и клеток! Кормить так, как едят наши офицеры. Да, и вот еще что: держать за пределами базы, чтоб меньше чего видел и слышал. Может, отдавать придется.

Разговаривая по телефону, Уилсон рассматривает при этом разложенные на столе фотографии. На них – летчик Бабичев, с парашютом, на месте приземления, анфас, профиль, в комнате, где его содержат, во время допроса… А вот на снимках – фрагменты советского самолета, хорошо просматривается его номер…

Открывается дверь кабинета, входят Чейни и Лора Сайзлер, довольно известная, несмотря на молодость, журналистка, работающая по тематике министерства обороны. Уилсон частенько видел ее на телеэкранах, но вот лично знаком не был. Он тотчас убирает фотографии в ящик стола, рассматривая при этом гостью. Славная девушка, и грудь, и ножки, и голову гордо держит, значит, хорошо знает себе цену. Талантливые люди заслуживают уважения, но с ними порой так трудно работать…

Уилсон выходит из-за стола, чуть кланяется:

– Я рад, что у нас есть такие красивые журналистки!

И жестом приглашает вошедших сесть за стол.

Чейни вторит хозяину кабинета:

– Лора еще и высокий профессионал, господин Уилсон. Она неоднократно вела репортажи прямо с места боев. Летала на наших вертолетах, плавала на катерах, даже принимала участие в одной боевой операции.

– Вот это я не приветствую. – Уилсон сделал вид, что нахмурился. – Женщин надо беречь и держать подальше от выстрелов.

– Если б меня могли удерживать, я бы не стала журналисткой, – сказала Лора.

Чейни и тут добавил:

– Ее голос и лицо узнаваемы для всей нации.

Уилсон согласно кивнул:

– Это правильно. Но даже если и не для всей нации, то для одного человека уж точно. – Он посмотрел в блокнот, лежавший перед ним. – Вы ведь дружны с военным летчиком Полом Кросби, я не ошибаюсь?

Лора удивилась этому вопросу:

– С Полом? Он был моим одноклассником…