Немой крик - Анжела Марсонс Страница 36

И тем не менее, нервное напряжение не проходило, так что Стоун починила сломанную полку в ванной, передвинула мебель в гостиной и разобралась с сушилкой на верхней лестничной площадке.

«Наверное, ее надо было просто прочистить», – думала Ким, входя в свое самое любимое помещение в доме.

В левой части гаража стоял «Ниндзя», весь нацеленный вперед и готовый к их следующему приключению. На мгновение женщина представила себе, как она всем телом лежит на мотоцикле, прижавшись грудью и животом к бензобаку, с крепко обхватывающими кожаное сиденье бедрами, и заставляет своего «железного коня» проделывать серию последовательных крутых виражей – и при этом ее колени оказываются всего в дюйме от поверхности трассы. Координация действий ее рук и ног, которыми она управляет этим зверем, требует абсолютной концентрации, и она начисто забывает обо всем на свете…

Езда на этом мотоцикле напоминала укрощение непокорной лошади. Все дело было в обретении контроля, в укрощении бунтаря.

Однажды Брайант сказал, что его начальница вечно спорит с судьбой. Судьба, говорил он, сделала ее красавицей, а она всячески это скрывает, ничего не предпринимая для того, чтобы выглядеть привлекательнее. Судьба распорядилась так, что не дала ей способности готовить, а она, назло ей, пыталась каждую неделю сотворить какое-то сложное блюдо. Но только одна Ким знала: судьба решила, что она умрет молодой, и пока ей удавалось противостоять такому решению. И успешно сопротивляться.

Случались моменты, когда рок пытался превратить Ким в то, чем она была в возрасте шести лет, – в среднестатистическое ничто. Поэтому даже сейчас Стоун время от времени бросала ему вызов, искушая его еще раз завладеть ею так, как это удалось ему много лет назад.

Реставрация «Триумф Тандербёрд» была для инспектора любимым делом, памятником в честь тех двух людей, которые попытались дать ей чувство защищенности, попытались полюбить ее. «Тандербёрд» был тем эмоциональным началом, которое очищало ее душу.

В этом помещении напряжение и проблемы рабочего дня покидали ее тело и оставляли ее расслабленной и удовлетворенной. Здесь ей не надо было быть детективом-аналитиком, препарирующим каждую улику, или лидером команды, которую приходится мотивировать на достижение максимального результата. Здесь Стоун никому не должна была доказывать свою способность выполнять любимую работу или стараться скрыть полное отсутствие способности к социализации, которым она страдала. Здесь она была счастлива.

Ким скрестила ноги и занялась сборкой деталей, которые по крупицам выискивала в течение пяти месяцев. Оригинальные части «Триумфа» 1953 года выпуска должны были образовать кожух коленчатого вала. Теперь его владелице осталось только понять, как этого добиться. Глобальная задача реставрации классического мотоцикла включала в себя сотни более мелких. Коленвал был самой главной частью механизма, поэтому Стоун, как и всегда, начала с головоломки внутри головоломки и разложила вокруг себя все необходимые части. Уже через двадцать минут все прокладки, сальники, клапаны, патрубки и вкладыши были разложены по отдельности, и женщина открыла чертеж, который должен был помочь ей сложить все это вместе. Обычно при взгляде на чертеж у нее перед глазами сразу появлялась трехмерная голограмма. Мозг Ким легко находил место, с которого надо было начинать, и она принималась двигаться вперед от этой точки. Но сегодня чертеж оставался просто бумагой, покрытой рисунками, стрелками и цифрами. После десяти минут внимательного изучения он все еще ничем не отличался от пиктограмм Розеттского камня [46].

«Черт побери!» Ким поняла, что, несмотря на все ее усилия, сегодня ей ничего не удастся создать.

Она выпрямила ноги и облокотилась на стену. Может быть, все это из-за того, что она слишком много времени проводит в относительной близости к могиле Мики? Ведь хотя она и приносила на нее цветы каждую неделю, воспоминания о том, что с ней произошло в возрасте шести лет, были надежно заперты в глубине ее сознания. Они были похожи на бомбу, соединенную с датчиком движения, время для разминирования которой не настанет никогда. Каждый психиатр, к которому ее направляли, пытался это сделать, и все они потерпели поражение. Несмотря на то, что все врачи убеждали Стоун, что ей необходимо проговаривать произошедшее, чтобы рана затянулась, она упорно сопротивлялась им. Потому что все они ошибались.

В течение нескольких лет после смерти Мики Ким передавалась от одного специалиста другому, как какая-то головоломка, не имеющая решения. Сейчас, оглядываясь назад, она часто задумывалась, была ли обещана награда тому, кто сможет разговорить близнеца, оставшегося в живых после того, что назвали «самым ужасным случаем пренебрежения родительскими обязанностями» за всю историю Черной Страны. Может быть, такому специалисту обещали набор кухонных ножей?

Тому же, кто сможет вновь восстановить личность ребенка, не обещали, как подозревала инспектор, вообще ничего.

Молчание и агрессия стали ее лучшими друзьями. Ким превратилась в трудного ребенка, как она того и добивалась. Она никогда не хотела, чтобы за ней ухаживали, чтобы ее любили, чтобы ее понимали. Не хотела, чтобы у нее возникали какие-то душевные связи с приемными родителями, «неродными» родственниками и платными опекунами.

Она хотела, чтобы ее оставили в покое.

До того, как попала в приемную семью № 4.

Когда Кит и Эрика Спенсер решили взять ребенка на воспитание, они были уже немолоды. Ким была у них первой и, как потом оказалось, последней.

Оба они были преподавателями, которые в молодости сознательно отказались от собственных детей. Зато они могли тратить все свободное время на любимое занятие – путешествия на мотоциклах. После смерти одного из близких друзей супруги решили отказаться от постоянных путешествий, но страсть к мотоциклам осталась.

Попав к ним в возрасте десяти лет, Ким ощетинилась всеми своими колючками, приготовившись к очередному раунду душеспасительных бесед и притворного понимания.

Первые три месяца она безвылазно провела в собственной комнате, оттачивая свои способности к сопротивлению и готовясь к неизбежной атаке. Когда же атаки не последовало, девочка вдруг обнаружила, что стала спускаться вниз на короткие промежутки времени, совсем как дикое животное, которое осторожно проверяет, безопасно ли уже выходить из зимней спячки. Если ее новые родители и были удивлены, то никак не показали этого.

Во время одной из таких вылазок она с интересом обнаружила Кита в гараже, занятого восстановлением старого мотоцикла. В первый раз Ким уселась как можно дальше от мужчины, и ее приемный отец, не поворачиваясь к ней лицом, стал подробно объяснять ей все, что он делал. Девочка не произносила ни слова, но он не прекращал своих объяснений. С каждым днем Стоун придвигалась к нему все ближе и ближе, пока в один прекрасный день не оказалось, что она, скрестив ноги, сидит прямо рядом с ним. С этого дня если Кит находился в гараже, то там же была и Ким.