Дом кривых стен - Содзи Симада Страница 4

Эйко нахмурилась, меж бровей залегла морщинка. Ее манеру говорить можно было принять за образец всем, кто хочет скрыть свои эмоции. На парней, увивавшихся вокруг нее, это производило магический эффект.

Послышалось тяжелое пыхтение автомобильного мотора, и на холме показался небольшой седан отечественного производства.

– Похоже, добрался!

Машина подъехала к особняку, и сидевший в ней человек торопливо опустил стекло. Показалось круглое лицо, на котором красовались очки в серебряной оправе. Как ни удивительно, несмотря на холодную погоду, на нем выступили капельки пота. Дверь машины слегка приоткрылась и оттуда послышалось: «Эйко-сан! Спасибо за приглашение». Обладатель голоса, еще сидя за рулем, спешил выразить свою признательность.

– Что ты так опоздал?

– Дорога ужасная! Столько снега! Машину водит туда-сюда. Эйко-сан, ты сегодня просто очаровательна. Прими мой подарок на Рождество.

И гость протянул девушке узкий продолговатый сверток.

– Спасибо.

– О! Кусака! И ты тут?

– Тут. Чуть не замерз, тебя дожидаясь. Отгони скорее свою колымагу. Место знаешь?

– Сейчас-сейчас.

Эти двое часто встречались в Токио, по-приятельски выпивали вместе.

– Давай-давай. Знаешь куда? На старое место.

– Знаю, знаю!

Седан, неуверенно преодолевая снежные заносы, завернул за угол. Кусака вприпрыжку пустился за ним.

Следом за седаном, преодолев подъем, подкатило такси. Из него на снег вышел худой как палка мужчина. Это был Митио Канаи, подчиненный Кикуоки. В ожидании, пока из машины выберется его любимая супруга, он чем-то напоминал изгибом спины приземлившегося на снежную равнину одинокого журавля. Хацуэ, даме, в противоположность мужу, весьма дородной, потребовалось немало усилий, чтобы выбраться на свободу с тесного сиденья.

– Здравствуйте, здравствуйте! Спасибо, что снова пригласили нас, милая, – с улыбкой проговорил Митио Канаи, обращаясь к Эйко. Его лицо будто одеревенело, поэтому улыбка получилась вымученной. Наверное, у него было что-то вроде профессионального заболевания. Стоило хоть немного напрячь мышцы лица, как, независимо от его воли, оно тут же расплывалось в неискренней улыбке. Или мышцы напрягались как раз в тот момент, когда господин Канаи пытался изобразить на своей физиономии что-то еще, помимо улыбки? Кто знает…

Эйко часто думала, что ни разу не видела на лице у этого человека нормального выражения. Легче представить улыбающегося принца Сётоку Тайси [5], которого она никогда не видела, чем вообразить, как может выглядеть нормальное лицо господина Канаи. Вечные морщинки вокруг глаз, выдающиеся вперед зубы. «Неужели у него от рождения такая физиономия?» – задавала себе вопрос девушка.

– А мы вас ждали. Устали в дороге?

– Да ну, ерунда! А наш президент уже приехал?

– Да, уже здесь.

– Эх, опоздали!

Тяжело ступив на снег, Хацуэ с живостью, плохо вязавшейся с ее внушительной комплекцией, окинула взглядом Эйко с головы до пят, в следующий миг расплылась в кривоватой улыбке и, не сводя глаз с ее платья, польстила:

– Ой, какой у вас замечательный наряд!

Теперь все гости были в сборе.

Чета Канаи скрылась в доме. Эйко с важным видом развернулась на месте и направилась в салон вслед за ними. Музыка Коула Портера зазвучала ближе. В походке Эйко чувствовались собранность и уверенность в себе. Так несут себя артистки, направляясь из гримерки на сцену.

В салоне с потолка свешивалась шикарная люстра. На том, чтобы приобрести ее, настояла Эйко, вопреки возражениям отца, говорившего, что такой осветительный прибор не подходит к их дому.

На первом этаже, в холле, у обращенной к западу стены, в углу, располагался круглой формы камин. Рядом, прямо на полу, были сложены ветки для растопки и поленья. Камин венчала большая воронкообразная труба черного цвета, на выложенной по кругу из кирпича полке кто-то оставил металлическую кофейную чашку. Перед камином стояло кресло-качалка, в котором любил посидеть Кодзабуро.

Все гости собрались за длинным узким столом под роскошной люстрой, украшенной целым лесом лампочек-свечей. Вместо Коула Портера теперь звучало попурри из рождественских песен.

Пол в салоне был устроен под наклоном, поэтому ножки у стола и стульев были подпилены так, чтобы они стояли ровно.

Перед каждым участником застолья стоял бокал с вином и свеча. Не сводя глаз со стола, гости с нетерпением ждали, когда заговорит Эйко. Наконец музыка стихла, и все поняли, что настал момент выхода королевы.

– Господа! Благодарю вас, что пожаловали к нам издалека, – зазвенел под сводами салона высокий голос молодой хозяйки. – Сегодня здесь присутствует не только молодежь, но и люди в возрасте. Вы, наверное, чуточку устали. Однако сегодня Рождество, и на Рождество идет снег! Вокруг не вата, не резаная бумага, а самый настоящий снег. И лучше всего встречать Рождество на Хоккайдо, в этом доме. Вы согласны? По этому случаю мы приготовили для вас особую рождественскую елку!

Голос Эйко стих, свет в люстре стал меркнуть и погас. Это где-то в холле повернул выключатель работник по фамилии Кадзивара. В тот же миг зазвучал величественный оркестровый хорал.

Спектакль был отрепетирован заранее. Слуги под руководством Эйко раз за разом повторяли свои действия, пока у них все не стало получаться настолько идеально, что четкости исполнения могли бы поучиться и военные.

– Взгляните в окно, господа!

За столом раздались восхищенные возгласы. На заднем дворе особняка росла большая ель, украшенная бесчисленным множеством разноцветных лампочек. Дерево было готово заиграть своим многоцветьем, стоило только повернуть выключатель. А с неба на ветви ели все падал настоящий снег.

– Свет!

По команде Эйко люстра зажглась снова. Это произошло в одно мгновение; с такой быстротой, наверное, Бог откликнулся на молитвенный вопль Моисея. Снова зазвучали рождественские песнопения.

– На елку потом будет времени сколько угодно. Если не боитесь холода, советую встать под деревом и слушать, как трутся друг о друга льдины в Охотском море. Здесь у нас настоящее Рождество. Разве в Токио такое возможно?.. А теперь послушаем человека, подарившего нам столь прекрасное Рождество. Слово моему отцу, которым я так горжусь.

С этими словами Эйко энергично захлопала в ладоши. Гости поспешили последовать ее примеру.

Кодзабуро Хамамото поднялся со своего места, по-прежнему не выпуская из левой руки трубку.