Правозащитник - Артур Строгов Страница 14

…Дорога все больше раскрывала свои кольца как змея, она сначала круто поднималась в гору, пролегая вдоль каменистых ущелий, затем спускалась в долину, украшенную тополями-великанами. Наконец они увидели изумрудные холмы, украшенные лещиной и грабом.

— Скоро граница, — сказал Белосельский, — точнее, впереди блокпосты. У нас документы все в порядке, но в Вас они распознают беженцев.

Адриана и ее муж что-то ответили по-сербски. Белосельский скорее угадал, чем понял ответ.

Примерно через пять километров он сбросил скорость машины и стал передвигаться так, чтобы не вызвать подозрение.

Блокпост был небольшим. Он представлял собой колючее заграждение и еще каменную сторожку, где отдыхали «красные береты». Впрочем, «на часах» было только двое бойцов. Увидев машину, они знаком предупредили товарищей. В одно мгновение человек пять во главе с командиром оказались на ногах и угрожающе подняли дула своих автоматов.

— Говорить буду я, — произнес Белосельский. — Не впадайте в панику. Что бы ни произошло, я за все отвечаю.

Виталий заглушил мотор. И вовремя. Резкие и враждебные окрики солдат не заставили себя ждать. Белосельский узнал смешение албанского и сербского наречий.

Он вышел из машины и хотел было открыть рот, но его тут же поставили лицом к машине, завели руки за спину и подвергли обыску. Не найдя оружия, солдаты приказали выйти другим пассажирам.

Белосельский попытался обратиться к командиру по-английски и по-французски, но тот поднес пистолет прямо ко лбу молодого человека и внимательно в него всмотрелся. Он увидел лишь пылающие ненавистью глаза, оливковую кожу и тяжелый висячий нос. Вдруг командир вспыхнул и взвел курок пистолета.

— Ти русский… я это понял.

— Вы говорите по-русски, — отвечал Белосельский, стараясь говорить ровно и спокойно, — очень хорошо… Я здесь с благотворительной миссией Красного Креста.

— Ти думаешь, я дурак! — возразил командир, наливаясь желчью. — Я вижу кто ти.

— Посмотрите документы.

— Нет, мне это ни к чему, я знаю, что вы, русские, очень ловкие…

По мере того как командир говорил, в его речи все меньше можно было услышать акцент.

— И считаете нас, простых солдат, за пушечное мясо… это вы посылаете нам шпионов, спецотряды, которые нас убивают.

— Это не имеет к нам никого отношения, — возразил Белосельский.

— Не шевелиться! — завопил командир. — Я Вам докажу, что я не ошибся… а это кто?

И он указал на Адриану, ее мужа и детей.

— Они с нами, — ответил Белосельский.

Командир внезапно перешел от ярости к хохоту.

— Вы еще глупее, чем я думал. Слишком грубый обман.

И резким жестом он ударил рукояткой Белосельского по голове. Молодой человек рухнул на землю. Он казался оглушенным. Виталий хотел сделать резкое движение, но тут же был так же распростерт в придорожной канаве.

— Я не получил ответа на свой вопрос.

— Хорошо, я скажу, поднимите меня.

Командир дал знак и двое солдат подняли Белосельского с земли.

— Я слушаю, но бойся солгать.

— Эти дети и их родители со мной, не трогайте их… Я вам заплачу… у меня много денег… чековая книжка в моей куртке.

— Значит, ты считаешь, что меня, настоящего патриота, можно купить?! Ты ошибся… русский.

И Белосельский получил еще один удар по голове. Из уст Ивы вырвался крик. Ее брат крепко обхватил сестру. Но солдаты попытались разлучить детей. Они грубо стали вырывать их друг у друга. Произошла жуткая сцена насилия. Адриана и ее муж, не в силах видеть эти зверства, попытались вступиться за детей, но получили лишь удары прикладом.

— Оставьте детей! Постойте! — закричал Белосельский, но получил третий, более сокрушительный удар по голове.

Внезапно перед ним все поплыло. Молниеносная вспышка, и он опять увидел странный свет как тогда, когда попал в аварию, и вновь голос прошептал ему: ты можешь это сделать! Это состояние длилось ничтожную долю секунды, но оно преобразило Алексея. Он вновь ощутил в себе такую исполинскую силу, которую еще никогда не знал за собой. На него градом сыпались удары, но он уже не воспринимал их, они почти не причиняли ему боли. Он вскочил на ноги и легко опрокинул командира и двух солдат, которые держали его за руки.

— Ива! Милош! — он видел только детей, от которых нужно было отвести угрозу, и не заметил, что их приемных родителей поставили на колени.

Раздались два выстрела, и два тела упали бездыханными! Это настолько поразило Алексея, что он замер как вкопанный, не в силах осознать, что произошло. Какая-то ничтожная доля секунда решила судьбу людей. И опять странный звон в ушах и голос: ты можешь!

Командир воспользовался этим секундным замешательством и опять напал на Алексея, стараясь наносить удары прикладом по спине. Но молодой человек стоял как несокрушимая скала — удары не могли его свалить, и он услышал удивленный крик и ругательство:

— Что за черт?!

Мощным ударом молодой человек отбросил командира как тростинку, двоих солдат с такой силой столкнул лбами, что те немедленно повалились на траву. Оставались еще двое «красных беретов», в чьих руках были дети. Сделав бросок через голову, Белосельский приблизился к солдатам и нанес им такие страшные удары, что те были оглушены. Он обнял детей и прижал к груди.

Однако за это время командир успел прийти в себя и, встав на ноги, поднял пистолет и навел на Белосельского. Алексей загородил своей грудью детей, грянула вспышка. Молодой человек ощутил легкий ожог плеча, но не придал значения. Однако полностью разрядить обойму командиру не дал Виталий; успев расправиться с двумя солдатами, он вышиб оружие из рук убийцы.

Все было кончено.

— Вы не ранены, шеф?

— Нет, надо уезжать!

Ехали быстро. Белосельский избегал смотреть на детей. Он словно ощущал свою вину. Ива и Милош сидели спокойно, они походили на брошенные, вырванные, поблекшие цветы.

— За нами прибудет вертолет?

— Да, нужно доехать до границы…

— Сколько еще осталось?

— Немного… это моя ошибка, — прошептал молодой человек, — моя… я думал, что все предусмотрел, но я оказался слишком самонадеян… слишком понадеялся на себя, свои силы и способности.

— Не вините себя, каждый может ошибаться.

— Только не я. Такие ошибки стоят…

Он застонал.

Виталий хранил молчание.

— Ты не понимаешь, что происходит в моей душе… я считал себя всеведущим, раз я вижу некоторые картины будущего, они словно мозаика… калейдоскоп, состоящий из множества малейших деталей, мелочей, подробностей… и каждая из них несет в себе опасность… и я борюсь с нею, я могу выиграть, если предвижу ее. Но в этот раз я не смог распознать… не смог понять… события словно наложились друг на друга.