Аллегро - Владислав Вишневский Страница 28

Командир, подскочив из-за стола, вытянулся, его в жар бросило… Это Он!! Сам!!!

— Здравия-желаю-товарищ-Верховный-Главнокомандующий! Командир вой…

— Эээ… здравствуйте-здравствуйте! — недовольным тоном перебил президент задыхающийся, восторженный голос. — Я к вам… это… очень коротко, полковник.

— Да-да, товар…

— Что же это у нас с вами получается, полковник, — вновь перебил голос. — Я, президент России, и здесь и за рубежом, везде твержу всему узколобому и консервативному миру о наступившей демократии в нашей стране, о неотвратимости и приверженности перестроечным процессам в умах и сознаниях всех наших российских граждан, в том числе и военных…

— Мы это, товарищ президент, очень хорошо знаем и всячески Вас поддерживаем…

— Не перебивайте, пожалуйста…

— Извин…

— Так вот… У вас в полку, как раз такой вот сейчас и проходит акт этой самой антидемонстрации. Вы ведь все показатели нам портите. Понимаете? Сознательно или бессознательно…

— Бессознательно, тов…

— Эээ… — снова обрывает президент. — Ставите, тем самым, для всей мировой общественности под сомнение всю нашу внешнюю политику. Политику — открытости, контроля и доверия.

— Никак нет! В смысле так точно! — Вконец растерялся сбитый с толку офицер. — То есть… Не понял, товарищ Верховный главнокомандующий, в каком это смысле? Я сейчас же немедленно всё исправлю! Наведу положенный вами демократический порядок… Только прикажите.

— Я так и думал, полковник!.. — мягко надавил голос президента. — Гости нашей страны, американцы, пригласили к себе на встречу кого-то из ваших музыкантов… мне докладывают. Так, нужно помочь бы, наверное, демократическим процессам… Проследить, понимаешь… А не мешать им… Как я понимаю. Так, нет, полковник?

— Так точно, товарищ президент! Будет выполнено, товарищ Верховный главно-командующий! Я лично прослежу за ходом демократических процессов у себя в полку. Я им задам…

— Вот и хорошо. Спасибо, полковник.

— Служу России… Российской Федерации.

Трубка президента легла на рычаг, дала отбой…

Трубка командира полка ещё некоторое время тревожно ту-тукая, висела в воздухе…

«Это ж надо, КТО! звонил… САМ!..»

Заговорщики, взвизгнув от восторга — «ну, молоток, Жека!» «Во, дал… Один в один ВВПэ!» «Аж, мороз по коже!..» «У меня волосы везде дыбом встали!» «Галкин отдыхает!» «На тридцать суток «губы» всем сработали, не меньше!» — обменялись такого рода мнениями, и быстренько рванули обратным маршрутом.

И вовремя.

Стоя в центре свободного пространства оркестрового класса, воспитательный полковник небрежно и задумчиво вертел в руках беленькую открытку с замысловатым тиснением на обложке «Эмбаси»… там чего-то, то есть посольство «ихней» Ю Эс Эй, Америки значит. Извещает, то ли приглашает, не понятно. Буквы не русские. Все на английском, как назло, как специально. Но тиснение красивое… А на обратной стороне, вьющимся подчерком, нет, летящим шрифтом, что-то длинно написано, и в одном месте, в пропуске, черными чернилами от руки вписано — Смирнов, фамилия рядового солдата. Это даже по буквам свободно угадывалось: А. Смиронов. Хоть и не русские буквы, а русская фамилия запросто читается! Да! А в конце текста, замысловатая роспись ответственного лица этого ведомства. Нахальная такая роспись, наглая даже… Ам-мериканская!

Нет, мадам, читалось на лице воспитательного полковника, не купимься мы на ваши бумажки, ни на белые, ни на зеленые… до самой его пенсии. А там, «хучь» трава не расти. Делайте что хотите, с кем хотите, но только потом… Потом! После! Не сейчас.

В оркестровом классе никто и не спорил. Да и как спорить, если чуть что, сразу тебе крик: «Молчать!» «Разговорчики!» «Встать смирно!..» «Кругом, шагом марш!» «…ити вашу мать!» Весь тебе диспут.

В воздухе висела густая смесь прошедшей армейской грозы с отзвуками бурных вспышек начальственного недовольства и молниеносных командирских выводов. Объекты воспитательного внимания — музыканты, были морально подавлены, пристыжены, призваны глядеть куда следует, соответствовать чему рекомендовано, воодушевлены даже самим президентом Российской Федерации, в смысле портретом, который взирал на них с высоты своего положения. Чуть правда исподлобья смотрел, скептически, боком и укоризненно. Как Ленин на буржуазию, вернее, как Владимир Владимирович на олигархов, или… а, один черт! Но, взгляд его был вместе с тем и язвительно строг и лукав, в отличие от портретов древних гуманитариев, развешенных по всему периметру класса: Глинки, Мусоргского, Чайковского, Ференца Листа, Шопена, Баха и прочих музыкальных авторитетов — классиков, то есть.

— А вы это где были? — недовольным тоном поинтересовался полковник Ульяшов у появившихся в дверях прапорщиков. Не все, оказывается, были охвачены…

— Мы, это…

— Пиво пили, товарищ полковник… — изображая точь в точь голос того толстого мужичка из рекламного ролика, пошутил Евгений Тимофеев. По некоторым данным разгильдяй, бабник, по официальным данным — отличник боевой, музыкальной и прочих подготовок. Видя, что полковник не врубается, Тимофеев добавляет. — Армейская «шютка», товарищ полковник! — теперь это уже был другой образ, тоже занятный, тоже из рекламного телеролика, как и вся наша жизнь, в общем.

— Ага! — после трудной паузы, отозвался полковник. — Паясничать-то вы, я вижу, здорово тут умеете… Проходите. Значит, так, товарищи музыканты…

Перебивая, резко открылась дверь. Вошёл, кто б вы думали? Совсем уж кого никак сейчас не ждали. Именно он — сам командир полка, полковник Золотарёв. Улыбающийся, и чем-то воодушевлённый… Новым веянием, наверное.

— Орке-естр-р, встать, смир-рна!.. — показательно, как для кинохроники, громко командует воспитательный полковник.

— Вольно-вольно, садитесь! — вполне демократично останавливает попытку доклада командир полка. — Что тут у вас происходит? Докладывайте.

— Всё в порядке, товарищ полковник, уже разобрались.

— В чём именно? — настырничая, любопытствует командир.

— Да тут одна попытка была… провокационная попытка, на мой взгляд, пресечена уже… мною. — Бодро рапортует воспитательный полковник.

— Не понял, подробнее, пожалуйста.

— Докладываю, товарищ полковник. Одна американская военнослужащая, женщина, та, которую в рамках расширения контактов между нашими армиями, лейтенант Гейл Мак… в общем, которую к нам прислали вчера из дивизии, уже сегодня хотела заманить к себе в сети одного нашего солдата. Думаю с провокационными целями. Я это безобразие и остановил. Проявил, так сказать бдительность.

— Кого это она… в сети? — вполне серьёзно удивился командир полка. — Как?

— Да вот, товарищ полковник, — докладывает заместитель. — По этой вот бумажке, рядового Смирнова… Встаньте, рядовой Смирнов… — сердитым тоном приказывает солдату. — Встаньте, понимаешь, как положено, вам говорят!.. Чтоб всем видно было. — Смирнов, громыхнув тарелками, поднимается, заместитель поворачивается к командиру полка, указывает на бумажку в своей руке, поясняет. — В американское посольство… туда, к ним… она… сегодня вечером… сказала… Представляете?