Поверь своим глазам - Линвуд Баркли Страница 46

– Убей, не пойму.

– Я попробую увеличить изображение.

Томас дважды щелкнул клавишей «мыши». В результате картинка укрупнилась, но сделалась менее четкой. Хотя на ней действительно начало что-то вырисовываться.

– Что ты теперь об этом думаешь? – спросил брат.

– Кажется, это нечто вроде головы, – ответил я, – но только вокруг нее что-то обмотано.

– Взгляни сюда, и различишь очертания носа и рта, а это – подбородок и лоб. Лицо.

– Да, ты прав. Действительно лицо.

– И какой отсюда следует вывод?

– Выводы делать трудно. Но впечатление такое, что кто-то надел себе на голову полиэтиленовый пакет.

Томас кивнул:

– Верно. Но если мы можем рассмотреть сквозь пластик отдельные черты лица, значит, пакет натянут на голове по-настоящему туго.

– Согласен, – сказал я. – Но может, это маска?

– Мы не видим ни одного отверстия для глаз, носа или рта. Если это маска, то как дышит человек, который ее надел?

– А ты не мог бы еще немного увеличить изображение? Укрупнить его?

– Тогда оно окончательно потеряет четкость. Это самая качественная картинка, какую только можно получить на данный момент.

Я всматривался в экран, совершенно не представляя, как объяснить увиденное.

– Право, я не понимаю, Томас. Кто-то валяет дурака, нацепив себе на голову полиэтиленовый пакет. Люди часто занимаются глупостями. Представь, например, такую ситуацию: человек знал, что мимо будет проезжать машина «Уирл-360», и решил пошутить, чтобы это попало в кадр…

– На третьем-то этаже? Чтобы точно попасть в кадр, ему лучше было бы встать где-нибудь на тротуаре.

– Вероятно.

– Мне не кажется, что этот человек валял дурака, – вдруг сказал Томас.

– Тогда что же, по-твоему, в тот момент происходило?

– Думаю, этого человека убивали. Я считаю, что произошло убийство.

– Брось, Томас. Это уж слишком.

– Но этого человека душат. Разве ты не видишь?

Я отвернулся от монитора и посмотрел на брата.

– Значит, такова твоя версия?

– Да.

– И что, черт побери, ты хочешь от меня?

– Мне нужно, чтобы ты это проверил.

– Проверил?

– Именно. Ты должен туда поехать.

– Ты хочешь, чтобы я отправился в Нью-Йорк и выяснил, что произошло в том окне? – удивился я. – Нет. Я не собираюсь идти у тебя на поводу.

– Что ж, в таком случае мне придется сделать несколько телефонных звонков самому, – заявил брат. – И уж извини, но у меня не остается выбора, кроме как вновь написать письмо в ЦРУ и попросить их во всем разобраться.

– А теперь послушай меня очень внимательно, Томас. Во-первых, ты не будешь вступать в контакт ни с ЦРУ, ни со службой национальной безопасности, ни даже с пожарной бригадой Промис-Фоллз, если уж на то пошло. А во-вторых, я не собираюсь тащиться в Нью-Йорк и проверять это идиотское окно. Ни за что! – И я спустился вниз.

Через несколько минут, пока я все еще пытался поудобнее устроиться на диване, размышляя, что посмотреть на огромном отцовском телеэкране, по лестнице спустился Томас. Он ничего не сказал и даже не бросил взгляда в мою сторону. Открыв шкаф рядом с входной дверью, достал оттуда свою куртку и уже успел сунуть руки в рукава и застегнуться, когда я спросил:

– Куда ты собрался?

– В Нью-Йорк, – ответил брат.

– В самом деле?

– Да.

– Зачем тебе в Нью-Йорк?

– Взглянуть на то окно.

– Как же ты туда доберешься?

– Пойду пешком. – Он сделал паузу. – Маршрут мне известен.

– Это займет у тебя некоторое время, – усмехнулся я.

– Расстояние составляет 192,3 мили, – отозвался он не моргнув глазом. – Если я буду преодолевать по двадцать миль в день, то попаду туда…

– Хватит, прекрати! – крикнул я.

Если транспортный поток не слишком плотный, то от Промис-Фоллз до Нью-Йорка можно доехать за три с половиной часа. Но вот как раз это маленькое «если» и превращается в огромную проблему на последнем отрезке пути. Вы можете стремительно мчаться по шоссе, и небоскребы Манхэттена уже будут видны так отчетливо, что, кажется, протяни руку и можешь до них дотронуться. Но затем какой-нибудь идиот на микроавтобусе обязательно подрежет лихача-таксиста и устроит аварию. Из-за нее последние несколько миль вы будете тащиться бампер в бампер с другой машиной не менее двух часов.

Вот почему я выбрал поезд. План заключался в том, чтобы выехать рано утром, выполнить, что обещано, и к вечеру вернуться домой, не оставляя Томаса одного на ночь. Вероятно, в другое время я бы решился предоставить брата себе самому дня на два, но после визита агентов ФБР мне не хотелось выпускать его из поля зрения дольше, чем было необходимо.

Он дал слово не делать ничего, что могло бы рассердить меня, в обмен на мое обещание справиться с его поручением.

И если Томас полагал, что я отправлялся в Нью-Йорк исключительно по его делу, не в моих интересах было разубеждать его. Правда состояла в том, что как только он вынудил меня поехать туда, я вспомнил о Джереми и той женщине, с которой мне необходимо было встретиться. Хорошо бы все с ней обсудить, не откладывая в долгий ящик. Ведь, если верить Джереми, это сулило мне в будущем деньги, причем немалые. Я позвонил своему агенту и спросил, нельзя ли назначить деловую встречу на завтра. Он пообещал перезвонить. Через час Джереми сообщил, что хотя в обеденное время у Кэтлин Форд уже назначены другие переговоры, она готова позднее встретиться с нами в баре отеля «Трибека».

Джереми заметил, что нам с ним нужно будет тоже где-то заранее пообедать, и мы решили сделать это в ресторане «Уэверли» на Шестой авеню между Уэверли-плейс и Восьмой улицей, откуда было одинаково недалеко до отеля и до того места, которое я должен был посетить потом по заданию Томаса.

Когда я сообщил брату, где собираюсь обедать, он прикрыл глаза и сказал:

– На Шестой авеню, которую называют еще Панамериканской авеню, и рядом с Уэверли-плейс. Над дверью неоновая вывеска, слово «Уэверли» горит зеленым цветом, а «ресторан» – красным. Там еще через дорогу аптека Дуэйна Рида. На противоположной стороне площади расположен магазинчик, торгующий витаминами. И между прочим, буква «т» в слове «ресторан» горит тусклее других и почти не читается, если подходить к нему с западной стороны.

Поднялся я до рассвета, добрался на машине до вокзала в Олбани и сумел немного поспать, сидя в поезде во время более чем двухчасовой поездки. А когда я бодрствовал, глядя в окно на мелькавшие мимо пейзажи, то невольно предавался размышлениям, не совершаю ли глупость, отправляясь на Очард-стрит, где Томас увидел странную голову в окне. Может, согласившись на это, я только принесу ему излишние волнения?