Таинственный сапфир апостола Петра - Наталья Александрова Страница 11

Снова, как только вспомнила она про деда, привычно заныло сердце. Уж два года прошло с того ужасного дня, да что там — почти три. Как время-то летит, господи…

А эти воспоминания ужасные свежи, как будто вчера все случилось. Как будто вчера вызвала ее с работы соседка — приезжай, дескать, что-то у вас случилось, одна дверь открыта. У деда было две двери, одна стальная, с дорогущими немецкими замками, вторая — деревянная, но такой толщины, что и гранатометом ее не возьмешь. Это дед так шутил. Не понадобился гранатомет, вскрыли дверь.

Агния прижала руку к груди, потому что внезапно стало нечем дышать. Так всегда у нее с тех пор, как на негнущихся ногах вошла она в квартиру и увидела деда лежащим на ковре, который почему-то был не зеленый, а красно-коричневый.

От крови, как поняла она потом.

Деда ударили по голове бронзовым основанием лампы. Лампа была очень тяжелой. Основание представляло собой бронзовую раковину и трех бронзовых же граций, которые держали в поднятых руках круглый сосуд, а из него уже выходил штырь, на который крепилась лампа. Абажур валялся рядом. Агнии лампа никогда не нравилась, ей казалось, что у граций очень неприятное, заносчивое выражение на лицах, с детства сложилось такое впечатление.

И вдруг перед ее глазами встала вторая картина, недавняя.

Боровой, лежащий на окровавленном ковре в такой же позе, как дед…

Агния поняла, что второй раз ее судьба делает крутой поворот, что со смертью Борового ее жизнь резко изменится…

Горло как будто сжали невидимой рукой. Агния почувствовала, что задыхается, замотала головой, чтобы отогнать воспоминания. И снова задышала — раз, два, три. Помогло.

Она расслабилась и снова прикрыла глаза. Нужно собраться, судя по всему, в офисе ей предстоит весьма неприятный разговор. И она даже не представляла себе, до чего же он будет неприятный. Она хотела немного отдохнуть, пока они не доехали до места и не начались хлопоты, не началась бесконечная мучительная нервотрепка, неизбежно связанная со смертью шефа.

Но отдохнуть в этот день ей было не суждено.

Машина резко качнулась вправо, водитель вполголоса выругался.

Агния открыла глаза, сонно проговорила:

— Что случилось?

— Да ничего не случилось! — отозвался Василий Степанович. — Просто козел какой-то впереди едет! Еле тащится, а обогнать не дает! Бывают же такие придурки!

Действительно, впереди их машины ехала грузовая фура. Как только Василий Степанович пытался ее обогнать — водитель фуры отклонялся влево, перекрывая дорожную полосу.

— Чтоб тебя… — После очередной безуспешной попытки обгона Василий вернулся на свою полосу, пристроившись за фурой. — Чтоб тебя… тащись теперь, да еще и выхлоп его нюхай…

Водитель фуры еще больше сбросил скорость, как будто нарочно испытывал нервы Василия Степановича. Тот не выдержал и снова пошел на обгон. На этот раз фура не стала ему мешать, ехала по своей полосе, и «Мерседес» почти обогнал ее, как вдруг слева на огромной скорости вылетела зеленая машина.

— Он что — с ума сошел? — вскрикнул Василий Степанович, судорожно вцепившись в руль и пытаясь проскочить между фурой и зеленым автомобилем.

И в это время фура вильнула боком, раздался звук удара, скрежет рвущегося металла, звон бьющегося стекла…

И наступила тишина.

Оглушительная, огромная, всепоглощающая тишина. Как будто весь мир переложили серой ватой, как перекладывают старинные елочные игрушки.

Агния встряхнула головой, пытаясь понять, что произошло и где она находится.

От этого движения тишина разорвалась, рассыпалась на тысячу кусков, на тысячу звуков. Она слышала какой-то шорох и треск, какой-то ритмичный стук и еще чей-то негромкий, полный страдания стон.

Вслед за слухом к Агнии постепенно возвращались и остальные чувства. Еще раз встряхнув головой, она осознала, что полулежит на заднем сиденье машины. Сама машина стоит поперек шоссе, свесившись носом в кювет. На переднем сиденье, навалившись грудью на руль, лежал Василий Степанович. Его светлые, чуть тронутые сединой волосы потемнели — и Агния не сразу поняла, что потемнели они от крови. Водитель застонал — и Агния поняла, что давно уже слышит его стон.

Она вспомнила все, что предшествовало аварии — фуру, виляющую на дороге, безуспешные попытки обгона, вылетевшую слева, как чертик из табакерки, темно-зеленую машину…

Агния попыталась выбраться из салона — но поняла, что ее придавило спинкой переднего сиденья, и выбраться без посторонней помощи она не сможет. Кроме того, она осознала, что давно чувствует боль в левом запястье. Попытавшись поднять левую руку, она поняла, что эту боль причиняет ей браслет прикованного к руке чемоданчика.

И тут, как будто мало ей было смерти шефа, аварии, раненого водителя на переднем сиденье — на нее обрушилось чувство ответственности за этот чемоданчик, точнее, за его безумно дорогое содержимое… Она одна на шоссе, а в этом чемоданчике — полтора миллиона…

В это время она услышала сзади звук подъехавшей машины, приближающиеся торопливые шаги, и озабоченный мужской голос проговорил:

— Как вы — живы?

Агния повернула голову, насколько позволяло ее положение, и увидела рядом с машиной высокого человека в светлой куртке с поднятым воротником и в темных очках. В зеркальных стеклах очков она разглядела помятый «Мерседес» и саму себя — бледную, перепуганную, с растрепанными волосами.

— Я — ничего, — проговорила она, с трудом шевеля пересохшими губами, — вот водитель… он плох. — Она показала глазами на Василия Степановича. — Он очень пострадал… Ему нужна срочная помощь…

— Странно… — Мужчина поправил волосы красивым небрежным жестом, наклонился, заглянул в салон. — Странно, почему не сработала подушка безопасности? Ладно, ему я не смогу помочь, а вот вам нужно выбраться из машины…

Он взялся за ручку снаружи. Агния хотела сказать, что дверца заблокирована, но не успела — он уже непонятным образом открыл эту дверцу, наклонился к ней. Агния почувствовала холодноватый запах его одеколона.

— Осторожно, вас прижало сиденьем… — проговорил незнакомец и потянулся к ней. Вдруг в его руке появился маленький блестящий цилиндрик.

— Что это? — спросила Агния.

Или только хотела спросить, но не успела, потому что из цилиндрика вырвалась струя резко пахнущей жидкости, в глазах у нее потемнело, и Агния провалилась в беспамятство.

Снова сознание вернулось к ней от громких озабоченных голосов, от чьих-то прикосновений.

Чужие руки вытащили ее из машины, хотели положить на носилки.

— Не надо, — проговорила Агния, пытаясь подняться. — Я в порядке… Вот водитель, Василий Степанович… он действительно плох!

— Водителя уже увезли, — сказал человек в голубой медицинской униформе, приподняв ее веко и вглядываясь в глаз. — А вы лежите, лежите… вы можете ничего не чувствовать от шока, а потом станет хуже, так что нужно соблюдать покой…