Леший - Николай Старинщиков Страница 20

– Нужно ему это ЖКХ, как корове седло, – повернулся в кресле Мальковский. – Какой-то дурак придумал, что у нас устроено лучше, чем у всех остальных. Вот уж никогда не подумал бы.

– И не надо думать. За нас в нашей области здесь думают другие. – Банкир пристально посмотрел в сторону губернатора. У того словно крылья на хребте начинали расти. Еще минута – и недавний участник их общего дела полетит делать административную карьеру. До сих пор он будто и не был связан с остальными и клятв никогда не давал. Он словно совсем ни с кем не знаком. Вообще впервые видит. Каков ястреб!

– Васильич, мы тебе соболезнуем, – язвительно произнес Рябоконь. – И в случае чего поможем.

– Не ссорьтесь, господа, – поднял палец кверху банкир. – До станции еще далеко, а мы уже за чемоданы схватились. Так дело не пойдет, ребята. Так мы не договаривались. – Банкир трезвел на глазах. Таблетку, видно, тайком проглотить успел. – Нам, как всегда, надо быть постоянно вместе. Президенты приезжают и уезжают, а мы остаемся. Усвоили?

Конечно, они усвоили. Однако все равно не по себе. Начнут трясти – и посыплется изо всех щелей. Натаскали столько, что девать некуда. К президенту потянутся всякие существа обиженные. Примутся, твари, жаловаться на произвол. Хорошо одно, если жаловаться будут на чиновников, а если дойдет до него молва о темных делах губернатора и его окружения?

– Еще раз вам говорю, – продолжил вдруг отрезвевший банкир, – мы жили здесь и будем жить. Трястись вовсе не обязательно и ни к чему. Помните, что на воре всегда шапка первой горит. Надо самим брать быка за рога. В милиции и ФСБ должны понять, что не они хозяева положения, а наш губернатор. То есть мы с вами…

Безгодов сморщился от его слов.

– И пусть этот Тюменцев постоянно держит руку на пульсе. Все-таки зарплату у нас получает, – закончил банкир.

Гости вдруг поднялись и, посмотрев на Политика как на обреченного, тихо двинулись к выходу. У входа они столкнулись с Тюменцевым. Тот с фуражкой в руке и всклокоченными волосами покорно жался в углу.

Охрана встрепенулась, и через секунду приемная губернатора опустела.

– Заходи, Сергей Сергеевич! – крикнул Безгодов Тюменцеву. – Что нового?

Тюменцев мялся с ноги на ногу, держа в руках рулон бумаги.

– Вот, – сказал он, – занес вам. Иду мимо, а оно висит напротив здания как раз, у Владимира Ильича на руке. Позвал патрульного и снял с памятника. Вот…

Безгодов распрямил лист. На нем черным фломастером толстыми буквами было написано: «Губернатор КАЗЕЛ». Если было бы написано слово «козел», то Безгодов, возможно, не так обиделся бы. Но тут было обозначено: «КАЗЕЛ». Писавший плевать хотел на правила орфографии. Ошибка в слове была умышленной, издевательской.

Руки у губернатора вдруг задергались, и лист бумаги в один миг разлетелся по кабинету в клочья.

– Вот я что с ними сделаю, Тюменцев! Ты мне в этом поможешь, – дрожал он от негодования. – Я порву их на части! У меня не дрогнут руки! Оппозиция гребаная! Завтра же пошлю к ним в газеты людей! Посмотрим, как они запоют! Садись.

Тюменцев сел к столу. Безгодов плюхнулся напротив.

– Что ты можешь об этом сказать? – Губернатор, не глядя, ткнул ладонью в сторону обрывков.

Тюменцев пожал плечами. Принесла нелегкая в неурочный час.

– Между прочим, ты мне их должен задержать. Чем быстрее, тем лучше для тебя. Знаешь, кто к нам едет?

Тюменцев не знал.

– То-то и оно, что не знаешь. Президент. Так что давай. Шевелись по поводу оппозиции. Надо им показать кузькину мать.

– Может, не следует перед приездом? – усомнился подполковник. – Все-таки мероприятие, народ соберется. Примутся лозунги орать – что тогда?

– Ты это справедливо заметил, – успокоился губернатор. – Может, ты и прав. Выдрать их мы всегда сумеем. Дай время. – И он погрозил в окно кулаком невидимой оппозиции. – Ты мне вот что скажи. – Губернатор откинулся на спинку кресла и наклонил набок голову. – Как у нас обстоят дела с этим лешим? Надо его все-таки поймать. Нечего ему бегать на свободе.

Тюменцев не успевал вставить слово. Оставалось лишь слушать и любоваться растопыренными губернаторскими ушами. Экий шакал уродился-таки. И ведь никуда не деться, если судьба от таких, как этот, зависит. Сиди, внимай, Сережа…

– Ты понимаешь?! Он считает, что правит здесь. Но кто он такой на самом-то деле?! Можешь сказать? – назойливо осведомлялся губернатор, хотя отлично знал, что Тюменцеву и десятой доли не известно из того, что знает губернатор. Давно известно, кому надо, что Леший – мент, на которого свои люди сдуру решили повесить утопленника. Теперь это точно известно.

– У меня все пока. Можешь идти, – распорядился губернатор и добавил миролюбиво: – Мне тут поработать нужно. Документов кучу перелопатить, – и скосился в сторону, глядя на дверцу мебельной стенки.

Тюменцев простился и вышел.

Безгодов тут же встал, открыл дверцу, достал оттуда непочатую бутылку коньяка, наполнил граненый стакан и принялся цедить сквозь зубы. Он надеялся, что выпитое поможет справиться с волнением. Нервы стали шалить у губернатора. Закусил буженинкой, сел к столу и принялся звонить исполнительному директору на родной завод.

– Как не поставили?! Что значит с малым содержанием вещества?! Я тебя уволю! – прокричал он в трубку. – Чтобы завтра же был у меня, иначе я сам к тебе приеду – пятый угол будешь искать! И подготовь мне полный финансовый отчет! Что значит поздно уже! Ночь впереди – вот и работай. Жду утром у себя…

Только после этого, вдоволь накуражившись над наёмным работником, работодатель Безгодов позвонил в гараж, вызвал служебную машину и отпустил секретаря. В сопровождении охраны он прибыл, наконец, домой, выполз из машины всё тем же способом – задом наперед. Махнув обеими руками дежурному сержанту у ворот, скрылся в особняке. Там его встретили: жена Неля, собака Леси, кот Базилио и попугай без имени – еще не успели окрестить.

Шотландская овчарка кинулась в ноги хозяину, но тут же, почуяв запах алкоголя, отошла, поджав хвост и виновато оглядываясь.

Госпожа Безгодова, одетая после ванной в мягкий халат, с закрученными на бигуди волосами, подставила супругу щеку для дежурного поцелуя.

– Ой, Женя. Опять ты сегодня… Ты же знаешь…

Она хотела сказать, что коньяк в больших дозах губит организм, но воздержалась.

– Да ладно тебе, – обнял жену губернатор. – Как будто не знаешь, почему такое происходит. Работа, милая моя…

«Она и не такого медведя ломает», – хотел сказать губернатор, но тоже воздержался.

– Иди в ванную, если хочешь. Ужин в духовке. Ждали тебя, а ты вон как. Мама звонила только что. Просила, чтобы ты позвонил. Два раза сегодня звонила.

– Хорошо, позвоню…

Переодевшись в халат после ванной, несколько протрезвевший губернатор сел в кабинете за письменный стол и набрал номер дачи. К телефону долго не подходили.