Химчистка для невидимок - Валентина Андреева Страница 43

На мой взгляд, стоило поспешить к родному дому. Но Наташка, немного рассерженная на мою нестандартную загрузку в машину, заявила, что лишний час в пути только на пользу. Мне. Больше дури выветрится. На счет дури не уверена, а вот остатки сносного самочувствия у меня действительно выветрились. Хотелось прилечь и вытянуться, но габариты машины не позволяли. До этого момента я была уверена в монолитности своего тела. И с большим неудовольствием ощутила, что ноги живут собственной жизнью, болезненно выкручиваются, как хотят, спину ломит так многозначительно, что невозможно найти удобного для нее положения, а руки вообще не успевают хвататься за все места, простреливаемые болью. Дышать приходилось исключительно ртом, в результате язык вообще перестал ворочаться. В противовес народной мудрости моей голове было исключительно жарко, тогда как ноги казались ледяными, и в дополнение к болевым выкрутасам плясали от приступов озноба. Заметив, что я проявляю редкостное терпение и не огрызаюсь на упреки, Наташка взглянула на меня в упор и всерьез перепугалась.

Меня совершенно не удивило, что из первой попавшейся аптеки подруга выбежала не только с таблетками, но и с пластиковым стаканом то ли горячего чая, то ли замаскированного лекарственного коктейля, от которого пахло лимоном. И это было замечательно! Второй приступ счастья я испытала, споткнувшись о порог родного дома. Далее все происходило помимо моего личного участия в суматохе. Если бы не Наташка, придавшая окружающей меня домашней обстановке такой вид, будто я с утра неотлучно находилась в ее эпицентре, мое состояние после Димкиного возвращения несказанно бы ухудшилось за счет его нравоучений. Подруга так вошла в мою роль, что даже не нашла в себе сил дочистить очередную картофелину. Так и оставила на столе вместе с ножом и очистками – следы «моего» подвига. А я уснула, совершенно упустив из виду, что дочь собиралась наведаться по месту учебы студента Максимова.

Последнее обстоятельство стало моей первой осознанной мыслью во время ночного пробуждения. До этого в голове роились обрывки каких-то кошмаров, настоенных на высокой температуре.

– Алена!!! – прохрипела я не своим голосом и сама испугалась. Позвали бы меня таким образом, ни за что бы не откликнулась.

Вместо Алены отозвался муж. Боясь услышать от него плохую весть, я закрыла лицо руками. Следовало, конечно, закрыть уши, но чем бы я тогда услышала хорошую?

– Иришка, тебе водички? Так вот она, на столике. Не стоит будить Алену, когда я тут рядом сижу. Давай приподнимайся…

– А-а-а… Наталья?

– Я ее с вечера еле выгнал. Ну, заучила! Ба, да ты вся мокрая!

– Это не энурез! – поспешно прохрипела я, и Димка тихонько рассмеялся.

– Это результат слишком интенсивной бомбежки. В поте лица и тела целую армию противника огурцами закидала! С таким удовольствием слушал твои ночные бредни – любой экранный боевик отдыхает! Я даже название операции придумал: «Наташкин гамбит».

– Почему Наташкин? Ущемляешь мои авторские права.

– Да потому что время от времени она в твоих бреднях проскакивала как более высокоорганизованная материя. Горло болит?

– Болит, – перешла я на шепот. – Неужели я сорвала голос в ходе наступательной операции?

– Не сомневаюсь. Так что лучше помолчи. Сейчас температура от лекарства спала, а завтра вызовем врача, Аленка останется дома. Ты куда это собралась?

– Пойду погуляю по квартире. Заодно проверю, как в родном доме стены помогают. Честно говоря, соскучилась по кухне. Знаешь, на войне как на войне. Даже если вместо снарядов – огурцы. А ты ложись. Я не долго. Быстренько осмыслю, какое счастье в жизни выпало на мою долю – ты разумеется – и назад.

Димка глубоко вздохнул, ткнулся лбом мне в плечо, чмокнул в шею и предложил составить компанию, заявив, что счастья много не бывает, кроме того, оно должно быть постоянным. Пришлось напомнить, что завтра у него сложная операция. И ее обязан делать счастливый, хорошо выспавшийся хирург. Честно говоря, мне просто хотелось убедиться, что моя дочь действительно спокойно спит в своей кровати. Однако на кровати спали кошки. Включив трясущимися руками свет, я поняла, что в относительной темноте просто не разглядела Аленку под одеялом.

