С днем рождения, турок! - Якоб Аржуни Страница 3

— Ладно, не принимай все всерьез. Я тоже не подарок, — утешил я его, взял тарелку с вилкой и вышел из конторы.

Моя турецкая визитерша сидела на гостевом стуле и грызла сигарету. Когда я вошел, она в испуге вздрогнула.

— Извините, что задержался. Не желаете снять накидку? Сегодня так жарко.

Она промолчала.

Я разделил торт и кофе на две порции и сел за стол напротив нее.

— Ну что ж, приступим к делу. Надеюсь, вы любите торт «Захер».

Ее серьги вновь качнулись, что, по всей вероятности, выражало согласие. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Наконец она начала свой рассказ. Я зажег сигарету, откинулся в кресле и стал слушать ее историю. Она говорила на ломаном немецком и часто повторялась. Суть ее рассказа заключалась в следующем: ее мужу, Ахмеду Хамулу, несколько дней назад недалеко от вокзала всадили в спину нож. Полиция, которая вела расследование, не предприняла, по мнению Ильтер Хамул, вдовы убитого, сидевшей передо мной с кусочком торта, необходимых действий, чтобы найти убийцу. По словам моей гостьи, мертвый турок не стоит того, чтобы полиция особо копалась в этом деле.

Женщина сообщила, что ее муж перед смертью передал ей уйму денег. Откуда эти деньги у него появились, она не знает. Муж только сказал: «Это на случай, если со мной что-нибудь случится».

Так что ее долг — сделать все возможное, чтобы найти убийцу. Листая телефонную книгу в поисках частного детектива, она обрадовалась, найдя среди всевозможных «мюллеров» и «Гансов» турецкое имя. Вот так она и оказалась здесь. Турчанка ела торт и вопросительно смотрела на меня.

— Ага, — глубокомысленно изрек я, гадая, что же она подразумевает под уймой денег. — Мой гонорар составит двести марок в день плюс накладные расходы. Но дать какие-либо гарантии я не могу.

Она достала из сумочки портмоне, вынула купюру в тысячу марок и протянула ее мне. Многочисленные нули на купюре заманчиво засверкали в солнечном свете.

— Сдачу отдадите, когда найдете убийцу, — добавила она.

Не слишком ли много веры в мои способности проявляла эта женщина?

— Вы живете одна?

— Нет, вместе с матерью, братом и сестрой. Еще у меня трое маленьких детей.

— Дайте мне ваш адрес и постарайтесь сделать так, чтобы сегодня в три часа все были дома.

— Я не знаю… Мой брат работает и…

Она не договорила и отвела взгляд.

— Они не хотели, чтобы я…

— Чтобы вы обращались ко мне?

— Да. Они сказали, что полиция когда-нибудь найдет убийцу. Надо только подождать.

— А почему вы все же пришли сюда?

— В последнее время Ахмед часто отлучался из дома и не говорил, куда и зачем. Я занимаюсь только детьми. Я просто хочу знать, что случилось на самом деле, понимаете?

— Сколько лет вы были женаты?

— Десять лет. Ахмед один приехал в Германию в 1971 году. Его первая жена умерла в Турции. Несчастный случай. А моя семья живет в Германии уже с 1965 года. Отец познакомился с Ахмедом в 1972 году и привел его к нам в дом. Через год мы поженились.

— Сколько было лет вам и вашему мужу, когда вы поженились?

— Мне было двадцать шесть, Ахмеду — тридцать семь.

— Ваш отец не живет с вами?

— Нет. Он погиб три года назад в автомобильной аварии.

Я взял листок бумаги и записал кое-какие детали ее рассказа.

— Скажите мне, когда был убит ваш муж и где его нашли?

— Полиция говорит, что это случилось в последнюю пятницу вечером.

— И где?

— В каком-то дворе… недалеко от вокзала.

Я опустил голову и уставился в черный линолеум.

— Более точного адреса вы не знаете?

— Нет, я его не знаю… это был один из — этих — домов… Ну, с дурной репутацией…

Ее серьги задрожали.

Хотя ее мужа совсем недавно нашли убитым в борделе, она держалась молодцом. Я боялся, что ее силы на исходе, и она вот-вот разрыдается.

— Хорошо. Для первого раза достаточно. Дайте мне ваш адрес. Я буду у вас в три часа.

Посетительница продиктовала адрес, мы попрощались, и она тихонько выскользнула из кабинета.

Я зажег сигарету и повертел в руках тысячемарковую купюру, потом приколол кнопкой к днищу выдвижного ящика. Улица стала оживать. В окно влетали автомобильные гудки и человеческие голоса. Чувствовал я себя премерзко.

«Угораздило же его именно у вокзала», — мелькнуло у меня в голове. Я шагнул к двери, вышел из офиса и закрыл дверь на ключ.

Было двадцать минут второго. Обеденный перерыв.

Я оказался в толпе служащих, высыпавших из своих офисов в мокрых от пота рубашках. Они держались небольшими группами из трех-четырех человек. Кто-то направлялся в ресторан, а кто-то прямо на ходу открывал пакет с бутербродами.

Я нечаянно ткнулся пустой банкой из-под пива в гордо вышагивающего впереди меня типа во фланелевых брюках.

— Эй, вы! — грозно окрикнул меня обладатель фланелевых брюк и сальных волос. — Поаккуратнее нельзя?

Я приветливо улыбнулся.

— Что? Моя твоя не понимай…

Он переглянулся с тремя своими спутниками. Они заухмылялись.

— Здесь Германия! Здесь не Турция! Здесь пивные банки бросают в мусорные корзины, а турки здесь убирают мусор!

Все четверо весело заржали. Их животы тряслись от смеха.

Я не нашелся, что на это ответить, и просто свернул в сторону, направившись к открытому ресторанчику. Заказав кофе и скотч-виски, я думал об Ахмеде Хамуле и свалившемся на меня заказе. В голове вертелись дурацкие картины: веселые шлюхи, их сутенеры с вечной жвачкой за щекой и добродушные полицейские.

Два года назад я уже имел дело с привокзальным кварталом. Хозяин мясной лавки из южного Гессена [1]разыскивал свою восемнадцатилетнюю дочь. Целый час он просидел в моем офисе, попеременно ругаясь и скуля, пока я не понял, что произошло с девицей.

Почему он выбрал именно меня, турка, в качестве детектива, я так и не понял. В поисках дочери мясника я рыскал по всем подозрительным закоулкам, обшарил все привокзальные кварталы, дважды схлопотал себе по физиономии и в конце концов был задержан полицией по подозрению в торговле наркотиками. Через двадцать четыре часа меня отпустили. Я позвонил мяснику, отказался от дела и на неделю залег в постель.

Я заказал еще порцию виски, на этот раз без кофе.

Вонзить нож Ахмеду в спину мог любой пьяный козел — просто так, ради удовольствия. А может быть, он спер джинсы у проститутки или ляпнул что-то оскорбительное. Но как бы там ни было, Ахмед Хамул был наверняка связан с наркотиками, — таких много среди турок, попадающих в мясорубку большого европейского города.