Тушканчик в бигудях - Дарья Донцова Страница 10

– Жаль, – посмеивался Женька, – а то мы тут с Гришей решилиоторваться, думали, может, ты к нам присоединишься? Вместе с клиенткой. А какее зовут?

– Валерия, – машинально ответил я и спохватился: – Жень, немогу, занят.

– Отложить дела никак не удастся, а? – зудел Милославский.

– Нет.

– Скучный ты парень, Иван Павлович, – буркнул Женька. –Ладно, вдвоем повеселимся, а ты кисни.

Я положил трубку на сиденье. Женя и Гриша врачи, мы общаемсямного лет, с раннего детства. Наши родители приятельствовали, все они имелиотношение к миру литературы. Отец Женьки был крупный переводчик, мать поэтесса,а у Гриши папенька преподавал русскую литературу, а матушка работала вЦентральном доме литераторов администратором. Одно время я думал, что мы втроемпоступим в Литературный институт, но приятели решили стать врачами. Профессиюони выбрали правильно и теперь стали великолепными специалистами. А еще и Женя,и Гриша самозабвенные ходоки по женской части. Оба сбегали в загс по два раза итеперь находятся, так сказать, в свободном полете. Если честно, они похожи, какбратья, и порой раздражают меня. Но ведь друзья детства сродни близкимродственникам, кое на что после многолетнего общения перестаешь обращатьвнимание. Значит, холостяки решили удариться в загул, странно, что онипредложили и мне принять участие в своих развлечениях, оба знают, что я небольшой любитель посиделок с девицами. Вот в бильярд пошел бы играть судовольствием, но увы, надо ехать в фирму «Громвест».

Честно говоря, я полагал, что фирма с подобным названиемимеет отношение к метеорологии или торгует оборудованием для взрывных работ. Но«Громвест» оказался всего лишь пятиэтажным магазином мебели. Федора Максимовичатут, похоже, знали все, потому что первая же пойманная мною девочка-продавщицана вопрос: «Где найти Приходько?» – бодро отрапортовала: «Вверх по эскалатору,на последний этаж, отдел VIP-мебели».

Я пошел по огромному залу, забитому диванами и креслами.Редко брожу по магазинам, в те, что торгуют мебелью, не заглядывал вообще исейчас был немало удивлен. Все вокруг оказалось заставлено разнообразнымиизделиями из кожи, велюра, пластика, дерева. Кажется, гигантский выбор, налюбой вкус, но, присмотревшись, хорошо понимаешь: взять нечего, все одинаково,по большей части вульгарное, не слишком высокого качества. Может, я сейчаснахожусь в отсеке для малоимущих покупателей? Может, цена этой дряни простосмехотворна? Я подошел к журнальному столику самого мерзкого вида. Толстаястеклянная столешница покоилась на черных ножках из пластика. Ну и сколькостоит сие уродство, похожее на коробку, в которую рачительные хозяйкискладывают еду перед тем, как убрать ее в холодильник? Понимаете, о чем я ведуречь? Стеклянный ящичек с пластиковой окантовкой, снизу, чтобы он не скользилна полу, приделаны четыре пупырышка.

Глаза наткнулись на ценник. Пятнадцать тысяч шестьсотрублей. Я еще раз изучил табличку и старательно пересчитал цифры, решив, чтоошибся, эта дрянь не тянет на такую сумму. Наверное, за нее хотят тысячупятьсот шестьдесят рублей, хотя, на мой взгляд, и это бессовестно дорого.Красная цена поделки три сотни, ну ладно, пять.

– За сколько можно приобрести этот столик? – поинтересовалсяя у тосковавшего рядом продавца.

– Пятнадцать тысяч шестьсот, – ответил он, – берите,недорого.

Я шарахнулся в сторону. Наверное, я выпал издействительности. Впрочем, пришел я сюда не за покупками.

Федора Максимовича я узнал сразу, он был точь-в-точь такой,как на фото: кругленький, лысый, смахивающий на бегемота.

– Не помешал? – спросил я.

Приходько мигом встал из-за стола.

– Слушаю вас. К чему интерес имеете? Столовая, гостиная или,может, детская комната?

Я улыбнулся:

– Думается, в детских вы сейчас особенно хорошоразбираетесь. Кстати, поздравляю вас с внуком.

– Спасибо, – зарделся, аки маков цвет, Приходько, – такойпацанчик! Узнаёт меня, улыбается, просто душа радуется.

Потом он спохватился:

– Простите, разве мы знакомы?

– Нет.

– Тогда откуда вы про Феденьку узнали?

– Газета ваша попалась, корпоративная, там фото.

Федор Максимович ткнул пальцем в стол.

– Эта?

Я увидел под стеклом знакомый снимок.

– Точно. Очень хорошая фотография.

– Всякому приятно внимание, – гордо сказал Приходько, – вотприслали журналиста, прямо праздник мне устроили. Народ до сих пор поздравляет.Даже кое-кто из постоянных клиентов позвонил.

– Вы всех на снимке знаете? – спросил я.

– Конечно, – удивился вопросу Федор Максимович, – семья же,жена, зять, дочь моя, а это свекровь ее. В общем, все свои, посторонних незвали. Вы к какой мебели интерес имеете?

Я снова улыбнулся:

– Федор Максимович, мне ваша помощь нужна, вот, смотрите.

Приходько уставился на мое удостоверение.

– Из милиции, что ли?

– Нет, из частной структуры, агентство «Ниро».

Продавец снял очки.

– И что?

– Вот на фотографии сбоку мужчина с букетом.

– Вижу.

– Он кто?

– Понятия не имею.

– Как это? – изумился я. – Он же снят вместе с вашей семьей.Сами только что сказали: никого посторонних не было.

– Верно, – кивнул Приходько, – только этот тип в кадрслучайно попал. В родильном доме всех в одно время выписывают, с двух дочетырех. Комната маленькая, медсестра одна туда-сюда ходит, младенцев выносит.Народу много набилось, этот мужчина кого-то другого встречал. В газете тожерешили, что он из наших, раз близко стоит, я не стал их разочаровывать. Такуважили, репортера прислали, ну попал чужой в кадр, и что теперь? Возмущаться?И почему он всем нужен!

– Кто? – удивился я.

– Да мужик этот. Про него меня уже расспрашивали.

– Кто? – снова, еще более изумившись, повторил я.

Федор Максимович пожал плечами:

– Пришел ко мне покупатель, кровать он смотрел, все матрасыперещупал, а потом воскликнул: «Откуда мне ваше лицо знакомо. Эй, постойте, этоже вы!» И газету протягивает!