Последний тамплиер - Реймонд Хаури Страница 47

Особой заботой АТБ стали международные грузовые перевозки: потенциально они представляли еще большую опасность для страны, хотя о них меньше говорилось в прессе. Ежедневно в США вливались десятки тысяч контейнеров, платформ и ящиков со всех концов света. Так что в век повышенных мер безопасности директива о новых методах досмотра не ограничивалась багажом туристов. Она относилась также ко всем грузам, поступающим в страну по воздуху или морем, и практически все таможни были снабжены мощными рентгеновскими установками.

И Рейли, сидящий в досмотровой комнате грузового терминала итальянской национальной линии в аэропорту Кеннеди, был сейчас от души рад этому.

Техник умело и споро менял изображения на мониторе.

— Устраивайтесь поудобнее, ребята. Груз большой.

Рейли поглубже уселся в потертое кресло.

— Интересующая нас коробка будет заметно выделяться. Вы просто крутите подряд, я скажу, когда надо остановиться.

— Ну, смотрите.

Техник кивнул и начал прокручивать свою базу данных.

На экране мелькали картинки: вид сбоку и сверху, рентгеновские снимки самых разнообразных контейнеров. В них отчетливо просматривались детали объектов, отправленных Ватиканом на американскую выставку. Рейли, продолжая злиться на себя, что раньше не догадался, неотрывно глядел на монитор. Апаро тоже не сводил с него взгляда. Перед глазами крутились серо-голубые призраки резных рам, распятий и статуй, и сердца у обоих бились все сильнее. Разрешение было на удивление хорошим, гораздо лучше, чем он рассчитывал: можно было различить даже столь мелкие детали, как отдельные камни или позолоту.

И вот среди мелькающих картинок возникла нужная.

— Стоп! — взволнованно вскрикнул Рейли.

На экране отчетливо вырисовался шифратор, и сквозь наружную оболочку явственно просматривались все его внутренности.

Тесс застыла на месте, едва вступив в комнату для совещаний.

Она очень обрадовалась, когда после трех дней мучительного молчания наконец объявился Рейли, тем более что ей с каждым днем все труднее становилось противиться настойчивым материнским призывам из Аризоны. Не говоря уж о том, что у нее чесались руки: она успела понять, что расследование захватило ее целиком и, что бы ни говорил Рейли, бросить его она просто не в силах.

А теперь, увидев, что стоит на столе, она напрочь забыла и похоронила всякие помыслы об отъезде.

На столе, выполненная из твердого прозрачного пластика, красовалась точная копия многодискового механического шифратора.

Слова застряли у нее в горле:

— Как?..

Она ошарашенно уставилась на Рейли. Тот, конечно, тщательно подготовился к тому, чтобы произвести впечатление: звонок, приглашение зайти на Федеральную площадь — исключительно под предлогом «задать еще пару вопросов».

Только теперь она заметила, что в комнате они не одни. Янссон, Апаро, Гейнс, еще несколько незнакомых лиц — и монсеньор. Тесс снова оглянулась на Рейли.

Он послал ей короткую, сдержанную улыбку.

— Я подумал, что вам будет интересно.

Он указал на одного из незнакомцев, раздававшего присутствующим пачки сколотых степлером распечаток.

— Познакомьтесь, Терри Хендрик. Это его произведение.

— Да нет, всей нашей команды, — поспешно вмешался Хендрик, широко улыбаясь Тесс. — Приятно познакомиться.

Взгляд ее так и тянулся к машине. Она посмотрела на оказавшуюся в руках распечатку: так и есть, надежды оправдались. Тесс подняла взгляд на Хендрика:

— Работает?

— Еще как! Все сложилось. Латынь, само собой. Если, конечно, верить команде лингвистов-переводчиков.

Тесс все еще не понимала. Она умоляюще обратилась к Рейли:

— Но… как же?

— Все, что проходит через таможню, просвечивается рентгеном, — объяснил тот, — включая даже имущество, одолженное Святым Престолом.

Тесс пришлось сесть, потому что у нее подкосились колени. Чуть дрожащими пальцами она перелистывала пачку документов, жадно всматриваясь в четкие печатные строки.

Это было письмо, датированное маем 1291 года.

— Год падения Акры, — пробормотала она. — Последнего города, где еще держались крестоносцы.

Она погрузилась в чтение с трепетом человека, вступившего в прямую связь с теми, чьи дела давно стали достоянием легенд.

«С великим прискорбием, — гласили первые строки, — уведомляю Вас, что Акра более не под нашим покровительством. Мы покинули гавань с наступлением темноты, и на сердце у нас лежала тяжесть от зрелища горящего города..»

Восточное Средиземноморье, май 1291 года

Всю ночь они плыли на север вдоль побережья, а с рассветом галера повернула к западу и взяла курс на Кипр, к ожидавшему их безопасному убежищу братьев.

Изнемогший за последние часы в Акре Мартин спустился вниз в поисках отдыха, но на галере трудно было найти спокойное место, а его память не жгли воспоминания о бегстве из города и умирающем магистре. Впереди набегающие штормовые облака пронизывались зарницами молний, и сквозь свист ветра в такелаже доносились раскаты грома. Позади, на востоке, полоса яростных лиловых туч скрыла восходящее солнце, и его лучи стрелами били вверх в тщетной попытке осветить угрюмое небо.

«Разве так бывает? — думал Мартин. — Шторм впереди и шторм позади». Из короткого разговора с Гуго он узнал, что и капитан видит такое впервые.

Над ними смыкалась непогода.

Ветер усиливался, порывами налетали полосы холодного жалящего дождя. Паруса на реях оглушительно хлопали, команда выбивалась из сил в попытках преодолеть рифы, и мачта возмущенно гудела. В трюме испуганно ржали и били копытами кони. Мартин видел, что капитан, поспешно отметив на карте их нынешнее положение, велел надсмотрщику подстегнуть гребцов и, обращаясь к рулевому, прокричал приказ лечь на новый курс. Он еще надеялся уйти от бури.

Эмар стоял на мостике, и Мартин присоединился к нему. Старый рыцарь с тревогой посматривал на наступающие тучи.

— Словно сам Бог повелел морю поглотить нас, — обратился он к Мартину, и в глазах его мелькнула тревога.

Вскоре буря разразилась прямо над ними. Небо стало непроглядно черным, день обратился в ночь, а ветер — в ураган. Волны покрылись пенными бурунами, догонявшими корабль и разбивавшимися о корму с наветренного борта. Вспышки молний сопровождались оглушительным грохотом, а проливной дождь, обрушившийся сверху, окутал мир непроницаемой пеленой.

Гуго отправил одного из моряков на мачту высматривать землю. Мартин проводил глазами человека, нехотя поднимавшегося под струями дождя в «воронье гнездо». Огромные волны, прежде чем ударом молота обрушиться на палубу, высоко вздымались над кормой. Весла стали непослушными в руках рабов: они то бились в борт, то зарывались в волну, и вальки их жестоко калечили гребцов. Гуго пришлось приказать втянуть весла.