Прогулки по чужим ночам - Алла Полянская Страница 2

— Мне нужно где-нибудь побыть до утра, хоть несколько часов, — лепечет парень.

— Прости, но я не могу тебе помочь. Если хочешь, могу вызвать «Скорую» или полицию.

— Нет, я не... а вы? Вы где-то живете... мне только до утра, а потом я уйду...

— Нет.

— Я заплачу вам.

— Забудь об этом. Деньги для меня не дороже жизни.

— Но я даже пошевелиться не могу, а на улице холодно.

— Кровообращение скоро восстановится, до смерти ты не замерзнешь, шестнадцать градусов на улице, осень в этом году теплая. Ну, простынешь маленько, это не смертельно. Позвони домой, пускай за тобой кто-нибудь приедет. Не надо впутывать меня в свои проблемы, я и так сделала для тебя больше, чем должна, ты заметил?

— Да, и я вам благодарен, но...

— Все, пока.

Я не успеваю пройти и пары шагов, как темноту прорезает свет фар. Машина далеко, но почему-то я понимаю, что это именно та машина. Понимает это и парень на тротуаре. Убежать я не успею, спрятаться негде, сплошной ряд стен и дорога.

Я хватаю парня и тащу его к телефону. Куда подевались уютно обоссанные телефонные будки? Теперь стоят синие пластиковые навесы, и все. Ну, что же, попробую воспользоваться тем, что есть. Я расстегиваю плащ — он длинный, почти до щиколоток.

— Обхвати меня за талию и прижмись, может, под плащом не заметят, — говорю найденному.

Я вставляю телефонную карточку и беру трубку. Машина совсем рядом, а мой подопечный сжал меня так, что дышать трудно.

— Радиотакси слушает.

Фары машины хищно и бесстыдно освещают меня. Что ж, умирают один раз. От судьбы не уйдешь.

— Пожалуйста, пришлите такси на угол Стефанова и Гончарова.

— Куда вам ехать?

Машина едет медленно, слишком медленно. Вот сейчас они остановятся, выйдут, и тогда мне конец. Все-таки добрые дела — не мой профиль.

— К Дому одежды.

— Ждите, машина сейчас будет.

Свет фар отдаляется. Неужели выгорело?

— Эй, не сжимай меня так, мне больно.

— Думаешь, они вернутся?

— Не скоро.

Белая машина с красными буквами «Аргос-такси» вынырнула из тумана.

— Сделай вид, что ты пьян.

Ему для этого не нужны дополнительные усилия. Он молчит, и я тащу его в салон.

— Девушка, а ваш муж не будет блевать?

— Нет. Уже выблевал все, что мог.

Таксист с пониманием кивает и двигается вперед. За окном мелькает ночь — фонари, витрины, реклама, чьи-то освещенные окна, за которыми чужая жизнь.

— Вот, Дом одежды.

— Пожалуйста, немного дальше, в сторону кегельбана.

— Как скажете.

Я расплачиваюсь с таксистом и тащу парня из машины. Тяжелый, черт! Он помогает мне как может, а потому мы все-таки продвигаемся вперед, к темному переулку, где притаились одноэтажные дореволюционные домики. В одном из них есть комната, в которой я живу. Правда, теперь это две комнаты, три дня как две. А третья... Собственно, если выйдет так, как я задумала, то скоро я перееду в более приличное место. Годика так через два.

Об этом сейчас не стоит думать, ибо единственное, что в этот момент имеет значение, — как-то дотащить своего найденыша домой, не нарвавшись на соседей.

— Где мы?

— Скоро будем на месте, молчи.

— Я вам так благодарен, вы...

— Я сказала тебе — молчи! Соседи услышат! Тут как в деревне, полно старых любопытных сук, везде сующих свой нос.

Я достаю ключи и открываю общую дверь. Запах пыли и лука не улучшает мне настроение. Терпеть не могу общий коридор, но ничего не поделаешь, коммуналка есть коммуналка, а потому я быстренько открываю дверь в свою квартиру и впихиваю парня в темноту, полную храпа и вони. Значит, Сашка уже дома и дрыхнет пьяный. Это хорошо.

— Кто здесь?

— Сашка, мой сосед. Хронический алкаш, но он уже нализался до свинячьего визга и спит. Давай сюда.

Я открываю железную дверь в свою комнату и укладываю отяжелевшее тело на пол. Пусть полежит, в доме тепло. Я включаю свет, закрываю жалюзи, для верности задергиваю шторы и обессиленно падаю в кресло. Ноги и руки дрожат, хочется пить, а на полу лежит незнакомый грязный мужик без лица и смотрит на меня сквозь щелочки распухших век, как собака на хозяина. Ну ладно, отдохну потом.

Я снимаю плащ и туфли, наклоняюсь к гостю. Здорово ему досталось — гематомы, ожоги, кровь...

— Потерпи немного, я вызову доктора.

— Не надо, это...

— Молчи, не то получишь еще. Недоставало только, чтоб ты тут доской накрылся. Что я буду делать с трупом? Собак я не держу...

— А при чем тут собаки?

— Если бы держала собак, проблема утилизации трупа не стояла бы столь остро. Я просто сэкономила бы на собачьих кормах.

— Я не...

— Молчи, — я набираю номер. — Вадик, ты дома? Немедленно езжай ко мне. Захвати йод и бинты.

Я кладу трубку и наклоняюсь к раненому. Надо его как-то раздеть, но можно ли его кантовать? Хотя я тянула его, он даже шел, но это мог быть просто шок... Ладно.

— Что вы делаете?!

— Собираюсь тебя изнасиловать.

Я снимаю с него пиджак и расстегиваю брюки, он пытается как-то пресечь мои действия, но силы неравные — по крайней мере в данный момент.

— Боже, какое целомудрие! Не бойся, больно не будет. Расслабься, — ухмыляюсь я.

— Вы издеваетесь?

— Именно. Издеваюсь. Потому что это ты лежишь на моем полу, а не я на твоем. Закон джунглей — право на территорию, слыхал о таком?

Он молчит, и я стягиваю с него брюки. От рубашки остались одни лохмотья, а потому я с чистой совестью просто срезаю ее, отрывая прикипевшие к ранам куски ткани. Начинает течь кровь. Кто-то очень постарался, потом его одели и запихнули в машину.

— Тебя надо вымыть. Помоги мне, я сама не дотащу тебя до ванной.

Но его силы, похоже, иссякли, а потому я развожу в ведре раствор марганцовки и мою его. Он молодой, крепкого телосложения. Я осторожно смываю кровь с многочисленных порезов и ожогов, покрывающих его тело, на запястьях кровоточат следы от наручников. Холодная злоба поднимается во мне. Чтобы такое сотворить, надо быть последним ублюдком. Правда, их с каждым годом становится все больше.

Я смываю кровь с распухшего лица. Что ж, дружок, все это, к сожалению, не пошло на пользу твоей внешности. Не знаю, каким ты был, но теперь, наверное, станешь хуже.

В прихожей слышен звонок. Это Рыжий, очень вовремя.

— Ты меня напугала до икоты. Не называй меня по имени, тогда я начинаю думать, что ты при смерти. Летел низко над землей, нарушая все правила дорожного движения. — Рыжий осуждающе смотрит на меня. — А ты похожа на Лиззи Борден, которая пару часов подряд орудовала топором. Только погляди на себя: вся в крови, вспотела, запыхалась... А это еще что?! — он кивнул на тело на полу.