Рок пророка. Второе пришествие - Людмила Павленко Страница 34

— Как же так? — удивился Золотов, когда диктофон был выключен, — ваше мнение не совпадает с мнением президента? И вы живёте спокойно, ничего не боитесь?

— Ничего не боюсь! — торжествующе провозгласил Жареноскин, — потому что у нас демократия. И ты не бойся ничего. Только меня бойся.

Золотов опасливо хмыкнул. Не допущенный в коридоры власти, он смутно подозревал, что путь, проложенный по их шикарным ковровым покрытиям, извилист и где-то даже и опасен. Подавленный недоступной его уму логикой оппонента, олигарх откинулся на спинку мягкого сидения и глубоко задумался, пытаясь понять, какие именно позиции отстаивал Жареноскин.

Они в молчании домчались до центра города, пролетев по мосту через Волгу и проследовав мимо углового магазина с витиеватой вывеской: «Золотов и К*. Сласти для страсти». Далее представительный кортеж свернул налево, прямо к зданию городской администрации, где у Саввы Игнатьевича была назначена встреча.

— Что тут у вас за митинг? — спросил Владимир Вольфович, выглянув в окно, — против чего протестуют? Против монетизации льгот или реформы ЖКХ?

На площади, от которой на четыре стороны прямыми лучами расходились улицы, собралась толпа человек в пятьдесят.

— Коммунисты, наверное, — выходя из машины и поправляя длинный белый шарф, свободно свисавший двумя концами вдоль лацкан чёрного пальто, равнодушно буркнул Золотов.

— А это что?! — воскликнул он в следующую секунду, — куда памятник Ленину дели?!

На месте памятника возвышался чудовищной величины монитор, крепившийся на толстой металлической ноге. Вокруг этого телеэкрана и шумела толпа, потрясавшая красными флагами и транспарантами.

— Куда памятник Ленину дели?! — повторив слово в слово его вопрос, бросилась к Савве Игнатьевичу пожилая женщина из толпы.

У неё в руках был плакат из картона, на котором кривыми буквами от руки было выведено: «Верните Ленина народу!»

Услышав возглас, вся толпа ринулась к бизнесмену. Тот не стал дожидаться дальнейшего развития событий. Бросив водителю лимузина:

— Отвези Жареноскина в музей! — он ринулся к дверям администрации. Охранники прикрывали его с тылу.

Владимир Вольфович пожал плечами и не стал выходить из машины.

— Что тут у вас происходит? — спросил он у водителя, когда тот тронулся с места.

— Похоже, памятник Ленину снесли, — ответил тот, осторожно выруливая на Советскую, — экран поставили какой-то. Чем плохо? Прямо на улице кино можно будет смотреть.

— Давненько я не бывал в Ивери, — проговорил Владимир Вольфович, глядя в окно на проносящиеся мимо чистенькие и аккуратные домики старинной застройки.

Вид портило обилие баннеров и рекламных щитов, а также развешанных повсюду «растяжек» с текстами. В них содержались лозунги, призывы и приветствия, из которых любой незнакомец, попавший в Иверь впервые, мог заключить, что через месяц здесь состоится празднование Дня города и, совмещённый с ним, международный кинофестиваль, альтернативный двадцать девятому, московскому. А в недалёком будущем Иверь станет столицей всей Российской Федерации.

Все эти чудные идеи — и о Дне города, и об альтернативном фестивале, и о перенесении столицы из криминальной Москвы в духовный, чистый центр русской провинции — то бишь Иверь — были выдвинуты членами Лиги западных славян и поддержаны Лигой славян восточных, равно как и другими многочисленными общественными организациями. В числе их были два клуба: «Женский свет» и «Женский след», а также «Орден свободных монархистов», «Двуглавый гриф», «Атлант» и прочие.

