Дни прощаний - Джефф Зентнер Страница 4

– Нет, я просто случайно наткнулся на них. В жизни.

По лицу Марса градом катятся слезы.

– В жизни. Блэйд сказал «в жизни». О боже.

Вы поняли? Карвер Блэйд [4]? Блейк придумал прозвище. Это смешно, потому что я одеваюсь как парень, который хочет стать писателем, а моя старшая сестра занимается антропологией и помогает мне выбирать одежду. Таких парней обычно не называют Блэйд.

– Ладно, ребята. Теперь хорьки. Хорьки – это длинные кошки, – заявляет Эли.

– Я видел дрессированного хорька, так что они точно поддаются дрессировке, – отвечает Блейк.

– И пользуются человеческим туалетом? – спрашивает Марс.

– Не думаю, что существуют специальные туалеты для хорьков, – говорит Блейк.

– Хорьков действительно можно дрессировать, так что хорьки – определенно кошки, – парирует Эли.

– Ладно. Тюлени, – предлагаю я.

– Мммм… кошка, – отвечает Марс, задумчиво глядя вдаль.

Но на лице Эли явное недоверие.

– Постой, что?

– Но тюленей точно можно дрессировать, бро, – замечает Блейк.

– Нет, постойте, – вмешивается Эли. – Думаю, Марс хочет сказать, что лично для него тюлени похожи на кошек.

Марс стучит по столу так, что наши подносы дребезжат.

– Вот именно. У них кошачьи морды. И они любят рыбу. Кошки тоже любят рыбу. Тюлени – это водяные кошки.

Люди за соседними столиками недовольно поглядывают на нас, но нам глубоко наплевать. Помните? Юные. Живые. Весенний вечер пятницы. Перед нами целый стол нездоровой, но вкусной еды. Лучшие друзья. Мы чувствуем себя королями. Ограничений для нас не существует.

Блейк встает и допивает свой напиток с громким хлюпаньем.

– Джентльмены, мне необходимо, – он рисует кавычки в воздухе, – типа, отлить. Прошу меня извинить. А когда вернусь, надеюсь узнать решение по вопросу тюленей-кошек.

Марс хлопает меня по спине.

– Ты бы мог пойти с ним и снять процесс на камеру.

– Парень, ты не сечешь, – отвечаю я. – Меня заводят только кошки. – Марс и Эли заходятся от смеха.

Мы погружаемся в обсуждение, к кошкам или собакам можно отнести кузнечиков, медуз и змей, как вдруг замечаем, что Блейка уже давно нет.

– Эй, чуваки, только взгляните. – Марс указывает на детскую площадку рядом с МакДональдсом. Блейк раскачивается на коне-качалке на толстой пружине. Он яростно машет нам, словно ребенок, и улюлюкает.

– Только посмотрите на этого придурка, – бормочет Эли.

– Он позор, – заявляет Марс.

– Постой, что? – переспрашиваю я. – Он позор? Люди так не говорят. Ты забываешь, что в предложении три слова, включая глагол-связку.

– А я говорю. Кто-то совершает глупости? Он позор. Ты совершаешь глупости? Ты позор.

Я качаю головой.

– Так не пойдет.

Эли собирает пакетики с соусом для куриных наггетсов, которые Блейк не успел распечатать, и вручает две штуки Марсу.

– Пошли, пора пристрелить его.

Я бросаюсь следом за ними.

– Блэйд, ты снимаешь, – кричит Эли.

Блейк раскачивается, вопит, безумно хохочет, размахивая над головой невидимой ковбойской шляпой, и машет нам.

Мы улыбаемся и машем в ответ, Эли и Марс машут одной рукой, пряча за спиной пакетики с соусами, глядя некоторое время на Блейка, пока я снимаю происходящее на телефон.

– Ладно, – едва слышно произносит Марс, все еще продолжая улыбаться и махать Блейку. – На счет три. Один. Два. Три!

Они с Эли перестают махать и устремляются вперед, неожиданно метнув пакетики с соусом. У Марса очень сильный бросок. Отец заставлял его заниматься всеми видами спорта. Эли гибок и поджар. Марс, вероятно, был бы неплохим баскетболистом, если бы смог хоть ненадолго забыть о своей гитаре и не цеплялся бы так сильно за длинные, вьющиеся темные волосы, падавшие ему на лицо. Соусы терияки и барбекю попадают прямо в голову коня, раскрываются от удара и забрызгивают Блейка. Его радостное улюлюканье сменяется негодующими воплями.

– Ай-я-я-яй, перестаньте, кретины! Мерзость!

Марс и Эли дают друг другу «пять», а затем неуклюже проделывают это со мной. Терпеть не могу этот жест. А затем они валятся на землю и катаются по траве, заходясь в истерическом хохоте.

Блейк приближается к нам, вытянув руки, с которых капает соус. Марс и Эли тут же вскакивают на ноги. Блейк бросается в погоню, пытаясь измазать их соусом. Но по сравнению с ними он двигается слишком медленно, хотя они едва дышат от смеха. Наконец он сдается и удаляется в туалет. Возвращается, вытирая тенниску влажным бумажным полотенцем.

– Вы просто смехотворны. Долбаная Соусная Команда.

– Теперь нам так и надо называться. Соусная Команда, – заявляет Эли.

– Соусная Команда, – мрачно произношу я, вытянув руку тыльной стороной ладони вверх.

– Соусная Команда, – провозглашает Марс со своим ужасным английским акцентом и накрывает своей ладонью мою.

– Со-о-оусная Команда-а-а-а! – вопит Эли голосом спортивного комментатора, объявляющего начало боксерского поединка и кладет свою ладонь сверху.

Блейк начинает опускать свою ладонь на ладонь Эли, но затем шутливо шлепает его по щеке и тянется к Марсу. Они оба хихикают и уворачиваются в разные стороны, пытаясь держать руки вместе.

– Соусная Команда, – произносит Блейк и кладет ладонь на ладонь Эли.

– Со-о-о-усная Команда! – вопим мы в унисон.

– Придурки, кто-нибудь из вас снял это? Я хочу выложить видео на YouTube, – говорит Блейк.

* * *

Я смотрю, как третьего члена Соусной Команды опускают в могилу.

Теперь Соусная Команда – это я.

Когда Джесмин останавливается около моей машины, уже далеко за полдень. Солнце пробивается сквозь листья, придавая им зеленоватое свечение. Голова у меня раскалывается. Догадываюсь, что дело не только в перенапряжении, но и в том, что я почти целый день ничего не ел.

Какое-то время мы сидим безмолвно, жара сдавливает нас, словно тиски. После долгой похоронной церемонии я, похоже, не в состоянии самостоятельно выбраться из машины.

Я кладу руку на проем окна.

– Спасибо за то, что сидела рядом со мной на службе, а потом отвезла на кладбище. И стояла там рядом со мной. А затем отвезла обратно. – Я замолкаю, потом говорю: – Прости, если я что-то забыл.

– Нет проблем. – У Джесмин утомленный голос.