Мука разбитого сердца - Борис Акунин Страница 4

Постная физиономия могла вызвать ненужные расспросы, поэтомуРоманов изо всех сил растянул губы в улыбке.

– Здравствуйте, Лавр Константинович. Кости-то ничего,вот сухожилия… Пальцы не слушаются.

– Э, голуба, мячик жать надо, гуттаперчевый, я вамподарю.

Козловский сел на стул, положил фуражку прямо рядом сненадежно замаскированным пистолетом.

– Мячик есть. Вы сами-то как? Поправились? –поспешно спросил Алеша, заходя с другой стороны, чтобы собеседник повернул кнему голову.

– Здоровей прежнего. – Князь с любопытствомразглядывал молодого человека. – Дыра в кишках – ерунда, зарастает в двасчета, это вам не сухожилие. Доктора говорят, мне теперь коньяку нельзя, плохобудет. Но это они врут, я проверял. Очень даже хорошо. Читал в газете про вашподвиг. Герой! А почему лицо кислое? В чем дело?

Контрразведчик есть контрразведчик, перед таким притворятьсябессмысленно.

Убрав с лица фальшивую улыбку, Романов небрежно обронил:

– Так… Невеста замуж вышла. В смысле, за другого… Трехмесяцев не прождала.

– Та, блондиночка? – кивнул штабс-ротмистр. –Ну и черт с ней. На что вам невеста, которая ждать не умеет? А не дай Бог,женились бы? Еще хуже бы вышло. Радоваться надо, что спас Господь.

Он хлопнул Алешу по здоровому плечу и подмигнул:

– Будет вам. Что нос повесили? Не стреляться же из-задуры! – Еще и засмеялся, солдафон. – Сейчас такие времена, найдется,кому в нас пострелять.

Он подождал, не скажет ли что-нибудь на это собеседник. Недождался. Тогда прищурился и сменил тон с веселого на деловитый.

– Его превосходительство помните? Кофе с булочкой?Погнали к черту. Он и в мирное-то время был не орел, а как война началась,вовсе потерялся. Отправлен назад, в полицию. Бдить за марксистами. –Штабсротмистр покосился на футляр от «Дас Капитала» и наморщил нос. – Нутуда ему и дорога. А у нас новый шеф, генерал Жуковский. Толковый, одноудовольствие служить. Причем разведку и контрразведку решено объединить подобщим руководством. Так что все вместе работаем.

Алеша ахал, двигал бровями, вставлял односложные слова – вобщем, изображал заинтересованность. Нужно было дотерпеть, дождаться, покастарый знакомец уйдет.

Но князь, похоже, никуда не торопился. Закурил папиросу,откинулся назад, пристроил хромую ногу поудобнее.

– А я к вам по делу. Вы мне очень нужны. Скольковремени на поиски потратил!

По какому еще делу, тоскливо подумалось без пяти минутсамоубийце. Долго ты меня мучить будешь, дьявол колченогий? Изыди!

– Хотите Родине пользу принести? – интригующимтоном спросил Козловский. – Гораздо большую, чем в окопе?

– С окопами всё. – Романов кивнул на раненуюруку. – Комиссован вчистую.

– Тем более! Тут такое дело… – Штабс-ротмистр весьподался в Алешину сторону и понизил голос. – Шерлок Холмс, Монте-Кристо иНат Пинкертон в одной шкатулке. Я сразу про вас вспомнил. Во-первых, отлично натом деле поработали…

Алеша скривился – воспоминание было не из приятных.

– …А во-вторых, у вас, сколько я помню, хороший тенор?

– Баритон.

– Неважно. Талант в землю зарывать – грех. Готовыпослужить отечеству, георгиевский кавалер?

– Готов, – вяло ответил кавалер.

А что было отвечать: «Не готов, я покидаю ваше отечестворади Отечества Небесного»? При чем тут талант и баритон, даже спрашивать нестал. Неинтересно.

– Вы извините, Лавр Константинович, рука что-торазнылась… Давайте после поговорим.

Но от штабс-ротмистра так просто было не отвязаться.

Он поднялся, потянул молодого человека за локоть из комнаты.

В прихожей накинул ему на плечи шинель, нахлобучил фуражку.

– А раз готовы, так едемте. Время дорого. Такоерасскажу – враз о ране позабудете.

От этакого напора Романов опешил, да и не в том он сейчасбыл состоянии, чтобы отбиваться. Бубнил что-то про усталость, про руку, нокнязь не слушал.

Уже на лестнице Козловский хлопнул себя по лбу, рассмеялся.

– Вас-то одел, а сам с непокрытой головой. Я сейчас!

Быстро проковылял назад в комнату, взял со стола забытуюфуражку. Потом, воровато оглянувшись, приподнял платок. Поцокал языком.

Вынув из пистолета обойму, князь спрятал ее в карман и сноваприкрыл оружие батистом.

Лобастый, коротко стриженный человек поднял голову от бумаг,посмотрел на вошедших в кабинет и коротко кивнул.

– А, Козловский. Отыскали своего певца?

Голубые, немного навыкате глаза неторопливо огляделиунтер-офицера. Массивная нижняя челюсть подвигалась вправо-влево, будто пробоваламолодого человека на вкус.

Бульдог в пенсне, подумал Алеша, не отводя взгляда. Длячеловека, готового переступить порог смерти, есть лишь одно начальство –Господь Бог. Да и того, может, не существует. Скоро выясним.

Две звездочки на погонах, вензель – генерал-майор свиты еговеличества. Белый мальтийский крестик – закончил Пажеский корпус. Круглыйзначок – это, кажется, академия Генштаба. Все эти атрибуты мирской суеты начеловека с разбитым сердцем особенного впечатления не произвели.

– Так точно, ваше превосходительство! Кандидат всолисты! Фамилия Романов! Я докладывал! – отрапортовал штабс-ротмистркороткими молодецкими фразами.

Генерал встал, обошел стол и остановился в двух шагах отАлеши. И впрямь бульдог, обнюхивает, сказал себе тот, бестрепетно сносяинспекцию. Какой кандидат? В какие солисты?

– Видом недурен, – объявил приговор Жуковский испросил – непонятно, Алешу или князя. – Работать готов?

Романов не ответил. За него это сделал Козловский:

– Счастлив, ваше превосходительство!

Лицо генерала помягчело, бульдожьи брыли расползлись вулыбке. Начальник разведочно-контрразведочного управления крепко пожал Алешелевую руку.

– Ну, как говорится, добро пожаловать накорабль. – Голос у него стал веселый, бодрый. – Паруса подняты,команда в сборе, ждали только вас. Плавание предстоит увлекательное и опасное.Вы как, опасностей не боитесь? – осведомился генерал, усмешкой даваяпонять, что вопрос риторический.

– Нет, – безо всякой бравады, совершенно искреннеответил Алеша. Хотел добавить «ваше превосходительство», как положено поуставу, но поленился.