В Ивери в постперестроечное время вообще возникло некое поветрие: едва мелькнёт на горизонте новая идея, как в тот же миг она находит своё земное воплощение в виде какого-нибудь «Центра клонирования семьи». Или вдруг возникает «Школа эстетов «Голубые балеты», а то и просто на дверях библиотеки вывесят объявление странного содержания, к примеру: «Досуговые чтения, новейшая древнейшая история». И на этих досуговых чтениях поведают такое об исторических событиях в жизни народов мира, что, право, у жителей любой другой губернии просто мозги бы съехали набекрень. Но только не у иверичей! Их не проймёшь байкой о том, что пирамиды-де египетские возведены были вовсе и не до нашей эры, а в средние века, и что вообще историю, как таковую, отсюда именно и следует отслеживать.

Кстати сказать, не кто иной, как давний приятель Жарено скина, а именно — Савва Игнатьевич Золотов морально и материально поддержал идею фестиваля. Он выделил немалые средства на его проведение. В городе Савву знали превосходно и многие относились к нему с глубочайшим уважением. Он был уроженцем Ивери и лишь недавно перебрался в Москву, поближе к столичным департаментам и министерствам. Однако он и там не жил подолгу. Савва Золотов мог по праву считаться гражданином мира: у него была вилла на Адриатике и квартира в Нью-Йорке, офисы в Израиле и в Эмиратах, не говоря уже об отделениях фирмы «Золотов и К*» по всей России.

Находясь в постоянном движении, перемещаясь из города в город, из страны в страну, Савва Игнатьевич заимел экстравагантные привычки. Местные остряки утверждали, что путешествовать он любит на трёх машинах одновременно: в первой машине рядом с водителем пребывает его астральное тело, во второй — плотное, в третьей — ментальное. Телохранители на всякий случай окружают каждое, хотя посторонний взгляд может увидеть только плотное тело. Впрочем, и плотного увидеть невозможно, так как стёкла во всех трёх лимузинах тонированные. В целях безопасности их сделали ещё и бронированными. Три лимузина с якобы тремя телами Золотова окружали несколько джипов с бойцами СОБРа и ОМОНа, перекупленными Саввой у государства за огромные деньги. Байка о трёх телах, конечно, шутка, выдумка, однако, многие ей верили, что было на руку Савве Игнатьевичу — чем больше разговоров вокруг него, тем успешнее бизнес. Завистников и конкурентов, считавших его патологически жадным, он в немалой степени удивил своим желанием поддержать материально проведение грядущих мероприятий. Никто не знал тайной подоплёки такой невиданной щедрости. А, между тем, она была.

Дело в том, что Золотов был глубоко несчастлив. И объяснений этому не находилось. Начать с того, что он имел возможность удовлетворить любое из своих желаний, о чём простой житель Ивери даже мечтать не смел! Золотов мог вкусно есть и мягко спать, мог наслаждаться интерьерами своих квартир, особняков и офисов, мог позволить себе, развалившись на мягких сидениях, мчать в трёх лимузинах одновременно. Мог, наконец, прекрасно отдохнуть на престижном курорте в уютном гостиничном «люксе», а то и в «президентских» апартаментах. Беда лишь в том, что наслаждения, как такового, он не испытывал при этом! Отсутствовал в нём некий нематериальный орган, отвечающий за наслаждение. И каким образом приобрести его — Золотов не знал. Шагая по ночам из угла в угол, точно узник, в какой-нибудь из многочисленных своих квартир с тюремными решётками на окнах, он сам с собою рассуждал и думал, думал… Что не так? Почему же нет счастья и радости? Нет равновесия, покоя, любви и нежности в душе?.. И заползала жуткая мыслишка в его бессонный ум: а ну, как нет ничего этого в душе, потому что… самой души нет в теле?! А ну как незаметно даже для самого себя он сторговал её нечистому? Продал душу бессмертную дьяволу в обмен на роскошь быстротечной жизни, и проморгал жизнь вечную в вечном блаженстве?!..