Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова Страница 10

Воронова никто и никогда не видел.

Поговаривали, что за фамилией «Воронов» скрывается командамолодых борзописцев из Литературного института или — как вариант — командавышедших в тираж интеллектуалов-шестидесятников, мастеров «городского романа».За Воронова дрались два питерских союза писателей — продвинутые западники икондовые славянофилы, — но он так и не вступил ни в один из них. Членствов союзе требовало присутствия на заседаниях секции, а большое скопление людей —этих распространителей бацилл, микробов и палочек Коха — нервировало Воронова.Поход в соседний супермаркет за провиантом (такие вылазки с величайшимипредосторожностями Воронов предпринимал два раза в месяц) становился для негосамым настоящим приключением. И — источником сюжета. Особенно вдохновлялиВоронова овощные ряды. Банальная луковица или тривиальное авокадо подсказывалиему завязку и развязку. А головка брюссельской капусты — коллизии и героев. Всоавторах Воронова числились также Большой энциклопедический словарь ииллюстрированный англо-французско-немецко-русский разговорник Сольмана. Именноиз этих нехитрых ингредиентов Воронов и стряпал свои романы. И лишь у егопостоянного героя — сыщика-любителя Кривули — был настоящий прототип: зав.хирургическим отделением больницы № 18 А.П.Кривуля. Шесть лет назад Вороновпопал под нож А.П. Кривули с гнойным перитонитом, и хирург с трудом вытащилбудущего беллетриста с того света. А после операции с надомником ВолодейВороновым, шившим на заказ чехлы для автомобилей, произошло чудо: онпочувствовал непреодолимую тягу к писательству.

Свою первую рукопись Воронов направил сразу в четыреиздательства.

Откликнулось последнее по счету, специализирующееся надешевых боевиках и не менее дешевых любовных романах. Воронова вызвали вМоскву, и в предбаннике у заместителя генерального директора он познакомился сСеменом Марголисом. Марголис тоже приехал из Питера — по делам одного из своихавторов. Ожидая аудиенции у Великого и Ужасного Заместителя, Марголис и Вороновразговорились. Воронов показал литагенту первую главу своей рукописи и с ходуполучил предложение о сотрудничестве: у Марголиса оказался фантастический нюхна литературную конъюнктуру. И Воронов с ходу согласился; он слишком хорошопомнил причитания покойной матери: «Как же ты жить будешь, бедняжка? Тебя жекуры клюют». Воронов согласился — и ни разу об этом не пожалел. Марголисоказался идеальной машиной для защиты — и от кур, и от всего остального.

К заместителю генерального они вошли вместе.

Марголис, представленный заместителю как литературный агентначинающего писателя Воронова, хорошо знал свое дело. Прикрыв веки и ласковоулыбаясь, он выдвинул три неоспоримых тезиса:

1. Мы с вами умные люди и хорошо понимаем, сколько на самомделе стоит эта рукопись. 2. В ваши руки попал материал победы. 3. Воронов — этонадолго.

Из кабинета заместителя Воронов и Марголис вышли,отягощенные тремя тысячами долларов. Они получили на тысячу больше, чем ожидалМарголис, и на две — чем рассчитывал сам Воронов. На обратном пути, в купейномвагоне «Красной стрелы», Воронов заработал воспаление носовых пазух, и с техпор в Москву ездил только Марголис.

К тому времени, как первая книга Воронова «Смерть ходит стуза» заняла почетное третье место в списке бестселлеров месяца, Семенрасстался со своими прежними авторами — с такой же легкостью, с какойрасстаются с надоевшими любовницами. А расставшись, целиком сосредоточился наВоронове.

— Еще пара лет, и мы сделаем из тебя русскую АгатуКристи.

Это показалось Воронову оскорбительным: участвовать в одномзабеге с целой сворой литературных дамочек.

— Нет. Агату Кристи не надо. Лучше уж СебастьенаЖапризо…

— Жапризо так Жапризо. Будет тебе Жапризо, — дляСемена Марголиса не существовало ничего невозможного.

В этом Воронов убедился сразу же. Марголис оказался незаменимым:он взял на себя все финансовые дела Воронова, отдав на откуп болезненномуписателю лишь покупку снеди, лекарств и горчичников. Он переполошилжурналистов, он подбрасывал книги Воронова в редакции газет и почтовые ящикикритиков. Он пробил радиопостановки по первым двум романам и продал права наэкранизацию третьего. Он окружил мизантропа Воронова ореолом таинственности(«Ты будешь везде и нигде, как господь наш всемогущий. Ты понял меня, идиот?Делай так, как говорит тебе Семен Марголис, и ты проснешься знаменитым»).Многочисленные родственники Марголиса, разбросанные по всему миру, от Израилядо Биробиджана, организовали такие же многочисленные фан-клубы. У Вороновастараниями Марголиса даже появился свой сайт в Интернете; в нем было все — от художественногоописания детства писателя до его музыкальных и гастрономических предпочтений.Не было только фотографий — и в этом тоже заключался дальний умысел Марголиса.

— Посмотри на себя, Володенька. У тебя же физиономияраввина. Такие, с позволения сказать, ряхи могут возбудить только диссидентов испившихся интеллектуалок. Людей нашего круга, одним словом. А простому народунужно что-нибудь побрутальнее…

— Побрутальнее? — это слово всегда заставалоВоронова врасплох.

— Ну да. Хемингуэй, например. Или Джек Лондон.

— Они не писали детективов…

— Какая разница? Важно, чтобы с писателем хотелосьпереспать. Это же азы массовой культуры. Без этого — никуда. Пусть плебсдумает, что ты служил в убойном отделе, вычислил парочку серийных маньяков, а вплановый отпуск совершил восхождение на Эверест.

— Не согласен.

— С чем?

— С серийными маньяками. Это уже не детектив, атриллер…

— Триллер, детектив — не все ли тебе равно? Пиши,шедевры, а я позабочусь обо всем остальном…

И Воронов писал. За три года он издал пятнадцать романов.Все они были объединены одним героем: это тоже был совет доки Марголиса.Читатель должен воспринимать главное действующее лицо книги как своего близкогородственника. А за судьбой близкого родственника всегда хочется следить; всегдахочется знать, что он ест на завтрак, как вычисляет преступников, с кем ходит вкино на последний сеанс, а с кем — на выставку японской гравюры семнадцатоговека. Благодаря чуткому руководству Марголиса романный Кривуля обзавелся милымипривычками, аквариумом емкостью сто литров и специальностью «прикладнаяматематика» — «Ничего не поделаешь, Володенька, люди гораздо больше доверяютпредставителям абстрактных профессий. Это возвышает их в собственных глазах».

К третьему роману Кривуля оперился и наконец-то выбрал длясебя специализацию: хорошо спланированные и блестяще исполненные убийства ссамыми изощренными мотивами. Герой Воронова — с подачи автора,разумеется, — укладывал преступные схемы в математические формулы,алгебраические и трансцендентные уравнения. И уравнения из смежных областейзнаний, включая уравнение Лапласа и уравнение Вандер-Ваальса. Не брезговалКривуля и теоремами — и тогда злодеи штабелями прыгали в «Пифагоровы штаны».Вот только с женщинами у героя не заладилось с самого первого романа: все онибыли либо свидетелями, либо потерпевшими. Все они либо помахивали Кривулемертвыми ресницами с прозекторских столов, либо давали путаные показания.