Дата собственной смерти - Анна и Сергей Литвиновы Страница 4

Рита с наслаждением прикурила «Кент», затянулась, выдохнула дым на любимую чайную розу Пита… И задумалась, в который уж раз, бесцельно и горько, – что ей делать? Неужели придется признать: брак не состоялся, заграничной сказки не получилось, нужно возвращаться домой?

Будь она одна – ушла бы давно. Пусть без денег, со скандалом, на пустое место – согласна на все, лишь бы не делить кров и постель с человеком, которого больше не любила. Но дети, Лизочка и Тимоша, как быть с ними? Рита не сомневалась: если их спросят, с кем они хотят остаться, малыши выберут маму. Но только кто их спросит? В Англии законы суровые – для таких, как она, для пришлых. И при разводе, заключай мировое соглашение или судись, – дети все равно останутся с отцом. Потому что за мужем – с рождения английское гражданство, собственный дом, стабильность и перспективы. Он – англичанин, он – свой. А она в Англии – никто. И всем плевать, что в России ее отец – крупный бизнесмен с таким влиянием и статусом, что Пит рядом с ним – блоха, не больше. Что ее брат однажды попал в двадцатку «самых перспективных холостяков». Что сестра пару лет назад завоевала титул «Мисс „Малый бизнес”».

Брат и сестра до сих пор считали, что она счастлива. Рита их не разубеждала. Она регулярно посылала родственникам благостные фотографии: «Тим играет в футбол», «Лиза печет пудинг», «Мы с Питом на пикнике». А в письмах яркими красками расписывала неспешную жизнь в фешенебельном пригороде Лондона, пятичасовые чаепития, к которым привыкаешь быстрее, чем к сигаретам, и как бывает весело, когда в день начала распродажи огромная толпа штурмует «Хэрродс» [6].

Конечно, в чужой стране жить нелегко. Иные люди, другие порядки, особые правила… Но за семь лет привыкнешь к чему угодно. Особенно к хорошему. К чистому воздуху, например. К изумительному чаю. К вежливым людям.

А каково нынче живется в России? Рита, спору нет, скучала – о всем том, о чем полагается тосковать: о русском языке, о черном хлебе, о березках. Но она смотрела новости и потому знала: жизнь на Родине – совсем не такая, как в выхолощенной Англии. В России, конечно, уже исчезли с улиц бандиты в широких спортивных штанах – теперь они ходят в костюмах и строят особняки в ближайших пригородах. Супермаркеты на каждом шагу, и нормальные парикмахерские появились, и ходить в ужасные районные поликлиники тоже не обязательно. Но все равно – до скучной английской стабильности Родине далеко. Жизнь в Москве до сих пор такая непредсказуемая и нервная… Засыпаешь – и не знаешь, что ждет тебя завтра. Хотя бы на родственников посмотреть – они вроде и на коне, швыряются деньгами, щеголяют в дорогих шмотках, – но сколько же им пришлось (и приходится) переживать! Отец купается в роскоши в новом трехэтажном особняке с прислугой, но при этом – на него устраивают покушение. Средь бела дня, на улице, его расстреливают из автоматов, и просто чудо, что не задевают…

Брат ни на что не жалуется, но в письмах проскальзывает: постоянно на нервах, приезжает домой за полночь и засыпает только со снотворным. А сестра, красавица и умница, так гордилась, что у нее собственный бизнес, но чем все кончилось? Бизнес накрылся, у сестренки депрессия, она прячется от нее на каком-то тухлом острове, черт знает где, в Индийском океане, живет в общаге, работает инструкторшей по теннису и через силу хвастается, что «духовно обновляется». Но разве в чужой общаге, в вечной сутолоке обновишься?!.

Короче, в России постоянно какие-то неприятности происходят. И с людьми, и со страной в целом. Самый надежный банк в любой момент может обанкротиться, самое красивое в мире столичное метро – взорваться, а помощница по хозяйству, даже если ее рекомендовала надежнейшая фирма по подбору персонала, – оказаться воровкой…

«Допустим, я вернусь в Москву, – думала Рита. – И даже, о чудо, сумею отсудить детей. И брат мне, допустим, поможет. Но всех моих проблем-то не решит! Не станет же он меня содержать – и все решать за меня? Да и стыдно – тут, в Англии, я придаток при Пите, а в Москве – повешусь на шею родичам. Так что придется самой: работать, обустраивать жилье, водить детей в садик… Интересно, остались в России детские садики? Наверняка остались – только, скорей всего, они теперь платные… Да, везде нужно платить. Но откуда деньги-то брать?»

Кем, интересно, она может работать? Театр, свою любовь, бросила, училище не закончила – выскочила замуж в восемнадцать лет, на втором курсе. Думала доучиться в Англии, но даже документы подать не успела: забеременела. А потом, когда Лизочка чуть подросла, уже Пит воспротивился. Заявил, что его дому нужна хозяйка, детям – мать, а из студентки ни хозяйки, ни матери не получится. Рита попробовала протестовать – и почти «сдвинула» непоколебимого Пита, – да только опять забеременела. А когда детей стало двое, разговоры об учебе стихли сами собой… Так что профессии нет. Разве что переводчиком можно работать – с русского на английский, но это еще хуже, чем официанткой, да и английский, она читала, москвичи уже освоили, понимают без толмача. Вот если б она китайский или арабский знала…

«В общем, совсем я никчемная, – страдала Рита. Ей мучительно хотелось закурить еще одну сигарету. – Не зря Пит однажды сказал: «Одной тебе быть нельзя. Пропадешь».

Она вытащила из пачки «кентину». С наслаждением понюхала, повертела в пальцах…

«А вот если… если бы вдруг…»

Рита подумала об отце: все-таки он – очень богат. Папаша никому, тем более ей, не говорил, какой суммой выражается его состояние, но Рита знал: денег у него очень, очень много. Вот если бы вдруг…

«Даже думать об этом нельзя», – одернула она себя.

Но мысли так растревожились, что Рита все-таки закурила вторую сигарету…

– Мамми! – донесся от крыльца возмущенный писк.

Рита поспешно загасила «кентину» (надо не забыть потом убрать «бычки») и пулей кинулась прочь из оранжереи.

Лизочка в одной ночной рубашонке стояла на пороге, ее губы дрожали. Впрочем, едва увидела маму, тут же заулыбалась, хотя и сказала обиженно:

– Мамочка! Я уже проснулась, а ты где-то ходишь!

– Доброе утро, солнышко! – улыбнулась Рита в ответ. – Я ходила в оранжерею, смотрела, расцвела ли чайная роза.

Дочка повела носиком, строго произнесла:

– А почему тогда от тебя пахнет сигаретами?

– Тс-с! – Рита сделала вид, что испугалась.

– Ну, что ты, мумулечка, – дочка великодушно обняла ее за талию. – Не бойся. Я тебя никогда не выдам. Это наш с тобой… сикрит, – Лизочка сбилась на английский.

– Секрет, – машинально поправила Рита.

– Мистери. Тайна! – Подвела итог дочка. – Мы даже Тиму не скажем, райт?

– Правильно, – согласилась Рита. – Тим пока маленький, зачем ему знать?

– А я большая, большая! – запрыгала дочка. – И очень скоро я вырасту совсем и тоже буду курить!

«М-да. Что-то даже детей воспитывать – у меня и то не получается», – покаянно подумала Рита и спешно перевела разговор: