Апология здравого смысла - Чингиз Абдуллаев Страница 2

— Проклятый капитализм, — притворно вздохнул Дронго. — Но яеще не совсем понимаю, какое отношение имеет ваше издательство ко мне? И почемувы искали именно меня?

— Сейчас объясню. Издательство у нас небольшое и дружное.Рукописи в основном присылают по почте. Разумеется, у нас нет времени ихрецензировать и отвечать всем желающим. Вы же понимаете, какое количествографоманов сегодня существует в одной только Москве.

— Только не говорите, что мне придется искать для васкакого-то графомана. Это не мой профиль, уважаемый Валерий Петрович.

— Нет, нет, ни в коем случае. Я бы не стал беспокоить васиз-за подобных пустяков. Хотя некоторых графоманов действительно следуетискать, находить и выносить судебные решения о запрете их публикаций на всюоставшуюся жизнь. Но я понимаю, что этим должен заниматься не такой эксперт,как вы.

— Спасибо. Тогда чем именно должен заниматься я?

— Поисками убийцы, — вздохнул Валерий Петрович, — и именнопоэтому мы решили обратиться к вам за помощью.

— Уже теплее. Давайте подробности.

— Все началось примерно семь месяцев назад. Неожиданно мыполучили рукопись, на которой не было обратного адреса. Только номер «почтовогоящика», по которому можно послать ответ. Рукопись была достаточно «сырая», какмы говорим в подобных случаях. Очень много ненужных лирических отступлений,много детских воспоминаний, псевдофилософских размышлений о смысле жизни,излишние подробности — одним словом, чувствовалось, что это первый опус автора,который решил таким образом вступить в литературу. Такие рукописи есть в любомиздательстве. Обычные сочинения начинающих. Чувствовалось, что некий молодойчеловек решил выплеснуть свой жизненный опыт на страницы рукописи. Хотя, судяпо характеру записей, он должен быть не совсем молодым. Лет тридцать илитридцать пять. Мы бы не обратили внимания на эту рукопись, если бы не некоторыеинтересные психологические подробности, которые заметил наш главный редактор.Некая убедительность в деталях, если хотите, некая жизненная правда врассуждениях автора о возможных преступлениях. Он словно пытался убедить самогосебя, что имеет право на любое преступление.

— Кто у вас главный редактор?

— Юрий Михайлович Светляков. Может, вы читали его повестиили романы? Он достаточно известный писатель, много публикуется в «Литературнойгазете». Очень интересный прозаик.

— Я читал его книги, — кивнул Дронго, — но не думал, что онработает в вашем издательстве.

— Уже пять лет. Он все время хочет уйти на «вольные хлеба»,но мы его отговариваем. Вы же понимаете, в каком мы положении. Где еще можнонайти главного редактора с таким литературным именем?

— Понятно. Хотя мне до сих пор не совсем ясно, как вашаработа связана с моей.

— Примерно через три месяца мы снова получили рукопись.Разумеется, на первую мы не ответили и не выслали никакой рецензии. Мы простоне в состоянии откликаться на все рукописи, у нас небольшой штат сотрудников.Вторая была примерно такого же содержания, как и первая. Снова массаглубокомысленных рассуждений о праве человека на преступление, снова ненужныеотступления, какие-то непонятные картинки детства. Несчастная любовь автора,которая завершилась трагедией, его девушка погибает. Ну, в общем, подобныесюжеты есть почти в каждой рукописи. Сюжеты о неразделенной любви, о смертикого-то из партнеров, о страданиях героя. В мире нет ничего нового. Все сюжетыдавно придуманы нашими классиками.

— Считается, что в мире есть только двенадцать оригинальныхсюжетов, — вспомнил Дронго, — а все остальное — пересказ этих основных сюжетов.

— Я слышал об этой теории, — согласился Оленев, — мыпримерно размышляли так же. И поэтому не ответили и на вторую рукопись. Обычныепопытки автора привлечь внимание издателя натужным и явно выдуманным сюжетом.Через два месяца мы получили третью рукопись. И снова не было указано обратногоадреса. Но номер «почтового ящика», по которому следовало отвечать, былидентичным. Однако в этот раз нас смутил стиль письма. Как будто за два месяцаавтор успел получить университетское образование. Совсем другие обороты речи,другие слова, другие выражения. Хотя общий смысл письма и стиль оставалисьпохожими. Те же рассуждения, но уже в гораздо более симпатичной обработке. Этурукопись читали у нас несколько человек, в том числе и я. И все обратиливнимание на эти качественные изменения. Мы даже решили, что на этот раз нужнобудет ответить автору и попросить его несколько сократить свою рукопись. Мыиногда позволяем себе издавать сборники повестей начинающих авторов. И онирасходятся неплохо. Хотя я подозреваю, что их раскупают в основном родственникии друзья этих авторов. Но как бы там ни было, они раскупаются. И мы решили, чтоэту рукопись можно будет условно принять и начать работать над ней. Мы поручилиодному из наших сотрудников ответить автору.

— Светляков читал третью рукопись?

— Конечно. И не только он, но и директор издательстваФеодосий Эдмундович Столяров. Он тоже достаточно опытный человек, докторфилологических наук, много лет проработал в Институте мировой литературы.Именно он предложил ответить автору и после соответствующей доработки включитьповесть в сборник начинающих авторов.

— Вы послали ответ?

— Да. И почти сразу получили новую рукопись. Похожую напредыдущую. В ней неизвестный автор рассказывал, как он выехал в какой-топоволжский город, где и совершил свое первое преступление. Убил совсем молодуюдевушку. Эта рукопись была стилистически продолжением третьей, но в ней быламасса таких деталей, которые заставляли верить автору. Вы знаете, как этобывает у гениальных писателей, когда веришь буквально каждому слову. Но этотавтор явно не был гением, он всего лишь достаточно скрупулезно и точнофиксировал детали происходившего преступления, как будто лично участвовал вубийстве или наблюдал за ним.

— Вы не верите в силу слова?

— В силу подобного слова не верю. Автор явно не Шекспир и неДостоевский. Он либо начинающий и достаточно талантливый любитель, либо… мнедаже страшно подумать об ином варианте. Но как бы там ни было, четвертаярукопись привлекла наше внимание. Детали, подробности, характерные особенности— одним словом, все было прописано очень ярко и убедительно. Мы решили, чтонужно вызвать автора в издательство, чтобы заключить с ним договор. Исовершенно случайно как раз в это время наша сотрудница Марина Сундуковавернулась из отпуска, она ездила на несколько дней к своей заболевшейродственнице. Это ее тетя, которая решила оставить ей в наследство свой дом.Именно поэтому Сундукова оказалась в эти дни в Саратове. Абсолютно случайно. Акогда она вернулась в Москву, мы передали ей рукопись для редакторской правки.Можете представить ее реакцию, когда она прочла об убийстве восемнадцатилетнейдевушки. Мы даже хотели вызвать врача. Оказывается, в Саратове как раз в этидни произошло убийство девушки. И когда Сундукова начала читать рукопись, еепросто затрясло от ужаса.