Лунный лик Фортуны - Элис Клер Страница 22

Неудивительно, что крестьяне поместья выглядели столь угрюмыми и подавленными. Жосс по собственному опыту знал: нет более верного пути к упадку духа, чем неуверенность в будущем.

При том что вопрос наследования земель Уинноулендз был не решен и решения не предвиделось, будущее каждого в этом поместье рисовалось в самых неуверенных тонах.

Уилл, занятый собственными тревогами, едва поднял голову, когда Жосс равнодушно спросил, где он мог бы найти лорда Брайса. Слуга дал краткие инструкции, которые, однако, позволяли легко найти дорогу и были предельно точны, но потом запоздало заметил, что Жосс вряд ли найдет хозяина дома: по слухам, Брайс Родербриджский уехал в Кентербери.

– Хотя вы, скорее всего, найдете там его брата. – Уилл шмыгнул носом, что вполне можно было расценить как нескрываемое презрение. – Молодой господин Оливар обычно где-то здесь. – Уилл хитро взглянул на Жосса. – Надо думать, присматривает за владениями.

Уилл повернулся и зашагал к подвалу, чтобы продолжить работу. Подозревая, что больше он здесь ничего не узнает, Жосс сел на коня и направился на поиски одного или, если повезет, обоих братьев Родербриджских.

Поместье Родербридж примыкало к Уинноулендз с южной и восточной сторон. Брайсу принадлежали пастбища на гребнях холмов и пашни на склонах, но большая часть его владений приходилась на болота. Должно быть, у него немало овец, размышлял Жосс, иначе он не стал бы состоятельным человеком. Английская шерсть снискала превосходную репутацию на рынках Франции, а также в Нижних землях; на овечьей шерсти делались целые состояния, и, взглянув на недавно достроенную усадьбу, Жосс подумал, что Брайс Родербриджский с успехом делает свое.

Неудивительно, что Алард мечтал о союзе с этим человеком, размышлял Жосс, едучи по дороге к дому. Конечно, Алард мог кидать алчные взоры на обширные пастбища во владениях Брайса, но ведь они не только и не просто соседи – хозяин Родербриджа принадлежал к тому разряду мужей, которых любой отец был бы рад найти для своей дочери. Дело, конечно же, в деньгах и положении Брайса. Имело ли для Аларда значение, что другие качества соседа могли сделать его менее желанным? Знал ли он об этих качествах хоть что-либо, помимо сплетен прислуги?

Да. Знал. Гуннора рассказала бы ему. Разве нет? Возможно, во время какого-нибудь из многочисленных долгих споров между разъяренным, неумолимым отцом и упрямой дочерью она так и выпалила: «Я не выйду за него, он скотина!»

А может быть, она ничего и не рассказала. Ведь Диллиан не нуждалась в уговорах, чтобы выйти замуж за этого человека.

«Здесь уж наверняка говорили об этом», – думал Жосс, въезжая в тенистый двор Родербриджской усадьбы. Он надеялся найти здесь кого-нибудь, кто расскажет ему все.

– Эй! – крикнул он, все еще сидя в седле. – Господин Брайс? Господин Оливар?

Некоторое время никто не отвечал, хотя Жоссу показалось, что он слышит какое-то движение внутри дома.

– Эй! – крикнул он опять.

– Иду, уже иду! – послышался женский голос, неожиданно громкий в тишине жаркого дня. – Не могу же я делать две вещи одновременно, этот дурак мальчишка погубит все, если я не скажу ему точно, что делать, вы посчитаете, что он еще наберется ума, но вот вам мое мнение, некоторые рождаются глупыми и глупыми остаются. Итак, сэр, что я могу для вас сделать?

Женщина начала говорить еще в доме, и бурное словоизлияние продолжалось все время, пока она шла к Жоссу. Женщина была в годах, довольно грузная, она передвигалась, сильно прихрамывая, так что при каждом шаге ее резко заносило вправо. На ней были простое коричневое платье и чистый белый передник, о который женщина вытирала натруженные руки.

Горячо надеясь, что словесный поток свидетельствует о приветливом отношении к путникам, Жосс ответил:

– Я прибыл, чтобы увидеться с Брайсом Родербриджским. – И добавил, импровизируя: – Хочу выразить мое сочувствие по поводу смерти его жены.

Жесткое, обветренное лицо женщины, выражавшее оживленное любопытство, мгновенно обмякло, опечалившись.

– Да-да, – тихо пробормотала она. Потом глубоко вздохнула и повторила: – Да…

Жосс подождал. Может быть, мягко подсказать?

– Я приехал из Уинноулендз, – начал он, – и я…

– Этот несчастный старик! – воскликнула женщина. – Сначала Диллиан, затем Гуннора! Если эта двойная трагедия не сведет его в могилу, хотела бы я знать, что еще может свести его туда! Как он, сэр?

– Не в лучшем виде. Он…

– И лучшего вида уже не будет! Как не будет лучшего вида ни у кого из тех, кто имеет несчастье зависеть от него. Хозяина дома нет, – сказала она, резко возвращаясь к реальности. – Он уехал в Кентербери, сэр.

Никакого объяснения не последовало. «Да и в самом деле, разве она обязана объяснять?» – подумал Жосс, поэтому повторил с едва заметной вопросительной интонацией:

– В Кентербери?

– Да. Очистить свою душу перед святыми братьями, честно покаяться, принять наказание и заказать по ней мессу; да не оставит Господь ее душу.

– Аминь, – отозвался Жосс.

Интересно, за что Брайс должен понести наказание? Однако спрашивать об этом было рискованно – женщине могло показаться, что Жосс, если он действительно был в курсе дел своего «старого друга», должен был бы пользоваться большим доверием с его стороны.

– Осмелюсь предположить, после этого ему станет намного легче.

Женщина бросила на него быстрый взгляд, словно прикидывая, что он знает на самом деле и что всего лишь предполагает. После неловкой паузы, в течение которой глубоко посаженные глаза женщины с тревогой изучали его, она, судя по всему, приняла объяснения Жосса за чистую монету.

– Ну что ж, осмелюсь и я сказать то же самое, – неохотно согласилась она. – Никто не знает, как такие вещи влияют на человека, вот что я вам скажу.

Еще один долгий оценивающий взгляд. Жосс изо всех сил старался, чтобы выражение его лица было мягким и одновременно серьезным; именно так, он полагал, должен выглядеть огорченный друг семьи, который приехал, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

Видимо, это убедило ее окончательно. Повернувшись к дому, она крикнула:

– Осси! Выходи оттуда! Живо!

Тут же на пороге появился парень – слишком быстро для того, кто занят каким-нибудь делом, а не подслушивает под дверью. Лет четырнадцати, долговязый, прыщеватый, с неряшливыми прядями засаленных волос, спускавшимися на низкий лоб, – воплощение ранней юности.

– Прими у благородного мужа животное, – приказала женщина. – И присмотри, чтобы оно было в порядке! – «Оно»! Судя по всему, женщине в голову не приходило задуматься, есть ли у лошадей пол. – А затем возвращайся к печке. И смотри там, чтоб не пригорело, иначе сам знаешь, кто будет чистить сковороду!

– Нет, Матильда, не знаю.