Дело разведенной кокетки - Эрл Стенли Гарднер Страница 4

– Спасибо.

Она быстро прошла через гостиную в спальню и закрыла засобой дверь.

Мейсон подошел к окну, поднял жалюзи, и утреннее солнцезаглянуло в комнату. Он осмотрелся.

Удивила мешанина очень дорогих и очень дешевых вещей.Маленький красивый восточный коврик подчеркивал безобразие лежавшего подле негобольшого бесцветного ковра. Предметы мебели были в основном удобны, дороги иподобраны со вкусом. Приятный тон спокойной роскоши нарушался простыми вещами,дешевизна которых подчеркивалась соседством дорогих предметов.

Пепельница на столе была полна окурков, на некоторых – следыгубной помады. В маленькой кухоньке Мейсон нашел пустую бутылку из-под виски,две бутылки из-под содовой и два стакана.

В углу гостиной стоял прекрасный ореховый секретер. Мейсон,секунду поколебавшись, быстро пересек комнату и потянул резную ручку, верхнююсправа. Дверца была заперта.

Мейсон подошел к столу посередине комнаты, уселся на стуле,положив ногу на ногу, взял старый журнал и принялся ждать.

Минут через пять из спальни вышла молодая женщина в простоми удобном домашнем платье, подчеркивающем округлости прекрасной фигуры. Тугооблегавшие чулки и элегантные туфельки на среднем каблуке красовались на ногах.Она умела их показать.

– С утра я не в себе, если не выпью кофе, мистер Мейсон. Свашего разрешения, включу кофеварку. Вы уже завтракали?

– О да, – ответил Мейсон.

– Наверное, думаете, что я очень ленива, – засмеялась она, –но… не составите ли мне компанию?

– Благодарю. Охотно.

Пока она на кухне готовила кофе, Мейсон прогуливался покомнате.

– У вас хорошая квартира, – одобрил он.

– Достаточно просторна, – согласилась хозяйка, – и по утрамсолнце заглядывает. Дом немного старомодный, но удобный. В нем не тесно и естьсобственный гараж. В современных домах так не бывает.

– Вижу портативную машинку. Вы умеете печатать?

Она рассмеялась:

– Иногда пишу письма. Когда-то намеревалась удивить миргениальной американской повестью. Но для этого оказалась слишком глупа иленива.

Мейсон поднял чехол машинки.

– Можно кое-что напечатать? Беспокоит одно дело, и пока васждал, кое-что вспомнил. Боюсь, вылетит из головы. Хочется записать, еслипозволите…

– Конечно, пожалуйста, – ответила она, – пишите. Бумага вящике стола. Я вернусь быстро, только приготовлю тосты и сварю яйцо. Можетбыть, и вы что-нибудь съедите?

– Нет, благодарю вас. Я уже позавтракал. Только кофе.

Мейсон выдвинул ящик стола и увидел почтовую бумагу двухвидов – обычную, чаще всего употребляемую для машинописи, и более дорогую,розовую. Детективным агентством Дрейка получено письмо как раз на такой бумаге.

Мейсон заложил розовый лист в машинку и быстро написалзаметку о фиктивном деле, о важном завещании и допросе несуществующегосвидетеля со стороны несуществующей защиты. Кончив писать, зачехлил машинку.

Из кухоньки донесся приятный запах, и через минуту ЛюсильБартон внесла поднос с двумя чашечками кофе, с тостами, бутылочкой сливок ияйцом.

– Вы правда ничего не хотите?

– Спасибо. Выпью кофе.

Она поставила поднос на стол и сказала:

– Устраивайтесь поудобнее, мистер Мейсон. Я весьма польщенавашим визитом и в то же время побаиваюсь.

– И чего же вы боитесь?

– Не знаю. Когда приходит адвокат, особенно такой известный,как вы, можно представить… Да ладно, зачем играть в догадки. Выпьем кофе, апосле поговорим о том, что вас ко мне привело.

Она отпила глоток, прибавила сливок и сахару, налила сливкив чашку Мейсона и подала сахарницу. Через минуту снова начала:

– Надеюсь, это не очень серьезно. Что я натворила, мистерМейсон?

– Ничего, насколько мне известно, – ответил Мейсон. –Прекрасный кофе.

– Спасибо.

– Разрешите закурить?

– Пожалуйста.

Мейсон вынул портсигар и закурил.

Люсиль Бартон откусывала тост, внимательно приглядываясь кадвокату и улыбаясь каждый раз, когда замечала, что он на нее смотрит.

Мейсон подумал, что ей около тридцати. Хорошо знает жизнь,умеет ориентироваться в делах, хотя внешне вроде бы ничто не свидетельствовалоо большом жизненном опыте. Она казалась естественно наивной и доброжелательнойк новому знакомому, словно щенок, который живет в собственном беззаботном миреи ластится к каждому.

– Когда начнем? – спросила она.

– Можно сейчас, – ответил Мейсон. – Где вы были третьегочисла, то есть позавчера, во второй половине дня?

– О боже мой! – рассмеялась она.

– Так где же?

– Это что, шутка? – Она вопросительно подняла брови. – Или всамом деле желаете знать?

– Да.

– Третьего… Минуточку, дайте вспомнить… О нет, мистерМейсон, я не могу сказать.

– Вы ведете дневник?

– Простите, но вы ведь не считаете, что я настолько глупа?

Мейсон поправился:

– Скажем иначе. Были ли вы у перекрестка Хикман-авеню иВермесилло-драйв?

– Третьего?

– Третьего.

Она медленно покачала головой:

– Нет, не думаю, чтобы я там была.

– Попробуем по-другому, – сказал Мейсон. – У меня естьоснования предположить, что вы были там в светлой машине с каким-то мужчиной. Унее спустила шина, и вы подъехали к тротуару, чтобы сменить ее. Как раз когдавы готовы были отъехать, на перекрестке произошел несчастный случай, и выобратили внимание на столкнувшиеся машины. Одна из них – черный…

Она энергично затрясла головой и прервала его:

– Мистер Мейсон, это какое-то недоразумение. Сейчас не могувспомнить, где была, но наверняка не видела никакого происшествия на протяжениипоследних двух недель и не ехала ни на одной машине с неисправным колесом. Недумаете же вы, что подобное легко забывается?

– Пожалуй что так.

– Уверена, такого я бы не забыла… Но почему вас этоинтересует?

– Я представляю интересы тех, кто находился в поврежденномавтомобиле. У одного из них, двадцатидвухлетнего Боба Финчли, в результатестолкновения сломано бедро. Надеюсь, срастется и он не останется калекой, носостояние серьезное, и в лучшем случае пройдет много времени, прежде чем…