Смертельные фантазии - Марина Серова Страница 11

— Ладно, посмотрим, с кем ваша дочь общалась по Интернету. — Я нажала на вкладку социальной сети. Высветилась страничка с аватаркой, на которой была изображена сама Жанна в своей боевой раскраске — черные стрелки на глазах, яркая помада. Девушка была одета в какую-то черную футболку, вид у нее был усталый и измученный. Я сразу поняла, что Жанна — не из тех молодых девушек, которые обожают делать селфи. Фотографироваться она не любила и не умела, я даже удивилась, что она не выставила фотографию какой-нибудь готичной нарисованной девушки вместо себя. Обычно так поступают люди, которые предпочитают не размещать в социальных сетях собственные фотографии.

Я пролистнула страницу вниз и нажала на вкладку «Друзья». У Жанны их было не так много, как я ожидала, — всего-навсего семьдесят пять человек. Но даже такое количество просмотреть — занятие не быстрое. Выйдя из профиля, я воспользовалась собственными навыками определения логина и пароля. Дело не сложное, особенно если страница Интернета уже была открыта. Я зафиксировала нужную мне информацию, намереваясь дома просмотреть весь список друзей и прочесть переписку пропавшей девушки. Жанна заходила в последний раз в социальную сеть около пяти дней назад, если верить ее странице. Я тут же поспешила уточнить у Анны, где Жанна находилась в прошлую среду.

— В среду она приходила домой, — сразу ответила женщина. — Потом ушла, в четверг. Я была на работе, надо было заполнять отчетность, и я решила сделать все дела пораньше. Надеялась вернуться домой и застать дочь — когда я уходила, она еще спала. Наверно, Жанна тогда тоже выпивала, хотя запаха я не заметила. Дочь в последнее время пользовалась очень резкими духами, и теперь я знаю почему. Она мастерски маскировалась, чтобы я ничего не заподозрила, и туалетная вода должна была перебить запах алкоголя. Если б дочь пила крепкие напитки, я бы сразу ее раскусила — сами знаете, и от крепленого вина, и от водки разит за версту. Но я и представить не могла, что моя примерная дочка-отличница травится таким пойлом! А когда я вернулась, Жанны уже не было.

— И с того дня вы ее не видели? — закончила я.

Анна кивнула.

— Дочь присылала короткие эсэмэс-сообщения, один раз я ей позвонила. Жанна отвечала односложно и сказала, что ей некогда разговаривать. Я спросила, чем она занята и когда прекратится все это безобразие, но она бросила трубку. Утром в субботу Жанна прислала мне сообщение, как обычно. Написала — «все в порядке», и точка. Если раньше она всегда интересовалась моим самочувствием, то с того времени, как стала общаться с этой Наташей, ни разу не спросила, как я себя чувствую. Понятное дело, что это эгоизм, такое сплошь и рядом, но мне грустно было осознавать, что моя дочь станет такой… Да ладно, пусть делает что хочет, нашлась бы только.

— Давайте поищем эту ее подругу, — перевела я разговор на другую, более прозаичную тему. — Фамилии Наташи вы не знаете, так я понимаю?

— Увы, — покачала головой Анна.

Я вернулась на страницу Жанны и нажала на вкладку «Поиск», ввела имя «Наталья». Оказалось, что у Жанны в друзьях целых восемь Наташ. Я жестом предложила Анне проглядеть фотографии, чтобы та определила, какая из восьми Наталий является той странной девицей, у которой проводила время ее дочь. Женщина сощурилась и пристально вгляделась в экран.

— Это точно не она, — проговорила Анна, показывая на первую Наталью. — Плохо видно лицо, но ей на вид лет сорок, а той было примерно столько же, сколько и Жанне.

— Может, эта? — Я навела курсор на некую Наталью Рыбину, с аватарки которой смотрела улыбающаяся девушка с русыми волосами. Анна долго вглядывалась в фотографию. Чтобы ей было легче, я нажала на страничку пользователя. Однако Анна наконец отрицательно покачала головой:

— Нет, не эта. Тут девушка симпатичная, а та Наташка страшная, как не знаю кто. Давайте вернемся к списку.

