Наместница Ра - Филипп Ванденберг Страница 10

Сат-Ра и Хатшепсут молча переглянулись. И вдруг принцессу словно прорвало, она схватила кормилицу за руку и потащила за собой.

— Что на тебя нашло? — бормотала Сат-Ра. Хатшепсут, стиснув зубы, тянула и поторапливала кормилицу. Только перед домом начальника войск Птаххотепа женщина поняла, что задумала принцесса.

— Откройте! — Хатшепсут изо всех сил колотила костяшками пальцев в дверь. — Откройте же!

Чуть погодя на пороге появилась Руя, сочная, как дыня в плодородных землях, с легким покрывалом вокруг бедер. Хатшепсут оттолкнула ее и ворвалась в дом, прежде чем хозяйка успела загородить дорогу.

— Я так и знала! — ядовито прошипела Хатшепсут. — Бог Мин мне свидетель, я знала!

Перед ней, в постели начальника войск, лежал Сененмут, стыдливо прикрывая наготу льняным покрывалом.

— Неужели тебе не хватает моей любви, что ты обманываешь меня с этой безродной солдатской потаскухой? — На глаза Хатшепсут навернулись слезы. — Что у нее есть такого, чего нет у меня? Обвисшие титьки? Или ее жирные ляжки так возбуждают, что ты от меня бежишь к ней? А может, ее колючие глазки околдовали тебя? — Сат-Ра попыталась остановить принцессу, но та распалялась все больше. — Разве не я послала тебе Неферабета, царского писца, чтобы он обучил тебя речам и письменам? Не я ли дала тебе в учителя Инени, царского архитектора, чтобы он привил тебе навыки своего искусства? И вот чем ты отплатил мне!

Хатшепсут упала на колени и спрятала лицо в ладонях. Сененмут в растерянности сел на постели, не зная, что ему делать.

Что он мог ответить? Да, он любил Хатшепсут, но сладострастие жены начальника войск притягивало его. Это было совсем другое чувство, вожделение, временами переходившее в безразличие. Иногда это чувство исчезало, как исчезает по утрам рассеивающаяся молочная дымка тумана над водами Нила. Но подобно тому, как ночь во время Засухи заново нагоняет на Великую реку туман, так возвращалось и его влечение к этой женщине.

— Любимица богов, супруга Амона, — начал Сененмут в изящных выражениях, — как могу объяснить тебе я, недостойный…

— Тут и объяснять нечего, — резко оборвала его Хатшепсут. — Нечего!

В ту же ночь другая девушка пробиралась на западной стороне Нила по крутой тропе в Долину Шакалов, чтобы найти возлюбленного. Уже много дней она не видела его, и беспокойство ее возросло до безумия. Хои жил у подножия гор, и она встречала его вечерами, когда гнала домой своих коз, целый день пасущихся на плодородных землях. Хои всегда попадался ей с корзиной и неизменной деревянной лопатой на плече. На ее привычный вопрос, куда он отправляется в столь поздний час, тот неизменно отвечал с улыбкой: «Работать, конечно».

Кия — так звали девушку — уже давно хотела узнать, что у него за работа такая, только подозревала, что Хои не понравятся ее расспросы. В течение всего времени Засухи Хои возвращался с работы чуточку раньше, и Кия старалась подгадать так, чтобы встретиться с ним, а потом они любили друг друга на огуречных полях или в зарослях гибискуса. И вот прошло уже три дня, а Хои не появлялся.

Сердце девушки едва не выскакивало из груди — и не только из-за крутизны горной тропинки. Кие было страшно, очень страшно, и каждый свой шаг она делала осмотрительно, чтобы случайно сорвавшийся камень не покатился с грохотом в долину и не выдал ее. Внутренний голос нашептывал ей, что она ступила на запретную тропу.

Ни один обитатель западного края не пошел бы по доброй воле в Долину Шакалов, и уж тем более ночью.

Среди населения ходили жуткие истории о том, что творилось здесь под покровом тьмы. Говорили, будто шелудивые псы пустыни насмерть грызутся за мумии умерших, которые ожидают, когда Осирис вдохнет в них новую жизнь; будто от тел, погребенных в соответствии с обрядом, но не слишком глубоко, остались лишь отдельные части: голова, рука, нога…

Каким таким тайным делом мог заниматься Хои? И почему он никогда не говорил об этом?

Кия остановилась, чтобы перевести дух. Ей показалось, что из глубины долины доносятся приглушенные голоса, и она внимательно осмотрелась. Впереди колебались тусклые огни прикрытых светильников, которые, казалось, поднимались по склону.

— О, Исида и Нефтида, сестры Осириса! — взмолилась Кия. — Прогоните моих врагов! Шу и Тефнут, сделайте меня невидимой! [19]

Чтобы придать своей мольбе больше силы, она бросила камешек, который с грохотом покатился вниз, а потом нашла себе убежище за выступом скалы. Кия вслушивалась в ночь. Голоса приближались. Девушка вжалась в холодную скалу и, затаив дыхание, крепко сомкнула веки, как будто это помогало не обнаружить ее.

Словно по чудесному мановению Амона-Ра, шаги так же мерно удалились, как и приблизились. Кия с шумом втянула воздух. В бледном свете лунной ночи, распростершейся над долиной, она различила четыре фигуры, которые направлялись в горы. Наверное, жрецы мертвых, ибо пониже спины у них болтались отрезанные звериные хвосты.

Что делают жрецы в этом пустынном краю? Может, это ночное шествие как-то связано с исчезновением Хои? Чем дальше уплывали пляшущие светильники, тем больше крепла в ней решимость. Налетел легкий ветерок, принося весть о скором наступлении времени Половодья. Поежившись, Кия собралась с духом и стала красться за жрецами.

С трудом добравшись до гребня горного хребта, где начинался перевал в потаенную долину на той стороне, Кия опустилась на четвереньки, чтобы ее силуэт не был заметен на фоне темного неба. Вид, открывшийся взору девушки, поверг ее в смятение. В долине, где Кия ожидала найти запустение и мертвый покой, бурлила жизнь! Огромные факелы освещали вход в подземелье, к которому жрецы подбирались, словно гусеницы к своему укрытию.

У входа в пещеру царила суета. Нагие люди появлялись из глубины, что-то складывали на площадке и снова исчезали. У Кии перехватило дыхание. Неужели и Хои здесь? Слишком далеко, чтобы разглядеть, а приблизиться к таинственной стройке страшно. Так что остается только ждать.

Прошло немного времени, и жрецы вышли из пещеры, ведя за собой по меньшей мере два или три десятка мужчин, которые, как воины на перекличке, выстроились на площадке перед входом, освещенной ярко горящими факелами. Четверо жрецов между тем вскарабкались выше по склону, и вдруг откуда ни возьмись у каждого из них оказался в руках лук со стрелами, огромный, какими обычно бывали вооружены только передовые бойцы фараонова войска. Тетивы были натянуты, стрелы нацелены на ряды нагих фигур. Люди даже не успели сообразить, что происходит, как четверо из них упали на землю словно подкошенные. Некоторые из жертв взвыли в смертельном ужасе, иные бросились врассыпную, пытаясь скрыться под покровом ночи, — но всех их настигли меткие стрелы.

Кии стало плохо, тошнота подступила к горлу. Еще никогда в жизни она не видела, как умирают люди, даже в священный праздник Опет или в Праздник урожая в месяце месоре, когда забивали козленка, она убегала, чтобы не видеть жестокого убийства.