Женщина в красном - Элизабет Джордж Страница 48

Яго ответил, как если бы Селеван задал ему эти вопросы.

— Да я больше слушаю их, хотя меня так и распирает от желания выдать тираду. Или прочитать лекцию. Не представляешь, как мне хочется их поучить. Но я терплю, и только когда они поинтересуются: «А вы как думаете?» — тогда и подаю голос. Вот так просто.

Яго подмигнул и помолчал.

— Хотя не всё просто, — вздохнул он. — Четверть часа с ними — и возвращать молодость уже совсем не хочется. Что за возраст? Травмы и слёзы.

— Слёзы — это девочка, — догадался Селеван.

— Да. Девочка. Она ранена, ей больно. Не спрашивала у меня совета о прошлом, не рассуждала о будущем.

Яго набрал в рот пива и погонял во рту. «Должно быть, — подумал Селеван, — это единственная уступка гигиене полости рта».

— Под конец дня я нарушил собственное правило.

— Это как?

— Сказал, что бы я сделал, будь я на её месте.

— И что же?

— Убил бы подонка, — бросил Яго так небрежно, будто Санто Керн не лежал в этот момент в морге, словно рождественский гусь на столе.

Селеван вскинул брови, а Яго продолжил:

— Это я, конечно, метафорически. Посоветовал ей уничтожить прошлое. Распрощаться с ним навсегда. Сжечь на костре. Побросать в огонь всё, что когда-то их связывало. Дневники. Журналы. Письма. Карты. Фотографии. Валентинки. Медвежонка Паддингтона. Использованные презервативы с их первой близости, если есть об этом сентиментальные воспоминания. Избавиться от всего и идти вперёд.

— Легко говорить, — хмыкнул Селеван.

— Верно. Но у девочки это впервые, она прошла с ним полную милю. А потом всё переменилось. По-моему, надо очистить дом от прошлого. И у неё начало получаться, жизнь стала налаживаться, когда вдруг этот случай.

— Плохо, — заметил Селеван.

Яго кивнул.

— Девочке ещё хуже. Что ей теперь думать о Санто Керне? Лучше бы ей вообще его не знать. Он был неплохим парнем, но таким уж уродился, а она сразу не углядела. Когда локомотив выходит со станции, всё, что остаётся, — это уступить ему дорогу.

— Любовь — подлая штука, — глубокомысленно изрёк Селеван.

— Любовь убивает, — согласился Яго.

Линли просматривал книгу Гертруды Джекил, разглядывал фотографии и рисунки садов, наполненных английскими весенними красками. Тона были мягкими, успокаивающими. Линли казалось, что он сидит на потрёпанной временем скамье и на него падают лепестки с отцветающих деревьев. Он думал, что сады должны быть именно такими: не формальными партерами елизаветинских времён, не шеренгами подстриженных кустов, а искусно приближёнными к природе. Им не дают слишком много воли, но разрешают свободно плодоносить. Живописная палитра с берегов водоёмов плавно перетекала на весёлые лужайки; над дорожками склонялись бордюрные цветы, да и сами дорожки естественно петляли. Гертруда Джекил понимала, что делает.

— Красиво, правда?

Линли поднял глаза. Перед ним стояла Дейдра и протягивала маленькую рюмку.

— В качестве аперитива у меня только херес, — словно извиняясь, произнесла она. — Херес стоит здесь с тех пор, как я купила этот дом. Сколько же времени прошло? Четыре года?! — Дейдра улыбнулась. — Я не большой любитель алкоголя, поэтому не в курсе: херес портится со временем? Даже не знаю, если честно, какой он: сухой, сладкий? Подозреваю, что сладкий: на бутылке написано «cream».

— Да, сладкий, — подтвердил Линли и взял рюмку. — Благодарю. Вы не пьёте?

— Моя там, на кухне.

— Давайте я вам помогу.

Линли кивнул в сторону кухни, откуда ещё недавно раздавалось звяканье посуды.

— Я не слишком в этом силён, — добавил он. — Если честно, совсем никуда не гожусь. Но наверняка смогу что-нибудь нарезать, если понадобится. И измерить тоже. Скажу без хвастовства: в том, что касается измерений и взвешиваний, я настоящий гений.

— Вы меня утешили, — засмеялась Дейдра. — Способны сделать салат, если все ингредиенты уже подготовлены и вам не придётся принимать решений?

— Если только не заставите меня заправлять. Не представляю, как это делается.

— Не может быть, что вы настолько безнадёжны, — засомневалась Дейдра. — Наверняка ваша жена…

Она замолчала, заметив, как изменилось выражение лица Линли.

— Прошу прощения, Томас — Дейдра покаянно склонила голову. — Трудно совсем её не упоминать.

Линли поднялся со стула с книгой в руке.

— Хелен очень понравился бы сад Гертруды Джекил, — сказал он. — В Лондоне она прореживала розы. Уверяла, что так они лучше цветут.

— Она была права. Ей нравилось садовничать?

— Ей нравилось бывать в саду. Мне кажется, результат впечатлял её больше, чем процесс.

— Но наверняка вы не знаете?

— Нет, наверняка не знаю.

Он никогда её не спрашивал. Возвращался домой с работы и заставал Хелен в саду с секатором в руке и ведром, в котором лежали срезанные розы. Жена глядела на него, откидывала со щеки пряди волос и говорила что-нибудь о розах, о саде, и её слова неизменно вызывали у него улыбку. Он забывал о мире, находившемся за их кирпичными стенами. Его и следовало забыть, запереть, чтоб не вмешивался в их жизнь.

— Готовить она, кстати, не умела, — признался Линли. — Абсолютно.

— Значит, никто из вас не готовил?

— Никто. Я мог, конечно, сделать яичницу и тосты, а Хелен отлично открывала консервы с супом и фасолью. Ещё она легко могла поставить банку в микроволновку и испортить всю электропроводку в доме. Иногда мы нанимали кухарку. У нас было два варианта: либо заказывать еду на дом, либо голодать.

— Бедняги, — заметила Дейдра. — Пойдёмте. Надеюсь, в конце концов вы чему-нибудь научитесь.

Линли последовал за ней на кухню. Дейдра вынула из шкафа деревянную миску с примитивными танцующими фигурками по периметру, взяла разделочную доску и несколько узнаваемых на вид продуктов для салата. Затем она выдала Линли нож.

— Режьте и бросайте в миску, как придётся, — велела она. — В этом и состоит красота блюда. Когда закончите, покажу вам, как заправить. На это вашего скудного таланта хватит. Есть вопросы?

— По ходу наверняка появятся.

В непринуждённом молчании они принялись за работу. Линли готовил салат, Дейдра трудилась над стручковой фасолью с мятой. В духовке что-то пеклось, в кастрюльке что-то тихонько булькало. Вскоре обед был готов. Дейдра объяснила, как следует накрыть на стол, и Линли подчинился. Он знал, как это делается, однако выслушал Дейдру: это давало возможность понаблюдать за ней.

Линли помнил об инструкциях инспектора Ханнафорд, и хотя ему не нравилась идея использования гостеприимства Дейдры в профессиональных целях, полицейская натура взяла в нём верх. Поэтому он присматривался, выжидал и по крохам собирал всю доступную информацию.