Месье, сделайте мне больно - Жан-Пьер Гаттеньо Страница 38

– А не мог бы я получить отсрочку? – спросил я, пытаясь сохранить спокойствие. – В прошлый раз вы на это согласились, и все обошлось.

– Пойдут проценты, месье Дюран.

– Идет, – ответил я, торопясь покончить с этим, – две недели, хорошо?

– Неделя. Напишите нам по этому поводу, вместе с первым взносом это будет свидетельствовать о вашей готовности покрыть долг.

– Ладно, – согласился я.

– Сколько вы можете внести?

Я подумал о деньгах Ольги, лежащих в моем письменном столе. Теперь она была передо мной в долгу, за похороны и неприятности, которые мне причинила.

– Скажем, двадцать тысяч.

Он помолчал. Вероятно, хотел, чтобы я поверил, будто он раздумывает над моим предложением. Наконец, как если бы речь шла о подарке к Новому году, сказал:

– Это немного, но как первым взносом мы этим удовлетворимся. А там видно будет. Итак, мы ждем от вас письма, месье Дюран.

На этом он повесил трубку, не забыв пожелать мне приятных выходных.

Было слишком поздно, чтобы снова пытаться заснуть. Я принял душ и приготовил себе кофе, который собирался выпить в гостиной. После обеда у меня были пациенты: для удобства невротиков моя контора также работала по субботам. Затем до завтрашнего вечера я принимаю у себя Мэтью. Обычно мне нисколько не мешали ни пациенты, ни сын, которого я всегда был рад видеть. Но сегодня мне было необходимо разобраться в своем положении, узнать, как обстоят дела с Ольгой. Конечно, у меня дома не осталось никаких следов ее, и я сильно сомневался, что Шапиро сможет раскрыть, что произошло. За исключением предположений, против меня у него было только свидетельство Май Ли. Как он мог его использовать? Доказать, что Ольга была моей любовницей? Это противно психоаналитической этике, но не преступление. К тому же не доказывало моего соучастия в убийстве Макса. Оставались Герострат и диск-жокей. Но я не думал, что они могут угрожать мне. Хотя первый и собирался меня шантажировать, в этом я был уверен. Что до второго, он был полностью во власти мистического безумия, и я плохо представлял себе, как он расскажет полиции, что помог мне похоронить Ольгу. Тем не менее дело не раскрыто. Загадка убийства моей пациентки оставалась. События последних дней показали мне, что ответ придет не от Шапиро. И не от Злибовика. Я должен был встретиться с ним в понедельник, но не был убежден, что этот сеанс поможет мне больше, чем предыдущие. Может, стоило смириться с мыслью, что правда недоступна? Возможно, и так, но я совершенно не чувствовал, что меня бы это устроило. В глубине души я не был уверен, что для меня все закончилось. Только я не знал, откуда будет нанесен следующий удар.

Вторая половина дня прошла почти нормально. Один за другими пациенты вытягивались на кушетке, и я слушал их, насколько мне позволяло мое состояние.

Ближе к вечеру я принял Математичку.

Прежде чем войти, она подчеркнуто остановилась. Может, боялась призраков предыдущего сеанса? Однако ее промедление длилось недолго. Она повесила пальто на вешалку и с решительным видом вытянулась на кушетке. Меня это удивило: обычно она брала вещи с собой, включая портфель, который она таскала, даже если у нее не было уроков.

Я ожидал, что, как только уляжется, она начнет упрекать меня за отсутствие в четверг. Вместо этого я услышал, как она пробормотала:

– Я не могу сопротивляться, меня влечет жестокость…

Я почувствовал, что волосы у меня на голове зашевелились.

– Что вы говорите?

Она повернулась ко мне, бросила на меня удивленный взгляд, потом вновь вернулась в свою обычную позу.

– Я совершила ужасную жестокость.

Она замолчала со значением, затем продолжила:

– Это случилось после контрольной работы. Один ученик забыл у себя на парте часы. Они часто снимают их во время опросов. Думают, что, положив часы перед собой, смогут лучше распорядиться временем. Он забыл их, когда уходил. Я хотела ему сказать, но он был уже далеко. Знаете, стоит закончить урок, и они не задерживаются. Короче говоря, прежде чем я увидела их на парте, класс уже был пуст. Никто, кроме меня, их не заметил. Конечно, следовало бы отнести часы в администрацию, чтобы их вернули ученику. Так обычно поступают в подобном случае. Но я оставила их себе. Стоимость часов не имела никакого значения. Такие можно купить где угодно за сто или двести франков. Дело было не в этом Шариковую ручку я бы вернула, но здесь был другой случай. Оставляя эти часы себе, я совершала кражу. Именно это меня привлекало. Учитель ворует у ученика – это необычный поступок, очень жестокий, прежде всего по отношению к ученику, но также и к коллегам, лицею и даже профессии. Я одновременно расправлялась со всем этим и с самой собой. Эта жестокость казалась мне восхитительной, я не смогла ей сопротивляться. Я поражена, что действовала подобным образом.

Я тоже. То, что она только что рассказала, меня ошеломило.

– Что на вас нашло?

– Это трудно объяснить… В прошлый понедельник у вас в кабинете была странная атмосфера, вы выглядели так, словно чувствовали себя не в своей тарелке. Когда я легла на кушетку, у меня возникло ощущение опасности, как если бы кто-то хотел заманить меня к себе, чтобы погубить. У меня было лишь одно желание – сбежать как можно скорее. Но тот, под кушеткой, продолжал меня преследовать. Я слышала голос, который говорил безумные вещи, пытался убедить меня, что жестокость – это лучшее из всего, что могло со мной произойти, и, чтобы проверить это, я должна уступить своим порывам. Невозможно было избавиться от него, он был повсюду, во время занятий с учениками, и в учительской с коллегами. Один раз я даже подумала, что это директор лицея дает мне советы. Понимаете, причиной всему тот ужасный сеанс. Я хотела поговорить с вами об этом в четверг, но вас не было. Никогда еще вы не отказывались меня принять. Но в тот день вы меня покинули, отдали во власть голоса, который не давал мне покоя. Вот почему я украла эти часы. Я тут же почувствовала себя лучше. Голос был прав: нужно делать то, что хочешь, даже если это нехорошо. Это было необычайное ощущение… высвобождения. Никогда раньше я не чувствовала себя подобным образом. Достаточно было украсть у ученика пустяковые часы. Странный поступок, правда? Я сказала себе, что наконец нашла свой путь, стала воровкой и не испытывала от этого никакого стыда.

Когда я слушал ее рассказ, у меня возникло ощущение, что я вновь встретился с Ольгой. Конечно, это пока был не «Жагер-ЛеКультр» из розового золота, но, возможно, мы были недалеки от этого.

– Вы еще можете вернуть часы, – предложил я.

– Но вы не поняли! – воскликнула она. – У меня нет никакого желания. Если бы вы знали, какое счастье я испытала, совершая этот поступок. И вы хотите, чтобы я себя его лишила? После того как я взяла их, у меня был урок у второкурсников, в особенно тяжелом классе. Вы, должно быть, слышали о таких учениках: они считают, что им все позволено, без конца вас перебивают, встают, чтобы пойти поговорить в другой конец класса, единственное удовольствие для них – заставить учителя потерять голову. Так вот, у меня, видимо, был такой счастливый и уверенный вид, что они даже не попытались поднять шум, на этот раз занятие прошло нормально. Вы понимаете, мне потребовалось обворовать ученика, чтобы я наконец смогла заставить класс меня уважать.