Бронзовое облако - Анна Данилова Страница 2

Он знал, что, когда выйдет из большой залы, сразу же увидит уходящий вдаль длинный коридор с бесконечными дверями, которые будут распахиваться перед ним, стоит ему этого только захотеть. Но чего он сейчас хочет? Чтобы первая дверь стала дверью в его спальню, где он наконец проснется и, схватив дрожащими, ослабевшими ото сна руками простыню, промокнет ею влажное лицо… Что дальше? Быть может, есть смысл все-таки побыть еще немного здесь, в этом странном месте, и попытаться все же найти дрова? Ну, где тут лестница? Хотя почему дрова должны быть непременно под лестницей? А где же им тогда быть?

Он выпил еще одну рюмку водки, закусил маленьким бутербродом с черной икрой и вышел из комнаты. Увидел лестницу, ведущую вниз, широкую, благородную, покрытую красным ковром, прижатым привинченными стальными прутьями к ступеням. Сделал несколько шагов и наткнулся еще на один труп… Прелестная женщина в изумрудном шелковом платье истекала кровью на ступенях лестницы, сразу за кадкой с пальмой. Она лежала спиной вверх, шея ее вывернулась, и голова щекой вниз покоилась на красном ковре. Глаз женщины был полуоткрыт, и, если бы не темное пятно на платье, слева, чуть пониже лопатки, – свидетельство того, что в женщину тоже стреляли, можно было бы подумать, что она смертельно пьяна и просто упала, не дойдя нескольких ступеней до маленькой кушетки на небольшой площадке между лестничными пролетами. Смерть сделала лицо женщины совсем белым, и только ярко-оранжевая помада нежным цветком пылала на ее мертвых губах.

Герман подумал, что ведь где-то здесь, в этом мрачном доме, скрывается и убийца. Он почему-то был уверен, что убийца один и что это мужчина. Во всем темном. Он молчалив, уверен в себе и точно знает, что ему нужно: выстрелить и убедиться в том, что жертва мертва. Причину этих убийств знает только он. Возможно, его наняли, но, скорее всего, он все же не нанятый профессионал – он и есть тот, кто задумал это страшное действо…

Под лестницей он действительно увидел сложенные аккуратно дрова. Прямо на мраморных плитках. И корзина – тут же, рядом. Он наложил ее доверху и поднялся наверх, вошел в комнату, надеясь, что она изменилась, что исчезли хотя бы эти трупы: девушки и мужчины в смокинге. Но ничего подобного не произошло, бальная зала встретила его тем же изысканным шопеновским ноктюрном, запахами снеди и сладковатым ароматом тлевших поленьев. Пора было бы проснуться, но сон услужливо предлагал и дальше наслаждаться жутковатым ночным триллером, давая возможность своему главному герою подложить дров в камин и продолжить свое пребывание в этой странной усадьбе. Герман подбрасывал дрова, любуясь тем, как пламя не спеша охватывает их, обволакивает – розовато-оранжево, заставляет дерево уютно потрескивать, отдавая свой жар и наполняя пространство вокруг спасительным теплом. Он уже понял, что во сне зима, что за окнами свирепствует непогода, завывает метель, а потому не стал даже подходить к окну, чтобы убедиться в этом.

Когда огонь в камине заполыхал и блики его стали отражаться на гладком, навощенном паркете, Герман подумал о том, что трупы в такой жаре могут испортиться, начать разлагаться. Он думал об этом с такой убийственной простотой и спокойствием, что ему и самому становилось не по себе. Уже три трупа в одном сне, не многовато ли?

Он решил обойти стол с другой стороны, чтобы не видеть и не касаться ног мертвого парня в смокинге, налить себе еще чего-нибудь крепкого, чтобы уснуть во сне, а потом все же проснуться, как вдруг услышал где-то внизу звонок. Электрический звонок. Вот оно, спасение! Это звонят в дверь его квартиры, значит, сейчас последует пробуждение. Он замер, глубоко вдохнул в себя крепкий запах недавнего праздника (если только можно назвать праздником кровавую бойню на балу) и закрыл глаза, надеясь открыть их уже в нормальной квартире, в своей постели… Но внизу продолжали настойчиво звонить, а он не просыпался. Стало быть, этот звонок не имеет никакого отношения к реальности и кто-то хочет войти именно в усадьбу, в его сон, а не в жизнь… Что ж, пусть, посмотрим, что будет дальше.

Он сделал несколько движений руками, словно приводя в нормальное состояние затекшие мышцы, даже присел пару раз, после чего упругой легкой походкой направился к двери, легко, почти не касаясь ступеней, спустился вниз, стараясь не смотреть на разложенное на ступенях хрупкое женское застывшее тело, пересек просторный холл, чуть не поскользнувшись на гладких серо-розовых мраморных плитках, и остановился перед массивной деревянной дверью, за которой неистовствовал звонивший. Резкий звук терзал слух. Герман, хоть и знал, что это во сне, все равно по привычке, следуя инстинкту самосохранения, спросил глуповато:

– Кто там?

– Откройте! Пожалуйста!

– Кто это? Почему я должен вам открывать?

Герман понимал, что в настоящей жизни он мог быть и повежливее, но не сейчас, когда его стало нервировать теперешнее зависимое положение, когда ему уже надоела эта неопределенность и эти кровавые декорации, среди которых нет ничего из того, чем бы ему можно было бы насладиться, как в жизни: ни приличной, не отдающей кровью выпивки, ни закуски, ни хорошего общества… Даже женщины все мертвые и холодные. Этот сон подошел бы скорее для некрофила, чем для полного жизненных сил молодого мужчины.

– Я сбился с дороги, едва добрался до вашего дома, шел на свет и счастлив, что слышу вас, что в доме кто-то есть… Я замерз, если хотите… Не бойтесь, я не вор, не бандит, меня зовут Дмитрий, фамилия Адамов, я адвокат…

– Да мне плевать на то, что вы адвокат… Хочу, чтобы и вы исчезли, и все остальное… – проворчал Герман, отпирая мощный засов. Порывом ветра дверь распахнулась, едва не слетев с петель, и из синего морозного снежного прямоугольника дверного проема родился белый человек. Он весь с головы до ног был словно вылеплен из снега, даже в огромную шапку-ушанку его набился снег, даже ресницы густо заросли непомерно крупными снежинками.

Человек ввалился, судорожными движениями прикрывая за собой дверь, словно боясь, что она не поддастся его силе, он спиной прижал ее, и Герман помог ему задвинуть на место массивный металлический засов.

– Вы видели, что там творится? – тоном заговорщика спросил он, кивнув в сторону рвущейся в дверь метели. – Я никогда еще не видел такого… Все дороги заметены, я едва дополз до вашего дома по сугробам, проваливаясь буквально по уши… Черт, я вас совсем не вижу…

– У вас, по всей видимости, очки залеплены снегом…

– Слышу, голос знакомый… – Гость сорвал с носа примерзшие к коже, заледеневшие очки и уставился на Германа. – Здоро?во, – как-то неуверенно проговорил он.

– Привет, – еще более неуверенно ответил ему Герман. – Так как вас, говорите, зовут?

– Дмитрий… – не сразу ответил гость. – А вас?

– Герман. Какого рожна вы делаете в моем сне?

Белый человек какое-то время обдумывал его слова, после чего пожал плечами.

– Так мне можно пройти? – произнес он жалобным голосом.

– Валяй… Только ненадолго. Говоришь, замерз? Я не зверь какой, поднимайся наверх, там тепло… Когда увидишь трупы, не бойся, они же ненастоящие. Так, разложили их повсюду, чтобы людей пугать…