Не забывать никогда - Мишель Бюсси Страница 42

— За здоровье Мартена! — воскликнула она, поднимая бокал с бержераком. — В год Панши платит ему столько, что хватит на три кругосветных путешествия. Так что надо помочь ему и опустошить запасы.

Я выпил. Улыбка грустная. Сердце не на месте.

— Что ты собираешься делать? — внезапно спросила Мона.

— Не знаю…

— Жаль.

Она намазала фуа-гра на мягкую булочку, целлофановую упаковку которых она отыскала в глубине шкафа.

— Жаль. Думаю, в конце концов они тебя схватят. Тогда ты все потеряешь. Все, что привлекает меня в тебе. — Она пальчиком погладила звезду, приколотую к блузке. — Гениальная идея — строить жизнь во имя исполнения мечты, даже целых пяти. Ты… ты что будешь делать с этими мечтами?

— У меня нет выбора, Мона.

Она молча смотрела на меня, долго смотрела, не пытаясь меня переубедить. Словно перед ней сидел упрямый мальчишка. В ту минуту, когда она встала, чтобы взять стоявшую за ней кастрюлю, раздались резкие зажигательные звуки рока: звонил мой мобильник.

Номер неизвестен.

Я нажал на кнопку.

— Салауи?

Голос Пироза.

— Салауи, не отключайтесь. Не делайте глупостей. Вернитесь, черт бы вас побрал! У вас есть право на адвоката. У вас будет доступ к материалам следствия. Вы сможете сами выстроить свою защиту.

Я решил немного послушать, но не более пятнадцати секунд. Мерзавец наверняка пытался вычислить мое местонахождение.

— Салауи, вы меня безобразно разукрасили, но с этим потом разберемся. Я связался с клиникой Сент-Антуан, со всеми вашими коллегами, включая медицинский персонал, психотерапевтов. Вы не один! Вам могут помочь. Не ухудшайте свое…

Двадцать пять секунд.

Я нажал на кнопку и выключил телефон; рука моя все еще дрожала. Слегка. Мона накрыла ее своей рукой. Она говорила необычайно ласково, словно хотела меня приручить.

— В сущности, этот флик говорит то же, что и я, только другими словами.

Сдаться.

Самое простое решение.

— Они хотят повесить на меня убийства, Мона. Ты слышала, что он сказал? Все эти психотерапевты станут утверждать, что я сумасшедший…

Она еще сильнее сжала мою руку. Я продолжал:

— Моих отпечатков нет на теле той девушки! Я до нее не дотрагивался! Полиция врет. Они что-то мухлюют. Почему никто не знает о смерти Магали Варрон?

— Я знаю, Джамал. Андре Жозвиак знает, а он наверняка сообщил всему Ипору, который встречается у него за стойкой.

— Сегодня об этом не написала ни одна газета.

— Напишут завтра… Джамал, зачем полицейским брать на себя риск фальсификации данных?

— Не знаю, Мона. Но если ты хочешь играть в вопросы и ответы, то у меня целые ящики вопросов! Почему кто-то развлекается, посылая мне письма, где содержатся подробности дела Аврил–Камю? Почему Магали Варрон после того, как скопировала жизнь Морганы Аврил, совершила самоубийство? Почему красный кашемировый шарф оказался у меня на дороге, словно фонарь, который невозможно обойти?

Мона оттолкнула от себя едва початую баночку с фуа-гра.

— О’кей, ты выиграл. Я отказываюсь гадать.

С помощью щипчиков из нержавеющей стали она подцепила из банки два утиных бедрышка. Карминного цвета. Они произвели на меня впечатление ног, оторванных от тела новорожденного, которые судебный медик сохранил у себя в банке. И хотя я не шелохнулся, Мона заметила мое отвращение. Она положила мне руку на плечо.

— Я точно знаю, что ты не убийца! Мне такого ни разу не приходило в голову. Но кто-то в это верит…

От вида вываренного мяса мне захотелось блевать.

— Почему я, детективы хреновы?

Мона задумалась. Глядя на ее сосредоточенную мордашку землеройки, отражавшую высочайшую степень концентрации мысли, на трепещущие ноздри, сжатые ресницы, передние резцы, закусившие нижнюю губу, я на миг смягчился.

— Почему ты… Хороший вопрос, Джамал. Ты бывал в Ипоре? До этой недели?

— Нет…

Ее зубы, готовые впиться в меня, отпустили нижнюю губу.

— Я хочу правду, Джамал! Я не полицейский. Если хочешь, чтобы я тебе помогла, прекращай играть.

— Нет, говорю же тебе. Но намеревался.

— Джамал, объясни.

— Лет десять назад я чатился в Сети с одной девчонкой, она мне нравилась, я подцепил ее на уик-энде на пляже, она собиралась ехать в Этрета, но для меня тамошние цены неподъемны, поэтому я заказал гостиницу здесь, в Ипоре.

— А дальше?

— Дальше? Как только эта скотина увидела, что ее прекрасный принц без одной ноги, она отказала мне в медовом месяце.

— А ты ей не сказал?

— Нет. Забыл поставить у себя под столом веб-камеру…

— О’кей. И ты так никогда и не доехал до Ипора?

— Ни разу!

Мона рассмеялась и разлила в бокалы бержерак.

— Жаль. Придется добавить твое отмененное свидание в Ипоре в список совпадений! А зачем ты приехал сюда на этой неделе? Неужели в мире нет других мест, где можно готовиться к твоей колченогой прогулке по ледникам?

— Несколько месяцев назад я по телефону ответил на какую-то анкету. Что-то там о туризме в Нормандии. Разыгрывались призы. Я выиграл неделю в гостинице в Ипоре, с полупансионом. Сама понимаешь, я недолго колебался, соглашаясь запереть себя в этой дыре.

— Понимаю.

Мона опустошила свой бокал, пошла к окну, затем подняла глаза к башенке, тень от которой взметнулась высоко над крышей.

— И все же надо быть разумным, Джамал, я не смогу приходить сюда ночевать. Жандармы быстро установят, что мы знакомы. Завтра утром они явятся в «Сирену» с судебным поручением.

Я подошел к ней и обнял за талию.

— Но до завтрашнего утра у нас ведь есть время?

Ее взгляд заскользил по моему торсу и густым темным волосам на груди, полный контраст со светлым махровым халатом.

— Не здесь, — прошептала она, устремляя взор к гнезду орла. — Там, наверху…

Мона решила принять душ и только потом присоединиться ко мне в самой верхней комнате виллы. Я услышал на лестнице ее шаги. Она тоже закуталась в халат Kevin Klein. Рубинового цвета.

Одарив меня поцелуем в губы, она полюбовалась окрестностями, уснувшей долиной и слепыми волнами, лизавшими берег, а затем, подойдя к одному из окружавших нас книжных шкафов, схватила за торчащий уголок книгу и вытащила ее. Грациозно уселась на стол, покрытый пурпурной кожей.

— Морис Леблан! — провозгласила она, раскрыв желтый томик. — Отец Арсена Люпена. Свои первые романы он написал здесь, в Вокотте. Здесь даже разыгрывается действие одного из его рассказов…