Большая Сплетня - Светлана Успенская Страница 48

Инструкторша боролась между опасением, внушаемым ей службой безопасности клуба, и желанием угодить клиентке, внушаемым ей администрацией того же клуба. Эти противоречивые чувства терзали бедную тренершу не хуже патентованных гарпий.

— Давайте сделаем так, — предложила она, когда победило второе из вышеназванных чувств. — Вы назовете фамилию вашей подруги, а я узнаю у администратора время ее занятий.

— Гумнякова, — соврала я, не задумываясь. — То есть, конечно, она была Гумняковой, когда мы учились в школе, но с тех пор она трижды выходила замуж. Даже не представляю, как ее зовут теперь…

— А как она выглядит?

— Ее очень легко узнать! Длинные черные волосы, очки, бородавка на носу, — выпалила я. — Хотя… Пару лет назад она постриглась, перекрасилась в каштановый цвет. Да и бородавку легко вывести… А потом она стала блондинкой, поскольку ее третий муж обожал блондинок…

Инструкторша пригорюнилась. Задача представлялась неразрешимой.

— Единственное, что мне о ней точно известно, — ее новый муж какая–то шишка в Фонде федерального имущества.

— Крысанова! — сияя, выпалила инструкторша и тут же испуганно захлопнула рот.

Значит, Крысанов… Я всегда утверждала, что спорт и интенсивная мозговая деятельность несовместимы.

— Вот уж не думала, что она трижды была замужем, — хихикнула инструкторша. — Она совсем не похожа на женщину–вамп.

— О, вы ее не знаете! — авторитетно воскликнула я. — Когда мы учились в школе…

— Но вы не могли учиться с ней в школе, она старше вас лет на сорок! — растерянно возразила инструкторша.

— Значит, это не она… — без сожаления вздохнула я, принимая болеутоляющую позу плуга.

Фамилия была у меня в кармане.

Из–за внеплановой встречи с Галактионовым чуть не опоздал на традиционное еженедельное совещание. Однако, едва я переступил порог отдела, в моем кармане, разрываясь от бешенства, заверещал телефон.

— Что вы себе позволяете, Ромшин? — холодно осведомился тяжелый голос, в котором я узнал властные интонации Якушева.

— Ничего… — растерянно пробормотал я.

Неудобнее времени для разговора нельзя было придумать: сотрудники отдела подхалимски голубели лицами, преданно заглядывая мне в рот и ловя каждое слово на лету. Губасова даже подалась вперед, чтоб не пропустить ни звука!

И только Лида тактично отвернулась, делая вид, что ее мои дела совершенно не касаются. Зато они касались всех остальных…

— Одну минуту! — Я просочился в коридор, одной рукой зажимая трубку, а другой плотно прикрывая за собой дверь. — Что произошло?

Мой голос звучал по возможности спокойно.

— Вы поставили под угрозу наш замысел, вы…

Ничего не понимая, я вытянулся по швам перед невидимым абонентом — как школьник, которого отчитывает строгий воспитатель.

— Это вы передали в прессу сведения о месторождении? Вы знаете, что сейчас творится на бирже?!

Одной ногой я приоткрыл дверь, прикрывая ладонью гневно бурливший телефон.

— Попик, взгляни в системе торгов, что там сейчас со «Стандардом»… Но при чем здесь я? — с достоинством бросаю в трубку. — Я сам услышал о месторождении только вчера вечером и был страшно удивлен, зачем это Дана…

Приникнув к двери, Попик испуганно прошептал в щелку:

— С начала торговой сессии повышение на пятнадцать процентов!

Я побледнел.

— Не надо врать, молодой человек! — угрожающе прошипела трубка. — У нас есть документальные свидетельства.

— Но…

— В девятнадцать ноль–ноль за вами заедет машина. И не советую вам уклоняться от встречи!

Отбой.

Палец нервно давит кнопки. Набор номера.

— Дана, я ничего не…

Отбой.

Я действительно ничего не…

Или погодите…

Машина подкатила к краю тротуара так, что дверца оказалась точно напротив меня. Большая черная машина. Темные стекла, черные силуэты в глубине салона. Мрачный шофер за полуоткрытым стеклом.

Дверь приглашающе распахнулась.

Что делать? Бежать? Сесть — и будь что будет? Ведь я ничего такого… Но захотят ли меня понять? Поверят ли?

Что делать?

Я затравленно огляделся вокруг. С рекламных щитов на меня скалились целлулоидные красотки, поклонницы нового сорта пива, по тротуару текла вечерняя усталая толпа. Никому до меня не было дела…

Затеряться среди людей, потом юркнуть в арку, припустить через дворы… Захватить из дома документы, загранпаспорт, потом самолет, потом…

Черт, все равно найдут!

Кричать, звать на помощь?

На меня взглянула женщина с продуктовой сумкой — я жалко улыбнулся ей в ответ. Собака облизнулась, вопросительно изучая мое лицо. Старуха окинула меня долгим взглядом, раздумывая, не попросить ли мелочи…

Дверца машины была распахнута. Салон требовательно темнел.

И я нырнул в него. Как в омут. А куда деваться?

Дождь. Мутные огни в перспективе темного шоссе. Траурные ели на обочине. Темное, угрожающее молчание в салоне.

— Куда мы едем?

Ответ:

— Хозяин хочет поговорить с вами…

Спасибо, что не «с тобой»… Уже хорошо.

В голосе сидящего рядом со мной человека явственно ощущался пистолет под мышкой и умелое владение приемами восточных единоборств. Власть и сила. Насилие и всевластие, шок и трепет. Этот голос приходилось уважать, ему приходилось подчиняться. Скрытая угроза компенсировалась сдержанной, почти бесцветной интонацией.

Этот голос не сулил приятной прогулки на природу. Он сулил погибель.

Никогда не был любителем криминальной хроники, но теперь прочувствовал всю ее грозную прелесть. «Вчера в лесном массиве за городом найден труп неизвестного молодого человека без особых примет. Причина смерти — асфиксия…»

— Мы едем за город?

Тишина, рокот мотора, туго спеленутое молчание. Мой спутник на сиденье демонстративно отворачивается к окну, не желая отвечать.

«Вчера в пруду у деревни Колюбакино местные жители выловили труп неизвестного гражданина без особых примет. Молодой человек лет двадцати пяти, вероятно, являлся представителем золотой молодежи. Упав в воду в состоянии алкогольного опьянения, он в этом состоянии безнадежно захлебнулся».

На обочине мелькает указатель «Дебрянка, 20». Кажется, именно там находится один из загородных домов сиятельного Якушева.

Но не решаюсь вновь тревожить вопросом своего спутника, чьи бугристые плечи выдают натуру неразговорчивую и явно не склонную к сантиментам.