Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова Страница 3

– Тим.

– А жрет как будто три года голодал! Я его спросил в прошлыйраз, может, он житель Сомали, а он захихикал как придурочный! Он на всю головубольной, пап!

– Тим.

– А маму он зовет “Кирха”, шутит так, блин! И он привез кнам свой халат! – И разгневанный Тим издал горлом звук, который должен былсвидетельствовать о том, что его сейчас вырвет. – Халат, ты представляешь?! Поутрам он выходит в халате и говорит мне, что его, блин, никто не провожал вшколу, а меня мамочка кормит да еще и возит! Я его убью, пап!

– Тим. Успокойся.

Сергей смотрел в окно, за которым стремительно наступалоутро, и совсем не знал, что сказать.

– Зачем вы развелись?! – вдруг прогудел в трубке сын ивсхлипнул, отчетливо и глубоко, как в детстве, и Сергей вдруг увидел зареваннуюмордаху, уткнувшуюся в его свитер, золотистый хохол на макушке, выпяченные отгоря губы и розовые кулачки, стиснувшие толстую ткань. Столько раз это было –не сосчитать и не вспомнить. – Ну, кто вас просил разводиться?! Ну, вы бы тогдане женились, придурки проклятые! Ну, что теперь мне делать?! Ну па-апа!

Ему пришлось некоторое время помолчать и ответить, строгоконтролируя свой голос:

– Тим. Я… позвоню маме. Мы договоримся, и я заеду. Мы всерешим.

– Вы уже все решили, черт бы вас всех побрал! – заорал сын.– Вы все решили, а я должен только слушаться! Жду не дождусь, когда вырасту и…и…

– Сереж, – с досадой сказала Инга, – ты сидишь на моихбрюках. Что, теперь мне их гладить, что ли?!

Короткие гудки пронзили барабанную перепонку, а Сергеюпоказалось, что мозг.

– Какие брюки?..

– Ну вот! Мои брюки! Я их положила сюда, а ты…

Он сунул трубку в гнездо аппарата и стремительно прошел мимоИнги, которая подхватила свои портки и теперь держала их на весу, как младенца.

Щелкнул замок, лязгнула дверь.

Инга прислушалась, а потом пошла на звук. Брюки свешивалисьв разные стороны, полоскались, взблескивали шелком.

– Сережа? Ты где? Сережа?! А я?!

Когда она догадалась выскочить на балкон, джип уже отъезжал,небо отражалось в полированной чистой крыше.

– Сережа!!

Полыхнули красным тормозные огни, злобно взвизгнули колеса,машина как будто прыгнула за перекресток и исчезла из виду.

* * *

Настроение было отвратительным. У Киры всегда портилосьнастроение после разговоров с бывшим мужем, как будто это испорченноенастроение могло хоть что-то изменить! Каждый раз приходилось уговаривать себяи утешать, потому что уговоры давно не помогали. Тим тоже неожиданно и не ковремени разошелся, и она никак не могла понять, в чем дело, а когда все жепоняла, обозлилась еще больше.

Конечно, все дело в отце, будь он неладен! После разговоровс ним сын всегда впадал в нервное состояние, бросался на Киру и чуть не плакал,а сегодня даже плакал – крупными, детскими, неправдоподобными слезищами. Она сбольшим трудом выставила его к машине и видела в окно, как он плетется, волочаоблезлый и чрезвычайно модный рюкзак, в широченных штанах, как будто падающих спопы, в уродливых ботинках и нелепой зеленой шляпе, тоже вроде бы очень модной.

Горькое горе.

Кира была умной и современной женщиной, никаких препятствийбывшему мужу не чинила, он мог встречаться с сыном сколько угодно и когдаугодно, и бабушка с дедушкой “с той стороны” тоже никуда не исчезли из егожизни, и вроде бы все прошло с “наименьшими потерями”, но невозможно, невозможнобыло видеть лицо сына, когда Сергей привозил его домой, доводил до двери иуходил, корректно попрощавшись с Кирой.

Может, зря она вела себя, как умная и современная? Может, ейнужно вести себя, как скандальная и отсталая баба, просто запретить имвидеться?! Может, тогда ее сын скорее бы все забыл и научился принимать жизньтакой, как есть?!

…Зачем она звонила? Ведь знала же, что ничем бывший муж непоможет, будет только с ослиным упрямством гнуть свое, говорить, что Кирапоступает неправильно, если хочет уберечь мальчишку от непредвиденныхобстоятельств и влияния коллектива! Вот он сам – вырос в коллективе, и ничего,все в порядке! В порядке, черт бы его побрал! Как это вышло, что она так еголюбила?! Но ведь любила, и ревновала даже, и в Ригу с ним ездила, где жилатогда его бабушка, и хохотали они, и целовались, и по очереди качали кровать, вкоторой орал новорожденный Тим, а тот все время орал, и Сергей в пять часовутра выходил с ним во двор, чтобы он не перебудил соседей в их тогдашнем хлипкомпанельном доме на улице Фрунзе!

Кира потерла глаза и прислушалась. За стеной начальник опятьссорился со своим замом – ссорился от души, во все горло. Весь коллектив,должно быть, уже в курсе, что начальник и зам крупно поругались.

Все мужики – кретины и недоумки, вне зависимости от возрастаи положения. Вот свежая и конструктивная мысль.

Про конструктивные мысли Кира вчера вдоволь наслушалась назаседании думского комитета, где она представляла “прессу”. Разговоров быломоре. Конструктивных мыслей – ни одной.

– …если ничего не понимаешь! – разорялся за стеной начальникКонстантин Сергеевич Станиславов. Кажется, его матушка была большой поклонницейрусского драматического искусства, вот он и стал Константин Сергеевич, да ещеСтаниславов! – Я не намерен больше печатать бред, который ты мне подсовываешь!Ты сколько денег имеешь с каждой полосы?! А?! Нет, ты мне скажи!..

– И скажу, – орал в ответ зам. Его звали гораздо менеепоэтично, всего лишь Григорий Батурин. И стать у него была не в примеримпозантному шефу – мешок мешком. – Я тебе скажу, что, если б не мои ребята,журнал давно бы сдох на х.., а ты все руками машешь и…

– Я не машу руками! Я в следующий раз тебе морду набью затакие дела! Кто так поступает?! Ты же в последний момент всю полосу поменял, ау меня…

Кира решительно поднялась со своего места, прошла попоглощающему звук ковру и открыла полированную дверь, за которой происходилабаталия. С некоторых пор три главных начальника – Константин СергеевичСтаниславов – ох-хо-хо! – Гриша Батурин и она сама – сидели в смежных комнатах.

Взъяренные мужики как по команде оглянулись на нее и сновавоззрились друг на друга, готовые вцепиться друг другу в глотки.

– Брейк! – объявила Кира хладнокровно. – Один – один. Считаюдо десяти. Кто первым уберется вон, тот победил.

– Кира, – заговорил Константин Сергеевич, не отрывая взглядаот врага, – я тебя прошу, выйди! У меня важный разговор. Выйди сейчас же.

– Вся редакция уже в курсе ваших важных разговоров, –проинформировала его Кира, подошла к креслу, устроилась, положив ногу на ногу,и закурила. – Пепельницу дай, пожалуйста, Костик.