В моей руке - гибель - Татьяна Степанова Страница 21

Игорь Сладких умер почти мгновенно — ранение в голову, он даже выстрела не успел услышать. А вот его убийца — Грант… Что у него? Перелом шейных позвонков… укушенная рана языка… гематома в области спины, в области правого предплечья… рваная рана диаметром… разрыв гортани, разрыв сонной артерии…

Она хотела было уже задать уточняющий вопрос, до Никита ее опередил:

— Семен Павлович, а механизм образования этой рваной раны на горле какой, по-вашему?

Судмедэксперт задумчиво жевал печенье.

— Каким предметом причинено это повреждение, я, право, затрудняюсь сказать. Однако достаточно необычным.

Понимаете, мягкие ткани буквально вырваны. Кстати, фрагменты их мы нашли неподалеку от тела еще на месте. Создается впечатление, — старичок покосился на Катю, — что намеревались перервать именно сонную артерию, однако площадь захвата кожных покровов оказалась достаточно обширной: рана в поперечнике — я указал в заключении — больше шести сантиметров. И сила должна быть приличной, чтобы вот так рвануть плоть.

— А сколько человек, по-вашему, напало на Антипова? — вмешалась Катя.

— Сзади напал один. Для потерпевшего это оказалось полнейшей неожиданностью. Думаю, применили какой-то специальный боевой прием: захват, резкий поворот шеи вправо и рывок вверх.

— Значит, шею ему один ломал, а остальные могли при этом присутствовать, подстраховывать. — Колосов забрал у Кати заключение и вернул эксперту.

— Никита, а вы не передадите это Касьянову сами? — спросил тот. — А то он звонил, просил поскорее, а у них вроде курьер в прокуратуре на бюллетене. И тогда вот это тоже ему передайте.

— А что это? — Колосов смотрел на аккуратно запакованный маленький бумажный конверт, подколотый к документам.

— Это обнаружено мной при повторном осмотре тела Антипова. Это волосы.

— Волосы?

— Именно. Я изъял их с брюк и правого рукава куртки Антипова. Вряд ли они принадлежат убитому — он коротко стрижен и брюнет. А волосы эти длиной около пяти сантиметров и гораздо светлее. И структура их… Словом, я все документально оформил, пусть Касьянов вынесет собственное постановление, и направляйте в ваш ЭКО на Варшавку. По волосам, увы, я не специалист.

Когда они покинули кабинет патологоанатома, уже смеркалось. Катя смертельно устала за этот суетный день. Вроде бы и не делала ничего — а вот… От бензина и тряски на ухабах подмосковных дорог разболелась голова.

— Ну что примолкла, Катерина Сергеевна? — осведомился Никита, закуривая и выпуская дым в окно, когда они отъехали от Раздольска добрый десяток километров.

— Пытаюсь осмыслить то, что увидела.

— Ну и?

— Ты сказал: в этом деле что-то не так. Я думаю, Никита.

А это такое утомительное занятие.

— Сейчас ты знаешь по этому делу ровно столько, сколько и я.

«Как бы не так, — подумала Катя. — Ты, голубчик, знаешь самое главное: почему вы так уверены, что Сладких убил именно Грант. Кто сделал заказ на это убийство, на кого Грант работал. Вот это и есть, наверное, самое основное в этом деле, от этого нужно все версии выстраивать».

Она не подозревала, что шкала интереса в этом деле по некоторым причинам для начальника отдела убийств внезапно резко сдвинулась. После посещения сегодня Раздольска эта самая неуловимая, но весьма настойчивая уверенность: что-то не так в этом деле — еще больше усилилась. Но выводы было делать пока рано.

— Мне надо уточнить у тебя еще кое-что. Сегодня голова уже не варит. Когда завтра мне к тебе подойти? — спросила она, вздохнув.

— Как только, так сразу. Как день начнется, как карты лягут, но видеть тебя буду рад… возможно. — Он полуобернулся. — Что, жалеешь, что время на меня угробила?

— Ничего я не жалею. Просто удивляюсь: как ты так работаешь, словно заводной, целые сутки — по области туда-сюда… И вроде бы даже не слишком изможденный на вид. Нет, вы, мужчины, все же выносливые и сильные создания.

Он ничего не ответил ей на это глубокомысленное замечание. Может быть, это был тайный комплимент с ее стороны?

Он, правда, предпочел бы, чтобы она оценила его силу и выносливость в совершенно иной ситуации, ну да…

— Ты меня высади не у дома, а у во-он того магазинчика, — попросила Катя, когда они уже подъезжали к ее родной Фрунзенской набережной. Он молча повиновался.

— Пока, — попрощалась она легкомысленно. — До завтра, Никита.

Он мигнул на прощание фарами. Катя быстро шмыгнула в темный двор: боже, на часах половина десятого, не хватало только того, чтобы Кравченко увидел ее в обществе Никиты!

По вечерам он совершал свою традиционную пробежку по набережной. То-то звону будет, то-то скрипу и претензий.

Она знала: друзей ее связывали весьма сложные отношения.

Мещерский, например, не только общался с Колосовым, но даже дружил с ним. В том памятном для всех них деле они даже здорово помогли друг другу. А вот Кравченко про начальника «убойного» слыхал лишь с их слов, напрочь отвергая идею о личном общении. И не упускал случая отпустить в адрес Никиты какое-нибудь дерзкое и ядовитое замечание.

Поднимаясь в лифте на пятый этаж. Катя размышляла, что бы такое правдоподобное соврать Вадьке насчет своего позднего возвращения домой. Дразнить его Колосовым ей не хотелось. Она твердо решила быть с «драгоценным В. А.» особенно нежной: ведь он улетал в среду — ах-ах! И в их распоряжении оставались лишь эта ночь, день, наполненный заботами, и еще одна ночь, такая короткая, весенняя.

Однако запланированное на завтра «уточнение» сорвалось: за эту неделю Катя так и не застала больше Колосова в рабочем кабинете. Что ж, ей не привыкать к неуловимости начальника «убойного» — и она занялась текущими делами.

А все мысли вертелись вокруг разлуки с Кравченко. Эти семь дней вообще показались ей ужасно длинными, занудными и серыми. Чего нельзя было сказать про Колосова: в розыске давно уже не выпадало более сумасшедшей недели.

Итак, с понедельника по вторник в Главке проходила областная коллегия, где начальство с размахом снимало с подчиненных стружку. А в среду грянула война. «Война» означает острый конфликт, вспыхнувший в каком-либо из районов, который оказался предметом раздела сфер влияния преступных группировок. Гасить «войну» — занятие опасное и неблагодарное. Запросто пулю можно схлопотать от осатаневших разборщиков.

Обычно колосовские коллеги по управлению гасили подобные конфликты согласно плану «Арсенал» максимально жестко и оперативно: чем меньше выстрелов прозвучит, тем лучше.

На этот раз в «убойном» отделе были заинтересованы в том, чтобы во время разборки никто из крутых не пострадал и все кончилось мирно и тихо, ибо на этот раз одной из конфликтующих сторон в «войне» выступали члены коломенской ОПГ, по одной из версий прямо подозреваемые в убийстве Антипова. Коломенцы нужны были сыщикам живыми — с мертвых какой спрос?