Заговор в Уайтчепеле - Энн Перри Страница 45

– Мне очень жаль, дорогая, – сказала пожилая леди, но спустя несколько мгновений печаль на ее лице сменилась гневом. На своем веку она видела немало несправедливостей и уже давно ничему не удивлялась.

– Отчасти это месть за его показания против Джона Эдинетта, – пояснила Шарлотта, – и отчасти мера защиты… от «Узкого круга».

– Понятно.

Леди Камминг-Гульд откусила очередной кусочек тоста. Горничная принесла чайник и налила в чашку чай для гостьи. Когда она вышла из комнаты, Шарлотта поведала Веспасии о своей решимости выяснить причину гибели Мартина Феттерса и о визите с этой целью к Джуно. Она рассказала о содержании бумаг, найденных в столе Феттерса, и о беседе с Гливом.

Выслушав все это, Веспасия в течение нескольких минут хранила молчание.

– Все это крайне неприятно, – сказала она наконец. – Твой страх вполне обоснован. Опасность существует, и немалая. Я склонна разделить твое мнение насчет цели визита Реджинальда Глива к Джуно Феттерс. По всей вероятности, он имеет какие-то свои цели, связанные с этим делом, и, возможно, готов добиваться их любыми средствами.

– Включая насилие? – спросила Шарлотта, почти не сомневаясь в ответе.

– Вне всякого сомнения, если у него не останется других возможностей. Ты должна быть чрезвычайно осторожной.

Миссис Питт помимо воли улыбнулась.

– Кто-нибудь другой посоветовал бы мне оставить это дело.

В глазах леди Камминг-Гульд вспыхнули огоньки.

– И ты последовала бы этому совету?

– Нет…

– Хорошо. Если б ты ответила «да», это было бы либо ложью – а я не люблю, когда мне лгут, – либо правдой – и тогда я сильно разочаровалась бы в тебе. – Она подалась вперед, перегнувшись через стол. – Но мое предостережение более чем серьезно, Шарлотта. Я не знаю, насколько велики ставки в этой игре, но думаю, что они очень высоки. Принц Уэльский в лучшем случае неблагоразумен. В худшем – мот, совершенно не заботящийся о своей репутации. А Виктория уже давно утратила чувство ответственности. Оба они способствуют распространению республиканских настроений. Я не догадывалась, насколько сложившаяся ситуация близка к насилию, и не знала, что к этому причастны такие уважаемые люди, как Мартин Феттерс. Но то, что ты обнаружила, как ничто другое, объясняет причину его смерти.

До этого Шарлотта почти надеялась: Веспасия скажет, что она ошибается, что убийство носит более личный характер, а обществу ничто не угрожает. Теперь же, после того как леди Камминг-Гульд согласилась с нею, последнее препятствие было устранено.

– Насколько я поняла, «Узкий круг» ратует за сохранение монархии любой ценой? – спросила миссис Питт, понизив голос, хотя в этой комнате их никто не мог подслушать.

– Не знаю, – призналась Веспасия. – Каковы их цели, мне неизвестно, но я не сомневаюсь в том, что они будут преследовать их, невзирая ни на что и не считаясь ни с кем. Тебе следует держать язык за зубами. Никому ничего не говори. Думаю, Корнуоллис – порядочный человек, но гарантировать я этого не могу. Если твои предположения верны, значит, мы столкнулись с чрезвычайно могущественной организацией и одно убийство останется без каких-либо последствий, если не считать жертву и ее близких.

Шарлотта оцепенела. То, что начиналось как проявление несправедливости в отношении Питта, разрослось в заговор, угрожавший безопасности общества.

– Что же делать? – спросила она, пристально глядя на старую даму.

– Понятия не имею, – честно ответила та. – Во всяком случае, пока.

После ухода растерянной и глубоко несчастной миссис Питт Веспасия еще долго сидела в желто-золотистой комнате, глядя через окно на лужайку. Всю свою жизнь она жила при правлении Виктории. Сорок лет назад Англия казалась самой стабильной страной на свете, где система ценностей оставалась незыблемой, деньги сохраняли свою стоимость, церковные колокола звонили по воскресеньям, священники читали проповеди о добре и зле и мало кто подвергал сомнению их истины. Каждый знал свое место и был более или менее доволен им. Будущее представлялось безоблачным. Но все это исчезло, словно облетевшие осенью летние цветы.

Пожилая леди даже удивилась тому, как ее разозлило известие о том, что Питта сняли с должности и перевели в Спиталфилдс, в чем почти наверняка не было никакой служебной необходимости. Но если Корнуоллис являлся тем человеком, за которого она его принимала, то Томас, по крайней мере, находился вне пределов досягаемости со стороны «Узкого круга», и хотя бы это внушало оптимизм.

Леди Камминг-Гульд уже не получала столько приглашений, как прежде, но выбор у нее все еще был. Сегодня при желании она могла посетить садовую вечеринку в Эсбери-Хаус. Еще вчера она хотела отказаться от этого и даже уведомила об этом в разговоре леди Уэстон. Но среди приглашенных было немало хорошо знакомых ей людей, в том числе Рэндольф Черчилль и Эрдал Джастер, и в конце концов пожилая дама решила принять приглашение. Возможно, там ей удастся встретиться с Сомерсетом Карлайлом. Этому человеку вполне можно было довериться.

* * *

Стоял пригожий, теплый день. Сады были в цвету – лучшее время для вечеринки на открытом воздухе выбрать было просто невозможно. Верная своей привычке, Веспасия опоздала, и, когда она подъехала, лужайки уже пестрели шелком и муслином изысканных платьев, украшенными цветами дамскими шляпками с поднятыми вуалями и разноцветными зонтиками, грозившими причинить травмы всем, кто попадался на пути их владелицам.

На Веспасии было платье серого и сиреневого цветов, а голову ее венчала шляпка со щегольски отогнутой в сторону, словно крыло птицы, тульей. Такую шляпку могла надеть только женщина, которую ни в малейшей степени не волнует, что о ней подумают другие.

– Чудесно, моя дорогая, – холодно произнесла леди Уэстон, – просто уникально.

В ее устах это означало, что подобный наряд вышел из моды и никто, кроме леди Камминг-Гульд, не осмелился бы облачиться в него.

– Благодарю вас, – сказала Веспасия с ослепительной улыбкой. – Чрезвычайно великодушно с вашей стороны. – Она окинула пренебрежительным взглядом безыскусное платье леди Уэстон. – Вы обладаете удивительным даром.

– Прошу прощения? – Та была явно сконфужена.

– Будучи самой скромностью, восхищаетесь другими, – пояснила ее гостья.

Она улыбнулась и, взмахнув юбкой, двинулась дальше. Леди Уэстон, до которой не сразу дошло, что Веспасия взяла над нею верх, была вне себя от ярости.

Леди Камминг-Гульд прошла мимо Торольда Дисмора, владельца газеты, оживленно беседовавшего с сахарозаводчиком Сиссонсом. Сейчас последний, чье лицо выражало неподдельный энтузиазм, был совсем не похож на того зануду, каким он выглядел в компании принца Уэльского во время их последней встречи.

Веспасия с интересом посмотрела на них, думая, что же такое эти двое могут столь увлеченно обсуждать. Дисмор отличался импульсивностью и эксцентричностью. Он с подлинной страстью отстаивал свои убеждения, несмотря на то что происходил из состоятельной и знатной семьи, и ему вроде бы было совсем ни к чему особо усердствовать. Этот человек слыл блестящим оратором, порой весьма остроумным, но только не в те моменты, когда речь заходила о политических реформах.