Тушканчик в бигудях - Дарья Донцова Страница 14

Ленка раскрыла рот и замерла, а я вспомнил анекдот, недавнорассказанный Максом, моим ближайшим приятелем, тем самым, что работает вмилиции. У одного фермера корова каждый день давала по пятьдесят литров молока.Соседи, страшно удивленные, пришли к парню и спросили:

– Каким образом ты добился таких надоев, чем кормишьживотину?

– Ест она как все, – ответил фермер, – все дело в ласковомподходе. Утром открываю сарай, смотрю нежно на буренку и спрашиваю: «Ну, милая,что сегодня давать будешь: молочко или говядину?»

– Чего кушать-то? – отмерла Ленка. – Если колбасу нельзя,тогда, значит, можно курицу, рыбу…

Николай схватился за голову:

– Дремучая неграмотность, пещерное отношение к себе! Вкурятине не тот набор белков, в рыбе чуждые нам аминокислоты. Сказал же: зубамисебе могилу роем. Сначала надо очиститься по моей методе. Постойте-ка, сейчаспринесу книги.

С этими словами он вышел в коридор. Я тяжело вздохнул: нетхуже человека, чем тот, кто, овладев неким знанием, решил осчастливить человечество.

– Вы пока напишите на бумажке день, месяц, год, час и местовашего рождения, – велела Вера, – я составлю карту, а потом о диете подумаем.

Поняв, что от активной дамочки просто так не избавиться, япокорно нацарапал на салфетке требуемую информацию.

– Не помню, – протянула Ленка, тоже хватаясь за карандаш.

– День рождения? – удивилась Вера.

– Не, час!

– Неприятно, но не страшно, – завела было гостья, и тут вприхожей раздался звонок.

Радуясь, что у меня нашелся хороший повод покинуть кухню, япошел открывать. Скорей всего, за дверью маются новые клиенты, придетсяразочаровать их.

Не посмотрев в глазок, я распахнул дверь и вздрогнул.Стройная, если не сказать, тощая, маменька бросилась мне на шею.

– Вава!

Вот тут я перепугался основательно. Николетта никогда неприходит ко мне в гости, хоть и давным-давно знакома с Норой, собственноговоря, благодаря этому я и получил место секретаря. И вообще маменька никогдане показывается из дома, не приняв соответствующего вида: макияж,драгоценности, духи. А сейчас стоит растрепанная, практически в дезабилье [3].

– Вава! – закричала Николетта. – Ну что за хамство! Звоню,звоню, никакого результата! К телефонам никто не подходит!

– Мобильный я на зарядку поставил, – начал оправдываться я,– а домашний на ночь выключили и…

– Мне это неинтересно! – взвизгнула Николетта. – Смотри! Яеле жива осталась! В чем была, выскочила!

– Да что произошло? – перебил я маменьку, быстро окинув еевзглядом.

Внешне Николетта кажется неповрежденной, никаких синяков,ссадин или порезов.

Маменька вошла в прихожую и рухнула на стул.

– Боже! – застонала она. – Меня чуть не убило! Током!Ужасно! А ты спишь! Вот как случается! Упал кирпич на голову, и все.

Я вздрогнул, последняя фраза будила не слишком приятныевоспоминания.

– Голая, босая… – причитала Николетта, – эй, что ты тамвозишься! Входи скорей, дует с лестницы! Кха, кха, вот я уже и простудилась!

Последнее замечание относилось не ко мне. В проеме дверипоявилась Тася, домработница Николетты. Баба тащила два огромных, по видусовершенно неподъемных кофра.

– Фу, еле доперла, – сообщила она, грохнув баулы об пол.

– Что ты приволокла? – удивился я.

– Там моя одежда и милые сердцу мелочи, – залилась слезамиНиколетта. – Не приведи господь вот так оказаться – на улице, раздетой, безовсего.

Я посмотрел на кофры. Ну, похоже, голой маменьке ходить непридется.

– Объясни, наконец, в чем дело! – спросил я.

Николетта вновь захныкала, а Тася принялась бестолковоразмахивать руками.

– Дык… так… вода, а потом лампочки бабахнули! Жуть!

Спустя полчаса я с трудом сумел разобраться в ситуации.Николетта до сих пор живет в квартире, которую давно, в самом начале 60-х годовпрошлого столетия, приобрел мой отец Павел Подушкин. По тем временам это былишикарные хоромы, резко выделяющиеся на фоне массовой блочной застройки.Кирпичное здание, потолки выше трех метров, просторная кухня, кладовка, большиекомнаты, коридоры. Даже сейчас апартаменты смотрятся неплохо, но главное, что вкооперативе сначала жили одни писатели, а теперь, когда старое поколениеумерло, в квартирах обитают дети и внуки литераторов. Мне подобное окружение некажется приятным, но я сам, так сказать, из этой стаи. Но встречаются снобы,которым нравится хвастаться:

– Приобрел квартиру, ничего, симпатичная, окружение элитное.Справа сын N живет, слева внук К.

Для кого-то важно быть причисленным к небожителям, поэтомуцены на в общем-то не слишком, по нынешним временам, шикарное жилье достигаютнебес.

Не так давно племянник литератора Кротова, живший надНиколеттой, уехал на ПМЖ в Америку, и в его квартире поселился новый жилец.Вернее, поселился – неправильное слово, он сперва начал ремонт. Николеттесвойственны истерические реакции, но в данном случае осудить ее трудно. Я был сней солидарен, слушая бесконечные жалобы на шум. Оно и понятно, кому понравитсягрохот отбойных молотков, визг дрели, крики рабочих. Но, с другой стороны, какпоступить? Людям же следует обновить квартиру.

Сегодня утром случилось непредвиденное. Хозяин, в азартесносивший стены, чего-то не рассчитал, и в результате у Николетты на кухнеобвалился потолок, а потом во всем подъезде перегорели работающиеэлектробытовые приборы и погас свет.

Николетта в полуобморочном состоянии покинула родное гнездо.

Я взял ключи от машины и велел Ленке:

– Напои их чаем, я скоро вернусь.

День пошел прахом. До обеда я вел беседы с хозяиномремонтируемой квартиры в присутствии домоуправа, участкового и представителярайонной управы. Новый жилец заметно нервничал и постоянно твердил:

– Ну зачем такой сход собрали? Дело решим полюбовно. За свойсчет ремонт вам сделаю, станет лучше, чем было. Беспокоиться не о чем. Бабвызову, они вещи сложат, мебель накроют, потом отмоют. Не фига волну гнать,признаю, я виноват.