Роман с Джульеттой - Ирина Мельникова Страница 11

Вот тогда бы и следовало прислушаться к голосу разума, понять, чем вызвана ее антипатия к абсолютно незнакомому человеку, но помешало чувство деликатности. Очень уж робок он был поначалу и краснел при каждом слове, когда осмелился наконец прийти к ней в гримерную. Привел его помрежа Скуйбитов, который успел шепнуть Алине, что это один из богатейших людей Москвы, Степан Круглов, и не стоит ему грубить, потому что он выделил деньги на ремонт сцены.

Все же она вела себя сдержанно и только на пятый или шестой раз согласилась поужинать вместе с ним в ресторане. Ухаживал он как-то бестолково, часто смешил ее своей неуклюжестью, но был настойчив. И добился все-таки, что после десятка отказов выйти за него замуж Алина приняла его предложение. Она вдруг поняла, что этот по-деревенски нелепый увалень отвадил в одночасье всех ее кавалеров и заполнил собой все ее время. Он забирал из садика Полину, саму Алину встречал после репетиций и вез обедать, ей подавали одну из его машин, чтобы она смогла съездить в косметический салон или проехаться по магазинам. А когда у нее разболелся зуб, лечил его личный стоматолог Степана.

Он пробовал дарить ей подарки, но Алина с негодованием их отвергала. Тогда Степан очень быстро стал своим человеком в театре. И вскоре директор театра тактично ей намекнул, что она заняла не слишком красивую, отнюдь не гражданскую позицию, не принимая во внимание, что Степан Иванович – большая редкость в наше время – практически оплатил ремонт доброй половины театра и спонсировал постановку «Ромео и Джульетты». В этом спектакле она играла главную роль…

Впрочем, они прожили семь лет без особых проблем, если не считать нескольких поистине диких приступов ревности, абсолютно необоснованных, после чего Степан, стоя на коленях, униженно умолял простить его, целовал ей руки и плакал от раскаяния. Но после рождения сыновей он вдруг изменился. Стал жестче и настойчивее, уже не просил, а требовал. Алине приходилось нелегко, но ей каким-то образом удавалось сохранять мир в семье, при этом не слишком перечить мужу, но и не позволять ему распускаться.

Не все гладко складывалось в театре. За пять лет сменились два художественных руководителя и три режиссера, и новые приходили каждый со своим собственным видением творческого процесса, своей концепцией, своими актерами или актрисами. Труппу сотрясали конфликты, плелись интриги, сподвижники пели осанну своему кумиру, оппозиция строчила гневные письма в Министерство культуры… Причем группы и группки эти плавно, как амебы, перетекали одна в другую, делились, сливались, распадались, чтобы снова возродиться в обновленном составе…

Алина в подобные игры не играла. Она могла себе позволить остаться независимой. Степан крепко посадил директора на финансовую иглу, но это было во-вторых. Самым главным оставалось то, что, во-первых, известность Алины давно вышла за стены ее театра. Она часто и успешно играла в антрепризах на различных сценических площадках Москвы и Санкт-Петербурга, снималась в кино и появлялась если не в каждом втором, то в третьем сериале обязательно. Бульварная пресса к ней, как ни странно, относилась снисходительно, более серьезные издания поместили несколько толковых статей о ее работе в театре и в кино. Очень много писали о Джульетте Алины Заблоцкой, отмечали ее особую энергетику и обаяние, изящество и нежность, которые покорили не только зрителей, но и критиков…

Но, самое главное, Степан не требовал от нее пылкой любви. Скорее всего, женитьба на Алине стала для него еще одним атрибутом высокого положения в обществе, равно как дорогие машины, отдых на престижных курортах, особняк за городом и элитная квартира в Москве. Впрочем, обоих подобная жизнь устраивала… Но до той поры, пока старые привычки Степана не напомнили о себе…

Алина прошла в кухню, открыла форточку и закурила. Когда-то очень давно она также сидела ночью в кухне и рассказывала тетушке о Молчанове. Тогда ей было двадцать, ему тридцать семь, и Елена Владимировна ужасалась, что Леонтий чуть ли не в два раза старше Алины. Но ей все было нипочем. Она влюбилась как кошка и не хотела слушать доводов против. У нее был свой, очень убедительный, на ее взгляд, довод: Молчанов любит ее, как никого до этого не любил. Тогда она еще склонна была считать себя единственной и неповторимой, для него, естественно. Но как же быстро поняла, что ошиблась.

Молчанов был, несомненно, талантлив и когда-то играл в театре на Таганке, поэтому любимые его рассказы о том, сколько было выпито вместе с Володей Высоцким, она знала наизусть. И только позже поняла, что это пустое бахвальство никчемного человека, греющего своего самолюбие подобными откровениями. Молчанов только начинал выходить на подмостки, когда Высоцкий был уже в зените славы. Алина не отрицала, что они могли встречаться на актерских междусобойчиках, но задушевными приятелями никогда не слыли. Но Алина до поры до времени помалкивала.

Леонтий переехал к ней в трехкомнатную квартиру, в быту он оказался мелочным и капризным. Но Алина его любила и на первых порах не замечала ни его неряшливости, ни чудовищной лени, ни способности впадать в меланхолию по поводу любой мало-мальской неудачи.

Она боготворила своего кумира, а он бессовестно пользовался ее наивной любовью и ее деньгами. Тетушка неплохо ей помогала, хотя Елену Владимировну частенько подмывало вытолкать Молчанова в шею. Она видела, как вымоталась и похудела племянница, Молчанов же выглядел сытым и довольным, и не в пример Алине ухоженным и неплохо одетым.

Алина уже играла в театре, ее считали перспективной актрисой, только от мужа она не услышала ни одного слова одобрения. Любое известие об ее успешном выступлении он воспринимал со скептической усмешкой и всякий раз пытался спустить ее с небес на грешную землю. Молчанов не видел ее ни в одной роли, и Алина поначалу объясняла его нежелание бывать на спектаклях с ее участием деликатностью или заботой. А может, и боязнью ранить ее самолюбие своими замечаниями…

Только повзрослев, она поняла, что все объяснялось примитивной завистью. О ней стала писать пресса, заметили критики, ее все чаще и чаще стали приглашать на главные роли, а после роли Нины Заречной в чеховской «Чайке» о ней заговорили в полный голос. После премьеры, на которую Молчанов по своему обыкновению, не явился, он впервые не ночевал дома. Наутро возник на пороге опухший, небритый и жалкий, с виноватой улыбкой на губах. На Алину повеяло омерзительным сочетанием запахов перегара и женских духов.

Молчанов бормотал какие-то объяснения, но она, брезгливо сморщившись, впервые ушла от него в другую комнату. Однако через неделю его простила. Он очень искусно играл на тонких струнах ее души. Очень талантливо умел изобразить из себя избитую в кровь дворнягу, да так, что Алина в конце концов чувствовала себя виноватой и просила у него прощения за жестокость.

Озарение пришло только тогда, когда родилась дочь.

Алина назвала ее Полиной в честь матери. Рожала она тяжело, с осложнениями и после еще долго болела, а Молчанов был не из тех, кто способен проводить время рядом с постелью больной. Он стал играть в казино и проматывал все, что зарабатывал, в один присест. Вскоре почти все ее сбережения ушли в оплату долгов мужа. Она и это стерпела бы, но злые языки постоянно доносили ей то про арфистку из какого-то оркестра, то про ресторанную певичку, то про даму из управления культуры… Возможно, благодаря заботам последней он все еще держался в театре…