Лето у моря - Анжелика Бронская Страница 12

— Пойдем! — со смехом ответила она.

И они пошли. Постреляли из лука в тире, ни разу не попав по мишени, но вдоволь насмеявшись, с завязанными за спиной руками долго пытались по очереди откусить от яблока, свисавшего с дерева изобилия, перепробовали кучу всевозможных блюд и в итоге остановились у шатра гадалки.

— Зайдем? — почему-то шепотом спросила она.

— Ты веришь в эти бредни? — удивился он.

— Ну пожалуйста! Давай зайдем вместе! — и она затащила его за руку в шатер. Едва сдерживая смех, он вошел внутрь.

В шатре было темно и тихо: видимо, толстые стенки из какой-то плотной ткани не позволяли проникнуть сюда веселому шуму с площади. В полумраке разглядел он круглый стол с зажженной свечой, хрустальным шаром и гадальными картами, раскинутыми веером.

— О, вся атрибутика на месте! — смеясь, воскликнул он. — А где же колдунья? Мне уже страшно.

Из-за темно-красного занавеса в углу шатра появилась неопределенного возраста женщина в цыганской одежде: длинные пестрые юбки, надетые друг на друга, множество браслетов, колец, голова обмотана ярким платком, расшитым золотыми монетами, иссиня-черные волосы спадали из-под платка почти до пояса.

— Вы вместе?

Он не понял, спросила она или констатировала факт.

— Садитесь! — и взмахом руки указала на два стула, стоявшие у стола.

Давясь от смеха, он присел на один из них. Очень серьезная, кузина села на краешек второго стула.

— Что вы хотели бы узнать? — спросила гадалка.

— Я хочу знать, что нас ждет в будущем, — робко ответила кузина.

Гадалка взяла ее руку и, едва взглянув, отшвырнула обратно:

— Уходи!

— Что вы увидели? — со страхом спросила кузина.

— Эй, зачем вы ее пугаете? — разозлился он и встал со стула.

— Выйди! — приказала цыганка кузине. — А вот с ним я буду говорить!

— Пойдем отсюда, — он взял ее за руку. — Сплошной театр!

— Останься, молодой синьор! — гадалка буквально пригвоздила его взглядом к стулу. — Пусть выйдет только твоя сестра!

Он оторопел:

— Откуда ты знаешь?..

— Останься, пожалуйста, интересно же! — прошептала ему кузина. — Я подожду тебя снаружи! — и вышла.

Он пододвинул стул поближе:

— Говори, ясновидящая. С чего ты взяла, что эта синьорина — моя сестра? А вдруг она моя невеста? Или даже жена?

— Она твоя кузина, и тебе это известно, так что перестань валять дурака, — сказала гадалка, прожигая его взглядом черных глаз. Мороз прошел у него по коже.

— Кто тебе сказал?

— А мне не надо говорить: я сама все вижу. Твоя маленькая кузина до смерти влюблена в тебя. До смерти.

— Я тоже люблю ее, — сказал он, — и что же? Это так бросается в глаза?

— Не бросается, — сказала гадалка. — Потому что ты — не любишь, я вижу только ее любовь, ее страсть и ее горе.

— Слушай, мы вполне счастливы. Говори, что ты хотела, или я пойду, — внезапно он потерял интерес к происходящему. — Что ты там такое разглядела у нее на руке? Может, мою тоже посмотришь?

— Мне не нужна твоя рука, парень, — гадалка покачала головой. — Все уже предрешено, все так и будет: никто не может обмануть свою судьбу. И ты не сможешь. Скажи своей кузине, пусть уезжает домой, пока это лето не кончилось.

— Хватит загадок! — он встал со стула. — Я пошел. Не верю ни единому твоему слову.

— Мне жаль тебя, парень, — цыганка покачала головой. — Ох, настрадаешься ты еще, ох, намучаешься. Пока еще не поздно, оставь ее.

— Да почему? — не выдержал он. — Можешь толком сказать?

— Ты не любишь ее, твое сердце закрыто, ты должен прекратить все, что между вами есть. Я вижу ясно: на тебе ее судьба и сломается, уже сломалась. Пока не кончилось лето, пусть она уезжает домой.

— Да ну тебя! — в сердцах сказал он и пошел к выходу.

— Пока не кончилось это лето! — донесся ему вслед голос цыганки.

Кузина ждала его у шатра:

— Ну, что она сказала? — бросилась она к нему. Он обнял ее за плечи:

— Успокойся, она обычная шарлатанка, просто хотела выманить у меня денег.

— Но она сказала, что я твоя сестра, я слышала! Откуда она знает?

— Пальцем в небо, — уверенно ответил он. — Когда ты вышла, я сказал ей, что мы с тобой вообще-то женаты, придумал, что познакомились всего год назад, и она тут же призналась, что ошиблась, и стала расписывать нашу семейную жизнь во всех красках. Мошенница!

— А почему она не захотела говорить со мной?

— Сказала, что ты еще слишком молода, и вообще она якобы больше любит гадать мужчинам. Да какая разница! Все это чушь собачья!

— А ты правда сказал ей, что мы женаты? — ее глаза сверкнули каким-то необычным огнем.

— Ну да, просто пошутил, а она клюнула. Говорю же: мошенница! Выкинь из головы эту шарлатанку и пойдем поищем отца.

Он сам не знал, зачем соврал ей тогда. Ну не мог же он, в самом деле, передать кузине то, что наговорила ему сумасшедшая цыганка? Он и сам не придал особого значения ее словам, хотя неприятный осадок остался. Совсем небольшой.

Но он почти улетучился, когда они подошли к столику, за которым их ждали отец и Бланш, оба веселые, разрумянившиеся то ли от выпитого вина, то ли от атмосферы всеобщего праздника, царившей вокруг.

— Хорошо провели время? — спросила Бланш.

— Садитесь скорее, дорогие мои! — громким голосом сказал отец. — Выпьем немного вина, скоро будут танцы! Приказываю всем: танцевать всю ночь, до утра!

Они присели за столик. Вечер был свеж, вино приятно охлаждало, все было абсолютно безмятежно, ее глаза светились таким счастьем! Он потихоньку гладил ее пальцы, взяв за руку под столом. Ах, эта цыганка! Ну истинная ведьма! Разве может он оставить ее сейчас? И почему он должен это делать? Им так хорошо вместе… А что будет дальше — никому неизвестно. Хватит об этом думать! Как же она смотрит на него… Как ему хочется ее поцеловать!..

— Родольфо! Ты ли это? — вдруг раздался веселый женский голос. К их столику подошла пожилая синьора в длинном черном платье с кружевным зонтиком в руке. — Глазам не верю!

— Боже мой, Моник! — ахнул отец и вскочил со стула. — Как ты здесь? Сколько лет мы не виделись?

— Ну, дорогой, ты бестактен, — смеясь, ответила синьора. — Не стоит напоминать женщине о ее возрасте!

— Да присаживайся уже к нам скорее! — отец пододвинул ей стул, и дама с достоинством присела рядом с кузиной. — Познакомьтесь, родные мои, это — синьора Моник, вернее, мадам Моник, она живет в Париже. Сын, она училась вместе с твоей матерью. Как же я рад тебя видеть!