Мы проглядели шесть Наташ, у которых на аватарке были собственные фотографии, но ни одна из них не была знакома Анне. Остались две Наташи — у одной вообще не было фотографии, а у другой на аватарке была изображена ярко-рыжая кошка.

— Придумают же! — осуждающе заметила Анна, кивая на рыжую животинку. — Вместо своих фотографий не пойми что вешают. Хотя, может статься, это и есть та самая Наташа, с нее станется разместить на своей странице такое. Но я не уверена.

— Давайте посмотрим фотографии на странице пользователя, — предложила я и открыла страницу Наташи, у которой в скобочках значился ник — Эрри. Анна прочитала подпись и вдруг воскликнула:

— Да точно же, это она! Я вспомнила, Жанна называла ее этой кличкой! Я спросила тогда, почему — Эрри, а Жанна сказала, что Наташ вроде много, а Эрри — одна. Я назвала это ребячеством, и дочь с тех пор называла подружку по имени.

Я нажала на фотографии на странице пользователя, чтобы удостовериться наверняка в том, что мы разыскали странную Наташу. На первом снимке я увидела крупное лицо девушки, смотрящей куда-то вправо. В принципе, назвать ее красавицей нельзя, но и уродом, каким ее описывала Анна, молодая особа не являлась. Конечно, черты лица слишком крупные, но пропорциональные, большие глаза отливали зеленым. Фотография была не лучшего качества, вероятно, девушку засняли на скорую руку и не обработали снимок. Волос Наташи не было видно, их скрывал полосатый яркий берет, а на шее был повязан такой же пестрый шарф.

— Ну точно, она! — обрадовалась мать Жанны. — Можно даже не смотреть дальше, я ее запомнила, когда она приходила к нам.

Я открыла следующую фотографию. На ней тоже была запечатлена Наташа, и опять фотография отличалась низким качеством. Странно, что девушка разместила ее на странице — засняли Наташу в тот момент, когда она что-то говорила, поэтому рот был приоткрыт, виднелись зубы, а глаза были скошены вбок. Прическа у Наташи была тоже непонятной — волосы гладко зачесаны назад и то ли заплетены в косу, то ли собраны в хвост. Снимок был сделан по плечи, но я разглядела на шее девушки какой-то кулон, изображающий нечто крылатое.

Фотографий на страничке девушки было много, и никакого намека на хронологический порядок. То Наташа была сфотографирована в компании других людей, одетых как на костюмированном празднике, то ее запечатлевали в неподходящий момент, в результате ее лицо было искажено гримасой. На одной фотографии Наташа была в обычных синих джинсах и розовой кофточке, зато в руках у нее было длинное полосатое нечто, которое она, по-видимому, хитро крутила. Я в недоумении посмотрела на Анну.

— А это что? — спросила я женщину. — У нее в руках?

— А, это и есть пои, — пояснила Анна. — Носки, то есть гольфы, а в них — шарики для тенниса. Похоже, так выглядит то, что они с ними делают…

Интереса ради я забила в поисковик слово «пои» и прочитала определение под картинкой, изображавшей человека рядом с ярким кругом огня. Оказывается, пои — это пара шаров, предназначенная для жонглирования и огненного шоу. Как выяснилось, забава эта отнюдь не новая, искусство кручения пои практиковалось еще новозеландским народом маори в качестве игры до прибытия европейцев. Сейчас существует огромное разнообразие пои — включая асбестовые шарики на цепях, которые обливаются и поджигаются. Пока они горят, фаэрщик — человек, который крутит пои, — совершает с ними различные движения, фокусы и выкрутасы. Пои могут быть и в виде полотен ткани — так называемые «флаги», и светодиодные шары с различными режимами, и обычные цветные гольфы с наполнением в виде мячиков или мешочков с рисом.

Конец ознакомительного фрагмента