Жена скупого рыцаря - Оксана Обухова Страница 38

— В принципе… описание совпадает с приметами настоящего шофера «КамАЗа». Я звонил в ГАИ, справлялся. Но водитель уверяет, что машину угнали днем. Когда точно, он не знает. С утра был на рыбалке, там выпил, вернулся вечером и сразу подал в розыск.

— Во сколько?

— Поздно, — вздохнул капитан. — Машина стояла у забора из сетки-рабицы около охраняемой парковки. Сторож за грузовиком не следил и не может сказать, кто сел за руль. Но у водителя — четыре свидетеля-рыбака, все подтвердили его присутствие на реке.

Я беспомощно переводила взгляд с одного мужчины на другого и понимала, что кроме, «кхм» и «в принципе», сказать тут нечего.

— Теперь о попытке проникновения в жилище, — продолжил Игнатов. — По вашим же словам, Серафима Андреевна, вы точно не уверены, была ли она, попытка проникновения. Ваша свекровь — пожилая женщина, вы лично не видели, чтобы она запирала замки…

— Что вы можете нам посоветовать? — Лев перебил нудные рассуждения.

Капитан развел руками.

— Езжайте в отделение по месту жительства, пишите заявление…

— Фигня какая-то, — не удержался Лева, и капитан посуровел лицом.

— Извините, не согласен, — буркнул он. — Труп Гальцева лежит в холодильнике, это факт. Остальное — пустые размышления. И поверьте мне, Лев Николаевич, от заявления о попытке проникновения в квартиру дамочки, накануне потерявшей сумку с ключами, отмахнутся, как… — крепкой ладошкой капитан изобразил попытку убить назойливую муху.

— Но в ее сумочке не было паспорта! — воскликнул Лев. — Как преступник узнал адрес? Значит, за Симой следили!

— Может, и следили, — вздохнул капитан. — Серафима Андреевна, вы можете с уверенностью сказать, что в вашей сумочке не завалялось какой-нибудь квитанции с адресом? Например, из прачечной или из химчистки?

Батюшки святы! Какая я идиотка! Сижу тут, отвлекаю занятого человека…

— Пошли, Лева, — сказала я и распрощалась с капитаном Игнатовым.

— В чем дело? — спросил Лев на крыльце отделения.

— В моей сумочке могла остаться квитанция из химчистки. Три недели назад я получала дубленку и попросила оставить квитанцию на случай проявления дефектов под дождем… И, Лева! В моей сумке такой бардак, что могло остаться извещение о посылке с Украины! Муза ходила получать по своему паспорту и ругалась, что я извещение ей не оставила…

Лева уничтожил меня взглядом и сел за руль.

Мне тоже было неприятно. Дубленку очень жаль. Химчистка у нас первоклассная, «итальянская», но работники в ней наши, отечественные. Вполне могут перепутать состав, и моя коричневая дубленка расцветет от сырости под леопарда.

Впрочем, плевать. Давно пора шубу купить.

Лева дулся и молчал. Визиты к милиционерам в Текстильщики поэтапно разбивали его стройное построение триллера с маньяками, наемными убийцами и прочими душегубами. Игра в Пинкертона давала возможность для свиданий, окруженных ореолом мужественного заступничества.

Подъезжая к кустам у булочной, Лев спросил:

— Поедем опять в Сокольники? С Людвигом гулять…

— Увы, — я весело улыбнулась, и у Левы стянуло лицо. — Сегодня иду сдаваться. Признаюсь Музе, что потеряла ее челюсть.

— Успехов! — пожелал Лева и помог мне выбраться из машины.

В булочную, почему-то с другой стороны, заходила Таня Леонидовна. Повернув голову к кустам, старушка чуть со ступенек не слетела, увидев такую картину: Мухинская невестка с комплектом постельного белья под мышкой выбирается из джипа сексуального соседа.

— Лева, сегодня ты очень близко от магазина остановился, — тихонько упрекнула я и кивнула Леонидовне. Когда Лев проделал то же самое, бабулька забыла о булках и понеслась к нашему дому, обогнав двух тинейджеров на роликах. — Все Лева, мне каюк.

— Не бери в голову, — успокоил Лев. — Ты же знаешь, что между нами… — Он засмущался, я пожала ему руку и пошлепала вслед за Леонидовной.

Курятник оседлал насест у нашего подъезда. Лица выражали разный эмоциональный настрой. Таня Леонидовна осуждала. Маргарита Францевна сохла от любопытства. Ираида Яковлевна довольно ерзала и топила в складках щек лучезарную улыбку. Повезло с одним — дорогая Муза Анатольевна отсутствовала и не требовала соболезнований.

— Здравствуйте, — улыбнулась я. — Вот, в магазине соседа встретила, — предъявила пакет с бельем. — До дома довез, добрый человек…

Сима, Сима! Ты давала себе слово больше не врать!

Но пройти мимо кумушек с безразличным видом и не утолить их любопытство жестоко. Изведутся бабульки.

Как всегда, оправдания нахожу самые благородные…

Муза Анатольевна плескалась в ванной. Из-за закрытой двери доносился звук льющейся воды, свекровь мурлыкала песенку.

Сняв только туфли, я помчалась в ее комнату и начала сдирать белье с постели.

Муза Анатольевна выйдет из ванной: «Здравствуй, Симочка». Я ей: «Добрый вечер, мама». Она: «Ой, а что это такое красивое?!» Я: «Это вам подарок, мама. Кстати, я вашу челюсть потеряла…»

Что произойдет дальше, я старалась не представлять. Муза непредсказуема, как погода в апреле. Можем пойти на кухню кормить Людоеда «рокфором» под примирительный коньяк, а можем вызвать «Скорую» (под капли). В любом случае, без представления не обойдется. Моя свекровь мудрая женщина, чужие промахи берет себе на вооружение…

Заправляя простыню, я наткнулась под матрасом на что-то твердое. Удивленная, я пошарила рукой и извлекла на свет полароидный снимок — мой муж обнимает красивую молодую женщину, на столе перед ними цветы и шоколадный торт с… двадцатью семью свечами и надписью по-русски «Яна».

Матрас выскользнул у меня из рук и с громким шлепком опустился на остов кровати.

Такие же снимки есть в нашем семейном фотоальбоме. Миша в клетчатой рубашке, волнистые волосы красиво уложены… те же обои… та же мебель… те же цветы и салаты…

Снимки прошлогодние.

Что это?! Кто она?! Почему ее голова по-хозяйски расположилась на плече моего мужа?!

Они выглядят как добрые супруги… на бумажной свадьбе. Мне плохо… я не могу вспомнить код Норвегии… я не могу вспомнить Мишин телефон…

Я бреду в свою спальню и нахожу номер в памяти телефона.

— Алло, — голос мужа.

— Как поживает Яна? — Голос не мой, но муж его узнает.

Пауза.

— Мама все-таки тебе рассказала…

— Да. Как она поживает?

— Нормально.

— Это давно?

— Что именно?

— Все.

Он думал так долго, словно считал часы и минуты с Яной. Я замерла.

— Встречаемся два года. Живем вместе год.