– Жаль, что ты без колотушки, – сонно пробормотала дочь. – Была в старину такая штука, которой по ночам сторожа грохали. Не так обидно принудительно одной просыпаться. Мамуль, туалет через холл, налево по коридору. Можно, я пока посплю?

– Можно, – поспешно и шепотом разрешила я, выключила свет и ретировалась.

Была еще мысль, все ли в порядке у сына с бабулей, но подниматься к ним в третьем часу ночи, чтобы это выяснить, пожалуй, не стоило. Старательно прогоняя навязчивые видения то жутких строений Московской глубинки, то расплодившихся на воле бандитов, я пыталась думать о приятных вещах – например, почти полной коробке шоколадных конфет с ликером, которую мне подарили на работе. Шеф не рискнул оставить ее до момента обмывания сторонами следующего взаимовыгодного контракта. А я рискнула заметить, что закусывать коньяк ликером не положено. Я сама заказала именно этот сорт конфет. Естественно, исходя из того, что предпочитаю вообще не пить.

Образ совсем не святой Елизаветы возник сразу же после воспоминания о конфетах. Девицу вытащили из дома, даже не позволив одеться. Наверное, после нашего с Наташкой вмешательства план плавного перехода квартиры Таисии Волковой к тому типу, которого подельники с трудом выволокли из подъезда, поменялся. Кстати, в таком виде, в каком его выволокли, ему больше бы подошла больничная палата, нежели отдельная квартира. Но слишком уж велико было желание получить право собственности на вожделенные квадратные метры. В буквальном смысле, до потери сознания. Наверняка решили встретиться с нотариусом в другом, более тихом месте. А с какой стати бандиты вообще решили их заполучить? И не поленились обеспечить постоянное дежурство у дома, чтобы отследить появление Елизаветы. Скорее всего ребятки действительно пытались вернуть долги. И задолжала им Таисия Андреевна. Не мешало бы наведаться в ее косметический салон. Без сомнения, все это связано с похищением Лидочки. Главное связующее звено – черный «БМВ» с номерами Федеральной службы безопасности. На нем увезли Лидочку, на нем же укатила Елизавета. Все просто! Раньше врагов народа увозили на «черном вороне», теперь на черном «БМВ» – эволюция транспорта в России. Правда, разница между пассажирками весьма существенная: одну вывезли принудительно, вторая сама напросилась. Стоп! У нас имеется адрес, по которому мы имели возможность переночевать, а у Наташки в мобильнике должен сохраниться номер, по которому Елизавета запрашивала подачу машины! Девушка всерьез приняла нас за зарайчих… зарайцев… зарайсковчих, тьфу ты, язык сломаешь! А вот тот, кто прикатил за ней на «БМВ», этому не поверил. Решил полюбоваться на номера нашей «Ставриды», а заодно и на нас. Скорее всего заставил легкомысленную Лизавету нас описать. Результат ему не понравился.

Я вспомнила сигнал опасности, поданный мне собственной интуицией на пороге подъезда Волковых. В тот момент неожиданно появилась уверенность, что квартира отслеживается. Наблюдатели наверняка прибыли на машине, теперь она постарается притормозить рядом с нашей. И лучше нам воздержаться от близкого знакомства с сидящими в ней людьми и самой Волковой, находящейся в квартире. Вскочив с табуретки, я немного побегала по кухне, намереваясь успокоиться. Само собой, по номеру телефона, бездумно оставленному нам Елизаветой, звонить следует с превеликой осторожностью. И ни в коем случае с личных телефонов. Лучше из автомата – он нейтральная сторона в деле. А заодно необходимо продумать план проникновения в квартиру по адресу, данному нам Елизаветой для ночевки. Там, надо думать, нашего появления тоже ждали все те же неизвестные и очень любопытные личности из «БМВ». Надо рассказать об этом Наташке, но не будить же ее среди ночи? Алена в плане этой самой ночной колотушки права. Будь она у меня как приложение к должности ночного сторожа нашего этажа, подруга давно бы явилась для того, чтобы вывести ее из строя.