Лето у моря - Анжелика Бронская Страница 11

— Правда, — ответил он, любуясь ею, — не хочешь покататься на «Чудовище»?

— Его имя «Сюрприз»! — грозно сказал отец. — А будешь обзываться, не дам ключи!

— Всё-всё, я пошутил! — он поднял вверх руки, как бы сдаваясь. — Давай ключи, мы поедем окунуться в открытом море!

— Я возьму купальник, — сказала кузина и побежала вверх по лестнице.

— Слушай, а помнишь, ты не хотел, чтобы она приезжала, — улыбнувшись, сказал отец. — А теперь я так рад, что вы поладили!

— Ага, — ответил он, чувствуя, как горят щеки, — я тоже рад!

Они отплыли от берега.

— Куда мы? — крикнула ему кузина сквозь шум мотора и волн.

Он повернулся с улыбкой:

— Подальше от родных глаз!

Она снова покраснела. Боже, как же ему нравилось смущать ее! Какое она еще, по сути, дитя! Изящно обогнув мыс, он остановил катер в море и заглушил двигатель:

— Иди ко мне!

И она пошла…

Сверху на них светило солнце, вокруг плескалось море, они распластались на палубе, слившись друг с другом, и катер мягко покачивался на волнах в такт их движениям…

— Я с ума схожу по тебе, — сказал он, зарывшись лицом в ее волосы. — Нет, уже сошел!

— А я тебя люблю, — просто ответила она, — помни об этом… Давай возвращаться, мне все время кажется, что они все знают, и чем больше времени мы проводим вдвоем, тем сильнее я переживаю.

— Боишься? — вырвалось у него.

— А ты? — тихо спросила она. Он отвернулся. Сделал вид, что не расслышал, вставляя ключ в замок зажигания, но заметил, как дрожат руки. Почему он не ответил ей тогда? Не ответил честно, глядя во влюбленные в него глаза, что боится, да, боится многого: реакции отца, родственников, между прочим, их общих, своих друзей, знакомых… Простой бесхитростный вопрос кузины. Может, именно в те минуты в его душе впервые зародилось сомнение относительно их отношений, но тогда он не стал думать об этом. К чему? Тряхнув головой, прогнал он прочь пугающие мысли. Она подошла и обняла его сзади:

— Все будет хорошо!

— Все уже хорошо! — рассмеялся он, поцеловал ее и уверенной рукой повел катер к бухте…

Вспоминая то лето, он действительно не понимал, как тогда ни отец, ни Бланш ни о чем не догадывались? По крайней мере, отец. Бланш, как потом выяснилось, все же была более проницательна. Казалось, невозможно было скрыть, несмотря на их старания, эти вожделеющие взгляды, случайно оброненные кем-нибудь невинные фразы, заставлявшие пылать то ее, то его щеки поочередно, их тайные встречи днем — под любыми предлогами, в самых разных укромных местечках пляжа, сада, бухты, на катере; ночи, проводимые теперь только вместе, в его постели. Ее губы распухли от его поцелуев. И неприкрытая жажда обладания друг другом постоянно, всегда и везде. Они с головой погрузились в любовь, совершенно позабыв о реальном мире, не думая о том, что срок аренды коттеджа кончается, а вместе с ним и лето, что действительность совсем скоро может очень больно ударить по ним, по их безмятежному и такому хрупкому счастью.

— Что происходит? — удивлялась по утрам Бланш. — Я совершенно не могу вас добудиться!

Еще бы! Вот уже почти месяц они засыпали с рассветом, каждую ночь предаваясь любви.

— Это климат, — пытался оправдаться он. — Лично на меня так влияет здешний климат. Никак не могу проснуться утром!

— А на меня — шум моря, — поддержала его кузина. — Все из-за него: с трудом засыпаю за полночь, потом не могу заставить себя подняться.

— Странно, — пожала плечами Бланш, — раньше я как-то этого не замечала.

— А он недавно стал на меня так влиять, я имею в виду климат, как-то внезапно обострился… — он нес полную чушь, понимая это по чересчур внимательному взгляду Бланш, которая уже открыла рот, чтобы кое-что прояснить для себя.

— В чем бы пойти на праздник? — кузина поспешила перевести разговор на безопасную тему.

— О, дорогая! Это очень важный вопрос! — оживилась Бланш. — Пойдем-ка посмотрим, чем мы, бедные девушки, располагаем в наших скудных гардеробах. Ведь праздник уже очень скоро, — и утащила кузину в свою комнату.

Решено было, что в поселок на торжество по случаю Дня Святого Варфоломея они пойдут пешком, тем более что это не так далеко от их коттеджа.

— Милые дамы! — взывал отец, полностью готовый и ожидающий их вместе с ним в столовой. — Поторопите своих парикмахеров, портных и кого-там-еще! А то все угощения съедят без нас.

— И все вино выпьют! — вторил он отцу.

— Мы идем! — крикнула Бланш откуда-то из недр второго этажа, и через минуту вместе с кузиной они появились на лестнице:

— Ну? Что скажете?

Отец присвистнул от восторга:

— Да-а, сын, этого стоило и подождать, не находишь?

Он восхищенно смотрел, как она в кружевном белом платье с пышной юбкой спускается вниз. Ее прекрасные руки и плечи были полностью обнажены, глубокий вырез корсажа открывал взору соблазнительную ложбинку на груди; длинные черные волосы распущены во всей своей красе, ни одного украшения — такая изысканная, ничем не прикрытая красота, от которой у него просто захватило дух.

— Боже мой! — вымолвил он.

Отец подтолкнул его:

— Повезло же нам сопровождать таких красавиц!

Бланш тоже была великолепна в своем темно-синем туалете с искусно уложенными волосами.

— Вперед! Уверен, нас ждет потрясающий вечер!

Бланш взяла отца под руку, а он молча сжал в руке ее пальчики, и они вышли из коттеджа…

Едва войдя в поселок, они сразу окунулись в атмосферу праздника и всеобщего веселья: на улице было полным-полно нарядных сельчан, которые смешались с такими же приехавшими на лето жителями городов, как и они, выделявшимися среди этой разношерстной толпы вечерними туалетами и дорогими костюмами. Люди пели, громко разговаривали, кое-кто уже танцевал, повсюду раздавался смех и детский гомон.

Деревья и кустарники на центральной и единственной площади поселка были украшены воздушными шарами и разноцветными гирляндами, которые должны были с наступлением темноты озарить все вокруг волшебным светом. Прямо на площади стояли шатры с различными аттракционами, палатки со сладостями, накрытые столы ломились под тяжестью всевозможных яств, которые каждый желающий мог продегустировать, вино лилось рекой, играла легкая, веселая музыка. Посреди площади и дети, и взрослые соревновались в перетягивании каната, бегали наперегонки в мешках: народ веселился от души.

— Идите, развлекайтесь! — сказал им отец. — А мы по-стариковски побродим тут, потом встретимся за столиком, вон у того дерева.

— Пойдем? — спросил он с улыбкой.