Казнь в прямом эфире - Сергей Бакшеев Страница 3

На главное совещание Петелина не успела. Навстречу ей из зала заседаний выходили озабоченные оперативники. Они не брюзжали, как обычно, не зубоскалили по пустякам, даже ее в ярком платье проигнорировали, потому что пялились в телефоны. Кажется, у всех на дисплеях была одна и та же картинка.

Следователь пропустила оперативников и вошла в опустевший зал.

На возвышении около центрального стола она увидела Шумакова. Геннадий Александрович был в гражданском костюме и отдавал распоряжения местному начальнику управления полковнику Головину. Тот был полноват, всегда носил форму, хмурил брови и отличался прямолинейностью солдафона.

Оба полковника заметили нарядную женщину и не сразу признали в ней старшего следователя Следственного комитета.

Головин хотел было прикрикнуть на постороннюю, но Шумаков сообразил первым:

— Елена Павловна, рад, что ты с нами. — Он поманил ее рукой и развернул ноутбук. — Ты посмотри, что происходит!

Петелина приблизилась к темному дисплею ноутбука, ощущая нарастающую тревогу. Она села за стол, чтобы лучше разглядеть картинку, и обомлела.

В мрачном помещении без окон к железному стулу с подлокотниками был прикован цепями мужчина средних лет. На его испуганном лице с равномерной периодичностью отражался свет: зеленый, желтый, красный. Мужчина напрягался, дергался, пытался освободиться, но тонкие цепи впивались в его тело и причиняли боль. Он что-то злобно бормотал, иногда возмущенно выкрикивал и даже орал, однако его голоса не было слышно.

— Что это? — вырвалось у следователя.

— Читай вверху — суд народа! И время тикает, мать его так! — Шумаков раздраженно выругался.

В верхней части экрана действительно имелся жирный заголовок — Суд Народа. А в углу мелким шрифтом — Заседание № 1. Рядом щелкал таймер обратного отсчета. Пока Елена рассматривала неприятную сцену цифры на табло с обозначениями дней, часов и минут усохли с 02:21:05 до 02:21:03.

— Какого народа? — недоумевала следователь.

— Народ у нас один, и они уже голосуют. Это прямая трансляция.

В нижней части экрана выделялась широкая полоса, разбитая на три части: зеленую, желтую и красную. Цветные участки были обозначены крупными подписями: ПОМИЛОВАТЬ, КАСТРИРОВАТЬ, КАЗНИТЬ. Под каждым вариантом нарастал счетчик поданных голосов. Пока лидировал желтый — кастрировать.

— Суд народа? — усомнилась следователь. — Кто-то прикалывается над нами?

— А ты посмотри на примере. — Шумаков ткнул курсор в ярлычок на экране.

Включилась видеозапись. То же помещение, тот же антураж со сменяющимся цветом, только на месте живого человека к стулу был прикован манекен. А дальше последовала наглядная демонстрация того, что произойдет при каждом из возможных решений. Зеленый цвет — отстегиваются путы. Желтый — накаляется и затягивается проволока в паху. И красный, когда ужасная гиря разбивает грудную клетку манекена.

Петелина отшатнулась, перевела дух. Экран продолжал мерцать в режиме унылого светофора. Цифры на таймере таяли, счетчики голосов нарастали. Зеленое помилование явно уступало двум другим приговорам, а на железном стуле беззвучно мучился прикованный цепями человек. Он уже убедился в тщетности попыток порвать цепи и беспомощно рычал.

Это не шутка, поняла следователь и попробовала включить звук.

— Бесполезно. Трансляция без звука, — сообщил Шумаков.

— Кто он такой? За что? — спросила Петелина.

— На этом же сайте есть краткая справка о подсудимом. Да, именно так его величают. Суд, понимаешь ли, устроили! — брезгливо прокомментировал Шумаков и обратился к начальнику управления полиции: — Головин, выдели старшему следователю Петелиной рабочее место.

Головин по-хозяйски повел рукой:

— Мы в этой комнате организуем штаб расследования. Я распоряжусь на счет столов, компьютеров, связи.

Шумаков бросил скептический взгляд на зал заседаний и согласился:

— Действуй!

Головин вышел, а Шумаков начал рассказывать.

Месяц до казни

Для инженера по ремонту холодильников и кондиционеров Константина Антонова жаркие деньки в смысле работы в точности совпадали с жарой за окном. Принцип действия у охлаждающей техники одинаковый, но до чего же разное отношение пользователей к неполадкам. Сломался холодильник — срочный вызов в любое время суток, а о кондиционерах народ вспоминает только с приходом жаркой погоды. Тут уж от звонков нет отбоя — и новый установи, и старый почини — полный аврал, хоть без сна работай, ко всем не успеешь. Поэтому крупные организации обзванивались накануне лета, с помощью скидок их уговаривали обслужить технику заранее.

В начале мая Константин Антонов налаживал работу кондиционеров в детской музыкальной школе Красногорска. Начал с кабинета директрисы. Прочистил фильтр, включил кондиционер на полную мощность, измерил температуру воздушного потока — как за окном. Все понятно, нужно заправлять газом. Подготовил баллон, открыл окно, высунулся с гаечным ключом, чтобы подсоединить шланг к наружному блоку.

С четвертого этажа отлично просматривался сквер перед музыкальной школой, через который дети шли на занятия. В основном это были девочки младшего возраста — миловидные и беззаботные. Некоторые плелись нога за ногу, отвлекаясь на все подряд, другие с жаром обсуждали с подружками детские секреты.

Вот одна девочка наклонилась завязать шнурок, провозилась больше минуты, а потом деловито подтянула колготки, задрав выше пояса подол юбки. Такая непосредственность могла вызвать лишь улыбку у взрослого человека, но Константин заметил иное.

На скамейке в сквере сидел неприметный мужчина лет сорока. Он был один, не тыкал пальцем в телефон, не провожал в школу ребенка и не выискивал взглядом опаздывающего знакомого. Мужчина тайком наблюдал за проходившими мимо девочками. Это не бросалось в глаза до тех пор, пока он вдруг не вытянулся, заинтересовавшись наклонившейся пигалицей. В его движениях и позе почувствовалось что-то хищное.

Антонов присмотрелся, напрягся, и его спина похолодела. Не может быть!

Он давно уже в мстительных мыслях похоронил этого человека. Ублюдок должен был исчезнуть, сдохнуть, загнуться от болезней, сломать хребет на лесоповале, погибнуть в драке в колонии, да где угодно только не возвращаться в мир нормальных людей.

Сомнений не осталось — в сквере сидел Борис Панин! То самый педофил, из-за которого пострадала его единственная дочь Катя. Физические травмы у девочки прошли, но душевная рана оказалась неизлечимой. Любимая дочь стала душевнобольной, а виновник трагедии вот он — здоров и на свободе.

Как выжил этот подонок, ведь его осудили на четырнадцать лет? Сколько прошло? Неполных двенадцать. Почему его выпустили? Такие, как Панин должны вечно гнить в тюрьме! А вместо камеры с решетками педофил гуляет на солнышке рядом с детьми.