Томка. Тополиная, 13 - Роман Грачёв Страница 27

– В тридцатых он преподавал литературу в местном техническом университете. Сами понимаете, преподавать литературу во времена оные было занятием не для слабых духом, но он ухитрялся доносить до своих студентов какие-то мысли. Большая глупость, потому что некоторые особо благодарные студенты в один прекрасный день подсуетились. Деда взяли, впаяли десятку с высылкой и без права переписки, но то ли в какой-то неразберихе, то ли деду еще чего-то повесили в процессе допросов, однако статью изменили. Отец видел, как его увозили и куда его увозили. Машина ушла на запад, вот сюда. Не думаю, что старого преподавателя литературы пересадили на комфортный лимузин и отвезли на пляж.

Дядя Петя вздохнул. Таня выглядела подавленной.

– Да, я тоже вижу временами всякие картины, – произнес старик и посмотрел на часы. – Но нам с вами пора. Таня напоследок окинула взглядом поляну, потом мы пошли вслед за Петром Аркадьевичем к городу. Он шагал чуть впереди, все так же дымил своей отвратительной папироской.

– Завтра ребят будут хоронить, – сказал он, не оборачиваясь. – Вы придете?

– Обязательно, – сказал я. – Во сколько?

– Прощание во дворе в час, потом на кладбище. Не знаю, как я это выдержу… Дядя Петя шмыгнул носом и стал вытирать глаза.

– Не плачьте, – сказал Таня, шедшая рядом со мной. – Это еще не самое страшное, что может произойти. Старик остановился, обернулся.

– А я надеялся, что ошибаюсь, – молвил Петр Аркадьевич. Он смерил нас тяжелым трагичным взглядом. Признаюсь, таким я его никогда не видел. Внезапно стал очевиден его возраст, и те, кто утверждал, что Аркадьевич пожил при всех генеральных секретарях, едва ли сильно ошибались.

– Завтра после похорон поговорим, – сказала Таня, положив руку ему на плечо.

Утром Константин Самохвалов не вышел к завтраку. Это обстоятельство не на шутку взволновало его мать. За последние пару лет Костя не только ни разу не пропустил завтрак, но даже не поменял утренний костюм, то есть он ни разу не вышел завтракать в чем-то, что отличалось от черных брюк и светлой рубашки.

А сегодня он не вышел вообще и даже не предупредил заранее.

Поначалу Елена Александровна списала это на потрясение от трагедии в лифте. Костя запросто мог впасть в анабиоз, если вдруг видел по телевидению сюжет о голодающей на другом конце планеты колонии брошенных детенышей горилл, а тут живые люди, жившие рядом с тобой… Словом, она думала, что он полежит, попереживает и придет.

Ничего подобного не случилось. Константин не выходил и не отзывался на стук и телефонные звонки.

– Костя! – кричала Елена Александровна, стоя под дверью. – Дай знак хоть, что ты жив! Слышишь меня?! Тишина в ответ. «Пациент скорее мертв»…

Вот тут-то она едва не забила тревогу, и если бы Константин чуть-чуть передержал паузу, дверь наверняка штурмовали бы спасатели.

Он подал признаки жизни в тот самый момент, когда мать набирала номер службы. Он просто приоткрыл дверь и выглянул в щель.

– Слушаю тебя.

Она опустила руки. На нее смотрело бледное, изможденное лицо немолодого уже человека, который то ли порезал вены, то ли выпил лошадиную дозу снотворного.

– Костя, что случилось? Я же чуть не дозвонилась…

– Все нормально, – буркнул тот, глядя в пол. – Я немного не в себе. – Что?!

– Мне нездоровится, – чуть громче повторил сын. – Я, наверно, съел что-нибудь не то…

Этот ответ поверг Елену Александровну едва ли не в шок. Сынок не мог съесть ничего гнусного, потому что много лет не ел ничего, что приготовила не родная мать.

– Может, «скорую» вызвать? – предложила Елена Александровна и тут же пожалела об этом. Предложение обратиться к врачам Костя всегда воспринимал как пощечину, но сегодня отреагировал весьма вяло. Просто покачал головой:

– Нет, спасибо, полежу маленько, все пройдет.

Они еще помолчали. Костя стоял у косяка, терпеливо ожидая вопросов, все так же глядя в пол, а мать не знала, что еще сказать.

– Ты сегодня не работаешь? Он покачал головой.

– У тебя все, мам?

Она кивнула. А что она еще могла сделать?

– Тогда, с твоего позволения, я останусь один. Хорошо?

– Ну… хорошо… Давай я тебе хоть бутерброды сделаю.

– Не надо.

– Чаю хоть попей.

– Спасибо! – начал злиться Костя. Мать сигнала не уловила.

– Ты же не поел совсем… – Мама!!!

Он сделал шаг назад и хлопнул дверью перед самым ее носом. Елена Александровна так и осталась стоять с раскрытым ртом.

– И тебе всего хорошего, сынок…

Она едва не заплакала. Ах, если бы здесь был его отец! С ним жизнь всегда казалась проще и понятнее. Пожалуй, стоит набрать номер телефона психолога.

В офисе сегодня наблюдалось столпотворение, от которого я за время летних каникул отвык. Кажется, торчали все, кто числился в штате, включая агентов – «сиамских близнецов» Картамышева и Артамонова, Сашу Стадухина, водителя Матвея. В левой комнате, отведенной под их стационарные рабочие места, стоял такой гвалт, что я не расслышал приветствия офис-менеджера Насти Голубевой.

– Что тут у вас?! – воскликнул я, останавливаясь возле ее стойки. – Цыгане с товаром пришли? Настя хихикнула.

– Сама удивляюсь. Обычно они в это время в поле. Видимо, работы нет.

– Так я найду им сейчас работу!

Угрозу свою я не стал исполнять немедленно, направился в кабинет. Увидев на кожаном диване в приемной своего логистика и заместителя Петю Тряпицына, я тут же вспомнил о тринадцатом доме, и рабочее настроение улетучилось.

Сие обстоятельство не осталось незамеченным.

– Привет, – сказал Петр, опустил свежий номер «Коммерсанта» на колени и смерил меня цепким взглядом. – Если взять твое двухчасовое опоздание и помножить его на выражение твоего лица, можно предположить, что ты притащил к нам в клюве интересное дело.

Я присел на диван рядом с ним.

– Не сказал бы.

– Жаль, – вздохнул Петя. – Наши бездельники начинают меня утомлять.

– Им действительно нечем заняться?

– Два заказчика на слежку сегодня с утра соскочили – пассажиры семейных лодок, разбившихся о быт, спаслись без нашего участия. Сейчас в поле только охранники, да и то лишь на пару часов.

– Не густо. – Я взглянул на часы. Рабочий день только начинался, может, еще что-то свалится. – Ну, раз уж им нечем заняться, пригласи ко мне близнецов.

Я прошел в кабинет. Заказывать кофе не стал – до сих пор ощущались последствия неожиданных желудочных спазмов в лесу у Черной Сопки. Мне бы пообедать плотно, слопать свежий салатик с помидорами-огурцами и навернуть тарелку солянки, но аппетит тоже внезапно пропал. Только сейчас, когда я вернулся в родной рабочий кабинет, меня, наконец, догнала мысль, которая начала пульсировать еще во время утренней экскурсии по лесу.