Бег по вертикали - Джозеф Гарбер Страница 41

— Берни Леви должен винить лишь Берни Леви. Размен — это честная игра. Это неплохая шутка, Дейви, самая лучшая шутка из всех. Честно тебе говорю: только сам Господь мог так пошутить!

Берни сделал последний глоток кофе и, продолжая сжимать чашку в руке, шагнул за окно.

Чтобы пролететь тысячу футов, требуется шесть секунд. Дейв добрался до окна как раз вовремя, чтобы увидеть смерть Берни. Во Вьетнаме ему, конечно, приходилось видеть достаточно несуразных смертей. Ему потребовалось больше времени, чем большинству военнослужащих, чтобы приучить себя к подобным зрелищам, но он приобрел закалку и сохранил ее. Однако же смерть Берни выглядела скверно даже с высоты. Очень скверно.

Несчастный пухлый Берни взорвался.

Осиротевшие конечности, розовые полоски плоти, скользкие серые внутренности разлетелись по улице. Кровь, черная в резком свете уличных фонарей, забрызгала рекламные плакаты. Машина, мчавшаяся на скорости по Пятидесятой улице, заложила вираж, вылетела на тротуар, чиркнула боком по зданию, оставив полосу искр, и перевернулась набок. Какая-то женщина, залитая кровью с головы до ног, рухнула без чувств. Ее спутник упал на колени рядом с ней — его рвало. Люди, оказавшиеся подальше, закричали. Кусок Берни Леви размером с футбольный мяч шлепнулся на перекресток с Парк-авеню, что повлекло за собой визг тормозов и помятые крылья машин. Собака выдернула поводок из ослабевшей руки хозяина и рысцой побежала на влекущий запах свежих потрохов.

В сорока пяти этажах над землей Дэвид Эллиот выглянул в разбитое окно, отвел взгляд, ощутил порыв холодного ветра и порадовался, что воздух такой свежий. Он прошептал, обращаясь скорее к небу, чем к улице:

— О господи, Берни, зачем ты это сделал? Боже, но не может же быть, чтобы все было настолько плохо. Я бы простил тебя, что бы там ни было. Мы могли бы справиться вместе, Берни. Тебе не стоило…

Шум.

Не только на улице внизу, но и в коридоре за дверью кабинета Берни. Топот бегущих ног по ковру. Лязгающий звук, с которым патрон помпового ружья досылается в ствол. Холодный голос, аппалачский выговор:

— Осторожнее там!

«Боже милостивый! Он все это время был на этом этаже!»

Дейв стремительно развернулся, пронесся через кабинет, нырнул в шкаф и затаился в тени. Дверь в кабинет Берни распахнулась. Дейв услышал глухой стук и шарканье. Перед его мысленным взором возникла картина — стандартная тактика штурма: один человек лежит в дверях с оружием наизготовку; второй стоит на коленях и водит по широкой дуге стволом ружья или автомата, выискивает мишень; третий присел на корточки, чуть сзади и выше, и делает то же самое.

— Чисто? — донесся из коридора голос Рэнсома.

— Чисто. Но у нас проблема.

— Какая?

— Жидяра покончил с собой. Вышел в окно.

Донесшийся с улицы вой сирен заглушил первую часть ответа Рэнсома. Дейв услышал лишь:

— …нам следовало бы знать, что он не выдержит давления.

— У нас несколько минут до появления местных властей.

Рэнсом уже был в кабинете. Он контролировал ситуацию и отдавал приказы, негромко, хладнокровно, со своим обычным протяжным выговором.

— Крапивник, бери трех человек и перетащи наше имущество вниз, на базу. По лестнице.

«База? Они устроили свою базу на другом этаже?»

— Сойка, звякни — через шифратор — и скажи там, в патологии, что мне нужен образец крови объекта. Скажи, пускай загрузят его в машину «скорой помощи» и везут сюда с сиреной, как можно быстрее.

«Образец крови? И где они, интересно, его возьмут? Ты не сдавал кровь уже несколько месяцев, с того самого момента, как док Сэндберг… Вот черт! Ведь ты ее сдавал…»

— Сэр?

— ДНК — это все равно что отпечатки пальцев, Сойка. Я собираюсь капнуть кровью объекта на эти разбитые стекла.

— Вас понял, сэр. Отличное решение.

— Выполнять.

— Есть, сэр!

Еще один голос, более глухой, принадлежащий человеку постарше:

— Я не уловил, шеф.

— Мы с Сойкой прибудем через несколько минут после властей. Выдвинем предположение, что это не просто самоубийство. Подскажем, кто может быть главным подозреваемым. Эксперты найдут на месте преступления два типа крови. Значит, это убийство! А когда они вскроют объект, то все сойдется.

«Вскроют? Теперь мы знаем, какой вид смерти он желает предложить тебе».

Рэнсом продолжал:

— Гусь, я хочу, чтобы ты открыл затычку для прессы. Максимальный шум. Радио, телевидение, газеты. Сумасшедший выбросил своего босса из окна. Маньяк-убийца на воле. Бешеный пес. Убить на месте. К половине девятого его будет искать вся полиция Нью-Йорка.

— А вдруг он решит покинуть город?

— Это противоречит его психологии. Он один из нас. Он не бросится бежать.

— И все-таки…

— Замечание принято. Мы взяли под наблюдение всех, кого он знает или с кем может попытаться вступить в контакт, верно?

— Так точно, сэр. Удвоенные группы.

«О господи! Да сколько же у этого типа людей в распоряжении?»

— О'кей. Сколько выездов с этого острова?

Гусь на миг задумался.

— Четыре автомобильных туннеля. Не то шестнадцать, не то семнадцать мостов. Четыре вертолетные станции. Не то четыре, не то пять маршрутов подземки. Может, больше. Паром. Четыре аэропорта, включая Ньюарк и Уэстчестер. Три железнодорожные линии. Да, еще он может добраться на фуникулере на остров Рузвельта и оттуда…

— Слишком много. У нас не хватит сил перекрыть все.

— Я могу позвонить в Вашингтон.

«Вашингтон? О господи, так что же, эти сволочи все-таки работают на правительство?»

— В настоящий момент этот вариант нежелателен. — В голосе Рэнсома появились новые нотки, слегка ворчливые, слегка тревожные. — Он вообще нежелателен. Просто пошлите людей на главные магистрали и в аэропорты. Это лучшее, что мы можем сделать. Остальным вашим людям передайте: если кто столкнется с местными властями, пусть сохраняет хладнокровие. Это нью-йоркские копы, а не мздоимцы Спиди Гонсалеса, с которыми вы привыкли иметь дело. От них задешево не откупишься. Так что держите рот на замке и избегайте столкновений. Все, выполняйте.

— Рация, сэр. Сообщение для вас. Срочное.

— Давайте. Малиновка слушает… Что?… Замечательно, просто замечательно… Вас понял. Конец связи. Слушайте сюда, парни. Крапивник лежит на семнадцатом этаже, он напоролся сонной артерией на нож.

Голос Рэнсома был бесстрастен, словно у робота.

Дейв, скорчившийся в шкафу, прикусил губу.

«Так значит, эти ножи для бумаги не опасны, а, приятель?»