Последняя любовь президента - Андрей Курков Страница 11

– Может, немножко «Хэннесси»? – предлагает.

Я кивком призываю помощника, который все слышал.

– За реформу! – Львович поднимает коньячный бокал.

– За нее, родимую! – поддакиваю я.

Киев. Октябрь 1983 года.

Десять суток подметания двора райотдела милиции пошли мне на пользу. Не только потому, что я завел полезные знакомства. Нет. Прежде всего у меня там обнаружилось предостаточно времени для размышлений о человеческих ценностях и морали. Это если говорить громко. Если же выбирать камерные слова и выражения – я успел не только поплакать о своей судьбе, но и подумать о будущем. Я понял, что жизнь сама, как река, вынесла меня во двор этого райотдела, и теперь от меня зависело, поплыву я дальше по течению или попробую сам выбрать маршрут. Что у меня позади? Школа, десяток работ, ни на одной из которых я не задерживался дольше трех месяцев, и свадьба. А теперь вот первые десять суток ареста. Что впереди? Практически вся жизнь, только вот с чего ее заново начать? С развода?

О разводе Светка заговорила сама. Когда я вернулся из милиции домой к родителям, ее вещей в нашей комнате уже не было.

– Она тут тебе письмо оставила, – сказала мать. – Я его не читала!

Конверт был заклеен, но надорван. Да и письмо, когда я его вытащил, пахло селедкой. Моя мать любила селедку, и два раза в неделю на ужин у нас был форшмак с картофельным пюре.

«Сережа!

Извини меня. Мне кажется, что смерть нашего ребенка – это предзнаменование, знак против нашего брака. Второе предзнаменование – это твои десять суток. Думаю, нам надо развестись. Если ты не против, позвони. Я у своих. Целую, Света».

– Ишь ты, – удивился я. – А как же насчет того, что Бог троицу любит?

Но я все-таки позвонил и сказал: «Я не против». Она, кажется, обрадовалась. Развод прошел быстро. Все сделали ее родители через своих знакомых в ЗАГСе.

– Это надо отметить! – сказал мне приятель Женя, живший двумя этажами ниже.

Я и отметил. Взял бутылку портвейна «три семерки» и вечером пошел в райотдел милиции. Нашел арестовавшего меня сержанта, и мы неплохо посидели в его дежурке. Выпил с нами за мой развод и молоденький лейтенант. Дагестанец Марат Гусейнов.

– Будут проблемы – заходи! – сказали они мне на прощанье.

Киев. Октябрь 2014 года. Ночь.

За окном дома по Десятинной улице хлещет дождь. Он бьет по стеклам, бьет по моим барабанным перепонкам. Но я сплю. В камине догорают дрова. Я сквозь некрепкий сон слышу их треск, и он немного оттеняет шум дождя. У меня был трудный день. Ничто так не выматывает меня, как ежемесячное обращение к нации по телевидению. Это все в прямом эфире. Потом пресс-конференция. И тоже в прямом эфире. И вопросы – один веселее другого. «Будет ли Украина вводить санкции против Польши в ответ на запрет въезда в Польшу украинского транспорта с дизельными двигателями?» «Что вы думаете о законопроекте, предусматривающем натурализацию нелегальных эмигрантов?» «Когда правительство наведет порядок в энергетическом секторе?»

Мне еще слышатся во сне все эти вопросы. Два часа ночи. И вдруг – легкий стук в двери. Стук продолжается несколько минут, пока я не открываю глаза.

Я фокусирую взгляд на затухающем огне камина. Поднимаюсь и, накинув халат, подхожу к двери.

– Извините, господин президент, – тихо докладывает начальник охраны полковник Потапенко. – К вам Николай Львович рвется. Что-то срочное.

– Что у тебя? – спрашиваю я, заходя в гостиную, где он дожидается моего пробуждения.

– Утром Казимир объявит о повышении цен на электричество, – нервно тараторит Львович. – На пятьдесят процентов! Вы понимаете, что это значит?

– Но это же его частное электричество, – отвечаю я. – У нас страна с рыночной экономикой. Что мы можем сделать?

– Присядьте! – просит Львович. Потом оборачивается к дежурному охраннику: – Что ты стоишь, как истукан, пойди сделай кофе!

Пока охранника нет, Львович наклоняется в мою сторону и нервно шепчет:

– Это только начало! Вы поймите! Он снова начнет отключать должников. А кто у него главный должник – государство! Он и вас отключит! Он скупал облэнерго для того, чтобы в один момент отключить свет во всей стране, сделать себя президентом и снова включить свет! И вот. Вы представляете себе, что может произойти! А все потому, что все электричество в руках у одного человека!

– Но это же Федюк ему разрешил!

– Правильно, но президент Федюк сидит в тюрьме за нанесение ущерба государству… Кстати, может, вы все-таки подпишете изменения к указу?.. По поводу увеличения предельной суммы ущерба?

– Ты меня не запутывай! Два часа ночи! – злюсь я.

– Хорошо, хорошо! – Львович кивает. – Нам надо срочные меры.

– Предложения есть?

– Есть.

По выражению его круглого лица можно понять, что предложения могут вызвать у меня возражения.

– Надо собрать парламент, – осторожно говорит он.

– Когда? Сейчас?

– Сейчас. – Он смотрит на высокие напольные часы. – На четыре утра. Не весь. Всю оппозицию – она Казимира ненавидит – и центристов. Тогда голосов хватит. Вы выступите против планов Казимира и предложите законопроект.

– Какой?

– Я подготовил. «О производстве дешевого электричества и реструктуризации государственного долга за потребленную электроэнергию». Добавим туда статью о введении моратория на поднятие цен за электроэнергию до следующих президентских выборов. Пройдет! Голосов хватит.

Охранник возвращается в комнату. За ним – сонная горничная с кофейником.

– Собирай парламент! – говорю я Львовичу.

Он перезванивает кому-то из своих по мобильному.

– Слышишь! План «А»! – говорит он и дает отбой.

Я пью кофе и пытаюсь себе представить план «Б». Наверняка такой план существует, придуманный на случай моего несогласия с планом «А».

Нет ничего лучше, чем выступление перед сонным парламентом. Правда, и сам я немного сонный, но это делу не вредит. В зале витает атмосфера повышенной ответственности. Ночные заседания могли бы здорово продвинуть страну в сторону Европы, но используем мы эту возможность крайне редко. Третий раз за два года.

Результат голосования превосходит мои ожидания. Указ принят и вступает в силу немедленно.

После заседания парламента меня отзывает в сторонку генерал Светлов. Он, оказывается, тоже не спит по ночам.

– Я дам приказ изъять все документы по неплательщикам за электричество, – предлагает он. – Тогда мы сразу выбьем у них из рук последние козыри!