Год тумана - Мишель Ричмонд Страница 12

Совсем как герой известного рассказа Борхеса, Ш. больше всего мечтал просто забыть. А я наоборот — очень хочу вспомнить, с пронзительной ясностью перебрать события того дня на пляже. С радостью приму на себя бремя воспоминаний — все дни рождения и рождественские утра, первые свидания и восхитительные каникулы, любимые книги и красивые лица — ради одного-единственного, того самого, что приведет меня к Эмме.

Поисковый штаб расположен в районе Кастро — в необитаемом сооружении, пожертвованном каким-то сочувствующим. Прохожих провожают глаза Эммы, глядящие с десятков фотографий на окнах. Все, кто здесь работает, носят одинаковые белые футболки: спереди — изображение девочки и надпись «Вы не видели Эмму?», а на спине большими черными буквами напечатаны адрес интернет-сайта: www.findemma.com — и номер «горячей линии».

Большинство волонтеров — ученики Джейка. Также здесь его коллеги, друзья и просто неравнодушные люди.

Прошла неделя с тех пор, как наше сокровище пропало. В то время как я обыскивала улицы, мечась во все стороны, Джейк сколачивал поисковые отряды. Его подход куда более методичен, рационален и организован — как и все, что он делает.

Большую часть стены занимает карта Сан-Франциско, утыканная разноцветными булавками. Звонят телефоны, доносятся голоса. Какой-то прыщавый, с прилизанными волосами подросток дает наставления группе товарищей:

— Расклейте объявления всюду, где только можно, вот в этом районе. В супермаркетах, кафе, книжных магазинах.

Он пускает по кругу обувную коробку, полную значков с портретом Эммы.

— Наденьте. И возьмите каждый по нескольку штук, чтобы раздать. Пусть все запомнят ее лицо.

Подростки разбегаются; мальчик подходит ко мне и протягивает руку.

— Эбби Мейсон, — представляюсь.

— Знаю. Меня зовут Брайан. — У него чрезвычайно самоуверенный, но в то же время обаятельный вид школьного старосты или председателя Общества молодых демократов. — Хотите помочь? Или ищете мистера Болфаура?

— И то и другое.

Брайан дает мне пачку листовок и карту.

— Наш человек, который должен был поехать в Кольму, не пришел. Можете заменить. — Он отмечает оранжевым фломастером крошечный сектор на карте. Каждый квадратный сантиметр — это десять километров. Обширное пространство, заполненное магазинами и домами. Траншеи, свалки, машины, кусты…

Джейк замечает меня и подходит.

— Есть что-нибудь?

— Пока нет. — Он неразговорчив.

В последний раз мы общались полчаса назад. Мобильников из рук просто не выпускаем, постоянно звоним, обмениваемся информацией, подбадриваем друг друга. Зацепок десятки, но полиция не знает, за какую хвататься. Какой-то парень сообщил, что видел Эмму в китайском ресторанчике в Пескадеро — в то же самое время, когда ее заметили собачник в Окленде, продавец в Йосемите и почтальон в Сан-Диего. Лизбет, бывшую жену Джейка, также пока не нашли.

— Надеюсь, они вместе. Никогда не думал, что скажу это, но, видит Бог, пусть лучше Эмма окажется у Лизбет. По крайней мере…

Он не договорил, но я поняла, о чем речь. Если за этим стоит его бывшая жена, то Эмма по крайней мере жива.

Вспоминаю слова Шербурна касательно Лизбет: «Не так-то просто найти человека, который не желает, чтобы его нашли».

Маленькая разбойница смотрит на меня с футболки Джейка. Для меня это Эмма — с ее низким, протяжным смехом, способная за мгновение перейти от восторга к унынию, обожающая арахисовое масло, медовые сандвичи и тосты, — но для посторонних она, должно быть, всего лишь черноволосая зеленоглазая девочка с ямочками на щеках. Приведут ли следы к ней или, наоборот, уведут еще дальше? Наша кроха может оказаться в Пескадеро, в Окленде, в Йосемите — или всего в двадцати метрах отсюда, запертая в чужой квартире, одурманенная наркотиками и ошеломленная. В объявлении говорится: «Черные волосы, зеленые глаза, рост четыре фута. На девочке был красный свитер, синие брюки и синие матерчатые туфельки, с вышитым словом “Эмма”». Но похитителю ничего не стоит переодеть ее, остричь, покрасить волосы. Девчушка может находиться у Лизбет, испуганная, но относительно невредимая, а может — в руках какого-нибудь маньяка, что гораздо хуже.

Джейк оглядывает комнату, потом садится на край стола и прижимает ладони к глазам. Наверное, жалеет, что встретил меня. Хочу обнять его и сказать, что мне очень жаль, а ребенок обязательно отыщется, но вокруг слишком шумно и чересчур много людей. Сообразно тому, как идет время, по мере того как расширяется район поисков, мы с Джейком отдаляемся все больше друг от друга.

При первой встрече нас просто поразило количество совпадений, и речь шла о чем-то большем, нежели обоюдная любовь к бейсболу и способность цитировать фразы из фильмов Вуди Аллена. Наши матери умерли от рака, отцов тоже лишились рано, хотя и по разным причинам: отец Джейка пал жертвой алкоголизма, а мой ушел к другой женщине и его всепоглощающее желание начать жизнь сначала привело к безобразному разводу.

На четвертом свидании, после посещения выставки Уильяма Эгглстона и ужина в клубе «Тайная вечеря», основательно поговорили о наших семьях. «Когда вырастаешь, просто смиряешься с тем, что родителей больше нет, но мне всегда было нелегко. Возраст не мешает человеку чувствовать себя сиротой. Я уже давным-давно решил, что главным для меня станет семья, а когда Лизбет ушла, мне показалось, будто небо обрушилось на землю. В одночасье стал одиноким отцом с трехлеткой на руках, и долгое время не удавалось избавиться от мыслей о собственной вине».

Оглядываясь назад, думаю, что в тот вечер впервые позволила себе мысленно произнести слово «любовь»; впервые осознала, насколько глубоки мои чувства к Джейку. Потом события буквально понеслись — внезапно заговорили о свадьбе, и это показалось самым естественным в мире решением.

Несколько недель до трагического события я думала только о торжестве. Теперь, конечно, это уже не важно. Вчера мы с Джейком впервые посоветовались и согласились, что с этим нужно повременить. Так и не произнесли вслух того, что наше бракосочетание откладывается на неопределенный срок. Все помыслы сосредоточились на неком неведомом часе в будущем, на точке «X» невидимой оси времени, когда Эмма найдется. В первые минуты после ее исчезновения я была уверена, что эта точка совсем близко. По мере того как день шел на убыль, сделала необходимую поправку на часы. На следующее утро уже приготовилась к паре суток отчаянных поисков и неизвестности. А теперь, когда дни шли и не было ни Эммы, ни ключа к разгадке, предстояло признать тот факт, что этот ужас может длиться неделями.

В штабе по радио играет песня — привязчивый мотивчик, никак не получается выбросить из головы. Мелодия, которая последние две недели звучит буквально отовсюду. Машинально ее напевая, до сих пор я не обращала внимания на слова.

— Каждая песня — это возвращение, — поет солист, а хор повторяет снова и снова, назойливо и тяжеловесно. Смотрю на часы и подсчитываю в уме — пи-эр квадрат. В мозгу полыхают целые ряды цифр.