Клятва смерти - Нора Робертс Страница 32

Моррис отставил кофейную кружку и, поднявшись, подошел к окну в кабинете Евы.

— Она не поддерживала с ним прежних отношений. Они не были любовниками. Я бы знал.

— Он тоже сказал, что они больше не были любовниками. Он также утверждал, что они расстались по-дружески. И встретились как друзья. Выпили вместе, поговорили. В частности, она сказала ему, что встретила другого мужчину и у нее с ним роман. Он сказал, что вид у нее был счастливый.

— Ты ему поверила?

Черт, думала Ева, как обойти свои подозрения и в то же время сдержать слово?

— Мне кажется, он говорил правду или хотя бы часть правды. Если бы она ощущала угрозу или беспокойство, она бы тебе сказала?

— Хотелось бы на это надеяться. Хотелось бы думать, что я сам должен был догадаться, почувствовать, даже если бы она со мной не поделилась. Она мне не сказала, что собирается с ним встречаться, и теперь ее уже не спросишь, почему она со мной не поделилась. Я не знаю, почему она мне ничего не сказала.

Ева не видела его лица, но и не глядя знала, что ему больно.

— Может быть, это так мало для нее значило, что она просто решила не упоминать о такой ерунде.

Моррис повернулся к ней.

— Но ты так не думаешь.

— Моррис, я знаю: когда у людей роман, они иногда поступают странно. Слишком много говорят, но при этом не говорят самого важного.

«Вот возьми, к примеру, меня. Я ведь не сказала Рорку, что собираюсь позвонить Дону Уэбстеру».

— А может, все дело в том, что у нас с ней были серьезные отношения, очень серьезные, и она испугалась, что я начну задавать вопросы? Вопросы, на которые ей не хотелось отвечать? Не потому, что у нее кто-то был до меня: мы оба с ней не дети. Но у нее был роман с Алексом Рикером.

— Да.

— С сыном известного преступника, знаменитого убийцы. Убийцы, который был еще на свободе, когда у них начался роман. Черт побери, он был влиятельным человеком! Какова вероятность, что Алекс Рикер не принимал участия в махинациях своего папаши? Что он никак не был с ними связан? А она, офицер полиции, закрутила с ним роман.

— Его ни разу в жизни не арестовывали и не обвиняли ни в каком в преступлении.

— Даллас!

— Ладно, ладно, это сомнительный аргумент, и вообще ситуация паршивая. Но я, Моррис, полицейский офицер, и я не только связалась с человеком, на которого вся полиция на планете и за ее пределами смотрела косо, я за него замуж вышла!

— Людям свойственно забывать, — вздохнул Моррис. Он вернулся к столу, сел и снова взял свою кружку кофе. — Этот роман должен был вызвать какие-то трения у нее на работе. У тебя же были трения. — Увидев, что Ева не отвечает, он опустил кружку. — Ее проверяли?

— Я собираюсь это выяснить. Но… — «Правда, — напомнила себе Ева. — Тут надо говорить правду». — Она этого не афишировала. Исходя из показаний Рикера, из того, что я получила из Атланты, из того, что мне сказали ее коллеги, никто не знал о ее личных отношениях с ним.

— Ясно.

«Ему еще тяжелее, — поняла Ева, — потому что она ему не сказала. Значит, роман с Алексом Рикером для нее настолько важен, что она решила держать его в секрете от Морриса».

— Мало ли какие у нее могли быть причины? И самая простая — она не хотела смешивать личную жизнь с работой.

— Не надо, Ева. Опять ты пытаешься меня утешить. Я знаю, как расходятся сплетни. В моей конторе, в ее участке… Да что там, держу пари, чуть ли не все копы, секретарши, канцелярские крысы и техники в управлении знают, что у меня с Амми был роман. И если она скрывала свои отношения с ним, значит, была на то причина. И мы с тобой оба прекрасно знаем, какая: это из-за того, кто он такой, что из себя представляет. А уж держать все это в секрете столько времени… Это серьезно. — Моррис замолк, сдвинул брови. — Ты это выяснишь. Ты… ты собираешься в отдел внутренних расследований? Может, они и не знали, зато теперь узнают. Когда ты с ними поговоришь.

— Без этого не обойтись. Я постараюсь действовать осторожно, насколько это вообще возможно, но…

— Дай мне минутку. — Моррис задумчиво уставился в свою кофейную кружку. — Макс Рикер скупал полицейских, как другие покупают попкорн. И теперь тебе хотелось бы знать, не купил ли Амми его сын.

— Я обязана задать этот вопрос. Надо все выяснить. Если я этого не сделаю, если просто отмахнусь, чтобы не портить ей репутацию, убийца выскользнет в эту щель. Я этого не допущу. Даже ради тебя.

— Я ее знал. Знал ход ее мыслей, знал, что она чувствовала, знал, как она спала, ела, жила. Будь она грязным полицейским, я бы знал. Я знал, как она относится к работе. Знал, как много для нее это значит.

— Ты же не знал об Алексе Рикере.

Моррис мрачно уставился на нее. Словно стальные шторки сомкнулись на его глазах, отстраняя ее — друга, коллегу-полицейского.

— Нет, не знал. — Он встал, проговорил сухо: — Спасибо, что держишь меня в курсе.

Ева тоже вскочила на ноги, перехватила его по пути к двери, загородила дорогу.

— Моррис, я не хочу и не буду извиняться за то, что делаю свою работу. Мне жаль, что это причиняет тебе боль, но тут уж ничего не поделаешь. И мне очень, очень жаль, что приходится тебе сказать: держись подальше от Алекса Рикера. Если ты не дашь мне слова, что не вступишь в контакт, мне придется пустить за тобой «хвост». Я не дам тебе помешать следствию.

— Даю тебе слово.

Моррис вышел и закрыл за собой дверь.

Оставшись одна, Ева села за стол и уронила голову на руки. «Дружба, — думала она, — черт бы ее побрал. Ну почему все должно быть так сложно? Почему столько острых углов? Того и гляди, проделают в тебе дырку. В любой момент. И зачем только люди связываются с другими людьми?»

Ей придется рассмотреть вероятность того, что Колтрейн была продажной, это само по себе тяжело. Но нет, мало этого, она еще должна чувствовать себя виноватой в том, что причинила боль Моррису.

Черт! Ну да, причинила. Тут не поспоришь.

Еве не хотелось реагировать на стук в дверь. Больше всего ей хотелось просто остаться за этой закрытой дверью, сидеть и упиваться своими переживаниями. Но чувство долга победило.

— Что нужно?

Дверь приоткрылась, в щель заглянула Пибоди.

— Э-э-э… ты в порядке?

Вот и ответ. Вот и ответ на вопрос, зачем люди связываются с другими людьми. Затем, что когда тебе плохо, когда ты упиваешься собственным горем и чувством жалости к себе, кто-то, кому ты дорога, стучит в дверь и спрашивает, в порядке ли ты.

— Нет. Честно говоря, мне до ужаса погано. Зайди. Закрой дверь. — Когда Пибоди вошла и закрыла за собой дверь, Ева шумно вздохнула и встряхнула головой. — Что говорит Фини?

— На ее домашнем компе и телефоне ничего такого нет. На рабочих блоках — то же самое. Никаких записей, ни единого намека на встречу в вечер смерти. Мы проверили ее ежедневник, все установили и выяснили, кроме одной записи о встрече за сутки до смерти. Она в рубрике «Личное». Ни имени, ни адреса, ни телефона, только две буквы — АР — и дополнительная пометка «п/с». Это означает «после смены», мы расшифровали по другим записям.